ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.04.2024
Просмотров: 127
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Брейер не мог разделить это мнение; однако в «Этюдах» Фрейд пока еще этого не утверждает, а в данном докладе эту тему вообще не затрагивает.
Пожалуй, среди приведенных в докладе причин возникновения истерии больше всего бросается в глаза преобладание травматического фактора. Несомненно, в этом проявляется по-прежнему сильное влияние на Фрейда идей Шарко. Переход к четкому признанию вклада «импульсов влечений» в этиологию тогда еще было делом будущего.
12
Уважаемые господа!1 Сегодня я выступаю перед вами с намерением доложить реферат о работе, первая часть которой под именем Йозефа Брейера и моим собственным уже была опубликована в «Центральном бюллетене по неврологии». Как видно из названия работы, речь в ней идет о патогенезе истерических симптомов, и можно догадаться, что мы пытаемся отыскать ближайшие причины возникновения истерических симптомов в области психической жизни. Но прежде чем я остановлюсь на содержании этой совместной работы, я должен вам сказать, к чему она относится, и назвать вам автора и выявленный факт, на который мы, по крайней мере по ходу вещей, опирались, хотя в развитии своих представлений мы были вполне самостоятельными.
Как вам известно, уважаемые господа, все наши новые достижения в понимании и в познании истерии связаны с работами Шарко. В первой половине восьмидесятых годов Шарко начал уделять внимание, как говорят французы, «большому неврозу», истерии. В ряде исследований ему удалось доказать регулярность и закономерность там, где другие наблюдатели-клиницисты из-за своей недостаточности или своего недовольства видели лишь симуляцию или загадочный произвол. Можно сказать, что все новое, что мы узнали об истерии, прямо или косвенно восходит к его почину. Но, на мой взгляд, среди многочисленных работ Шарко нет более ценной, чем та, в которой он помог нам разобраться в травматических параличах, которые возникают при истерии, и поскольку наша работа, как мне кажется, является ее продолжением, я прошу у вас позволения еще раз подробнее обсудить перед вами эту тему.
1 Доклад, прочитанный доктором Зигм. Фрейдом на заседании «Венского мед. клуба» 11 января 1893 года. Отредактированная оригинальная стенограмма доклада, опубликованная в WienerMed. Presse. [Это прим. появилось уже в первой публикации.]
13
Представьте себе случай: индивида, который до этого не был болен, который, возможно, не был отягощен наследственно, постигает травма. Эта травма должна отвечать определенным условиям; онадолжна быть тяжелой в том отношении, чтос нею связано представление об опасности для жизни, об угрозе существованию; но она может быть не тяжелой в том смысле, что при этом психическая деятельность не прекращается; иначе эффект, который мы от нее ожидаем, пропадет; то есть она может не сопровождаться, к примеру, сотрясением мозга, действительным тяжелым повреждением. Кроме того, эта травма должна иметь особое отношение к части тела. Представьте себе, что в плечо рабочего попадает тяжелое полено. Этот удар сбивает его с ног, но вскоре он убеждается, что ничего страшного не произошло, и с легким ушибом приходит домой. Через несколько недель или месяцев, проснувшись однажды утром, он замечает, что травмированная рука, словно парализованная, бессильно свисает, хотя в промежуточный, так сказать, инкубационный период он совершенно нормально ею пользовался. Если это был типичный случай, то может быть так, что возникают непонятные приступы, что после ауры1 индивид ощущает внезапную слабость, буйствует, бредит, и если в этом делирии он говорит, то из его слов можно заключить, что у него повторяется сцена несчастного случая, приукрашенная, скажем, различными фантазмами. Что же здесь произошло, как объяснить этот феномен?
Шарко объясняет этот процесс, воспроизводя его, искусственно вызывая паралич у больного. Для этого ему нужен больной, который уже находится в истерическом состоянии, состояние гипноза и средство внушения. Он вводит такого больного в глубокий гипноз, наносит ему легкий удар поруке, эта рука свисает, она парализована и обнаруживает точно такие же симптомы, как и при спонтанном травматическом параличе. Этот удар также может быть заменен прямым словесным внушением: «Твоя рука парализована»; также и в этом случае паралич обнаруживает те же самые свойства.
Попробуем провести аналогию между двумя этими случаями. Здесь — травма, там — травматическое внушение; конечный результат, паралич, в обоих случаях совершенно одинаков. Если травма в одном случае может быть замена в другом случае словесным внушением, то напрашивается предположение, что также и при спонтанном травматическом параличе такое представление было повин-
1 [Предостерегающие ощущения, которые предшествуют эпилептическому или истерическому припадку]
14
но в возникновении паралича; и действительно, многие больные рассказывают, что в момент травмы они и в самом деле испытывали ошушение, что их рука раздроблена. В таком случае травму следовало бы действительно приравнять к словесному внушению. Но тогда, чтобы дополнить аналогию, по-прежнему не хватает третьего. Чтобы представление больного о том, что «рука паршшзована», действительно могло вызвать паралич, необходимо, чтобы больной находился в гипнотическом состоянии. Но рабочий не находился в гипнозе; тем не менее мы можем предположить, что при получении травмы он находился в особом психическом состоянии, и Шарко склонен приравнять этот аффект к искусственно вызванному состоянию гипноза. Тем самым травматический спонтанный паралич полностью объясняется через аналогию с параличом, вызванным внушением, а возникновение симптома однозначно обусловлено обстоятельствами получения травмы.
Но точно такой же эксперимент Шарко повторил и для объяснения контрактур и болей, которые встречаются при травматической истерии, и я хотел бы сказать, что сам Шарко едва ли где-либо в другом пункте так глубоко проник в понимание истерии, как именно в этом вопросе. Но здесь его анализ заканчивается, мы не узнаём, как возникают другие симптомы, и — прежде всего — не узнаём, как возникают истерические симптомы при общей, не травматической истерии.
Уважаемые господа! Примерно в то время, когда Шарко пытался таким образом прояснить истеро-травматические параличи, доктор Брейер в 1880—1882 годах оказывал врачебную помощь одной молодой даме, у которой, когда она ухажившт за своим больным отцом, развилась тяжелая и сложная — не травматической этиологии — истерия с параличами, контрактурами, нарушениями речи и зрения и всевозможными психическими особенностями1. Этот случай сохранит свое значение для истории истерии, ибо это был первый случай, когда врачу удалось прояснить все симптомы истерического состояния, узнать происхождение каждого симптома и вместе с тем найти способ устранить этот симптом; это был случай истерии, который удалось, так сказать, сделать прозрачным. Доктор Брейер хранил при себе заключения, которые можно было вывести из этого случая, пока не обрел уверенность
, что в своих изыс-
1 [Разумеется, это была фрейлейн Анна О., чей случай изложен впервой истории болезни в «Этюдах об истерии» (Breuer, Freud, 1895; Freud, \895d).]
15
каниях он не одинок. Вернувшись в 1886 году после стажировки у Шарко1, в постоянном согласии с Брейером я начал специально наблюдать целый ряд истерических больных и исследовать их в этом направлении; при этом я обнаружил, что поведение той первой пациентки действительно было типичным и что выводы, к которым давал основание тот случай, можно перенести на большее, если не на все, число истерических больных.
Наш материал состоял из случаев общей, то есть не травматической, истерии; мы поступали следующим образом: в отношении каждого отдельного симптома мы справлялись об обстоятельствах, при которых впервые возник этот симптом, и таким способом старались также выяснить поводы, которые могли иметь решающее значение для возникновения данного симптома. Не следует думать, что это простая работа. Когда вы об этом расспрашиваете пациента, то, как правило, вначале не получаете вообще никакого ответа; в небольшом числе случаев у больных имеются свои причины не говорить того, что им известно, но чаще всего пациенты действительно не имеют никакого представления о взаимосвязи симптомов. Путь, которым что-то можно узнать, труден и он таков: больного нужно ввести в гипноз, а затем расспросить его о происхождении определенного симптома: когда он возник впервые и что пациент помнит об этом. В таком состоянии возвращается воспоминание, которым он не обладает в состоянии бодрствования. Таким образом мы узнали, грубо говоря, что за большинством — если не за всеми — феноменов истерии скрывается аффективно окрашенное переживание и, далее, что это переживание таково, что позволяет непосредственно понять связанный с ним симптом, то есть этот симптом однозначно детерминирован. Теперь я уже могу сформулировать первый тезис, к которому мы пришли, если вы мне позволите это аффективно окрашенное переживание приравнять к тому серьезному травматическому переживанию, которое лежит в основе травматической истерии: между травматическим параличом и общей, не травматической истерией существует полная аналогия. Различие заключается только в том, что там повлияла серьезная травма, тогда как здесь в большинстве случаев можно выявить не единственное важное событие, а ряд аффективных впечатлений — целую историю страданий. Но нисколько не будет натяжкой эту историю страданий
Пожалуй, среди приведенных в докладе причин возникновения истерии больше всего бросается в глаза преобладание травматического фактора. Несомненно, в этом проявляется по-прежнему сильное влияние на Фрейда идей Шарко. Переход к четкому признанию вклада «импульсов влечений» в этиологию тогда еще было делом будущего.
12
Уважаемые господа!1 Сегодня я выступаю перед вами с намерением доложить реферат о работе, первая часть которой под именем Йозефа Брейера и моим собственным уже была опубликована в «Центральном бюллетене по неврологии». Как видно из названия работы, речь в ней идет о патогенезе истерических симптомов, и можно догадаться, что мы пытаемся отыскать ближайшие причины возникновения истерических симптомов в области психической жизни. Но прежде чем я остановлюсь на содержании этой совместной работы, я должен вам сказать, к чему она относится, и назвать вам автора и выявленный факт, на который мы, по крайней мере по ходу вещей, опирались, хотя в развитии своих представлений мы были вполне самостоятельными.
Как вам известно, уважаемые господа, все наши новые достижения в понимании и в познании истерии связаны с работами Шарко. В первой половине восьмидесятых годов Шарко начал уделять внимание, как говорят французы, «большому неврозу», истерии. В ряде исследований ему удалось доказать регулярность и закономерность там, где другие наблюдатели-клиницисты из-за своей недостаточности или своего недовольства видели лишь симуляцию или загадочный произвол. Можно сказать, что все новое, что мы узнали об истерии, прямо или косвенно восходит к его почину. Но, на мой взгляд, среди многочисленных работ Шарко нет более ценной, чем та, в которой он помог нам разобраться в травматических параличах, которые возникают при истерии, и поскольку наша работа, как мне кажется, является ее продолжением, я прошу у вас позволения еще раз подробнее обсудить перед вами эту тему.
1 Доклад, прочитанный доктором Зигм. Фрейдом на заседании «Венского мед. клуба» 11 января 1893 года. Отредактированная оригинальная стенограмма доклада, опубликованная в WienerMed. Presse. [Это прим. появилось уже в первой публикации.]
13
Представьте себе случай: индивида, который до этого не был болен, который, возможно, не был отягощен наследственно, постигает травма. Эта травма должна отвечать определенным условиям; онадолжна быть тяжелой в том отношении, чтос нею связано представление об опасности для жизни, об угрозе существованию; но она может быть не тяжелой в том смысле, что при этом психическая деятельность не прекращается; иначе эффект, который мы от нее ожидаем, пропадет; то есть она может не сопровождаться, к примеру, сотрясением мозга, действительным тяжелым повреждением. Кроме того, эта травма должна иметь особое отношение к части тела. Представьте себе, что в плечо рабочего попадает тяжелое полено. Этот удар сбивает его с ног, но вскоре он убеждается, что ничего страшного не произошло, и с легким ушибом приходит домой. Через несколько недель или месяцев, проснувшись однажды утром, он замечает, что травмированная рука, словно парализованная, бессильно свисает, хотя в промежуточный, так сказать, инкубационный период он совершенно нормально ею пользовался. Если это был типичный случай, то может быть так, что возникают непонятные приступы, что после ауры1 индивид ощущает внезапную слабость, буйствует, бредит, и если в этом делирии он говорит, то из его слов можно заключить, что у него повторяется сцена несчастного случая, приукрашенная, скажем, различными фантазмами. Что же здесь произошло, как объяснить этот феномен?
Шарко объясняет этот процесс, воспроизводя его, искусственно вызывая паралич у больного. Для этого ему нужен больной, который уже находится в истерическом состоянии, состояние гипноза и средство внушения. Он вводит такого больного в глубокий гипноз, наносит ему легкий удар поруке, эта рука свисает, она парализована и обнаруживает точно такие же симптомы, как и при спонтанном травматическом параличе. Этот удар также может быть заменен прямым словесным внушением: «Твоя рука парализована»; также и в этом случае паралич обнаруживает те же самые свойства.
Попробуем провести аналогию между двумя этими случаями. Здесь — травма, там — травматическое внушение; конечный результат, паралич, в обоих случаях совершенно одинаков. Если травма в одном случае может быть замена в другом случае словесным внушением, то напрашивается предположение, что также и при спонтанном травматическом параличе такое представление было повин-
1 [Предостерегающие ощущения, которые предшествуют эпилептическому или истерическому припадку]
14
но в возникновении паралича; и действительно, многие больные рассказывают, что в момент травмы они и в самом деле испытывали ошушение, что их рука раздроблена. В таком случае травму следовало бы действительно приравнять к словесному внушению. Но тогда, чтобы дополнить аналогию, по-прежнему не хватает третьего. Чтобы представление больного о том, что «рука паршшзована», действительно могло вызвать паралич, необходимо, чтобы больной находился в гипнотическом состоянии. Но рабочий не находился в гипнозе; тем не менее мы можем предположить, что при получении травмы он находился в особом психическом состоянии, и Шарко склонен приравнять этот аффект к искусственно вызванному состоянию гипноза. Тем самым травматический спонтанный паралич полностью объясняется через аналогию с параличом, вызванным внушением, а возникновение симптома однозначно обусловлено обстоятельствами получения травмы.
Но точно такой же эксперимент Шарко повторил и для объяснения контрактур и болей, которые встречаются при травматической истерии, и я хотел бы сказать, что сам Шарко едва ли где-либо в другом пункте так глубоко проник в понимание истерии, как именно в этом вопросе. Но здесь его анализ заканчивается, мы не узнаём, как возникают другие симптомы, и — прежде всего — не узнаём, как возникают истерические симптомы при общей, не травматической истерии.
Уважаемые господа! Примерно в то время, когда Шарко пытался таким образом прояснить истеро-травматические параличи, доктор Брейер в 1880—1882 годах оказывал врачебную помощь одной молодой даме, у которой, когда она ухажившт за своим больным отцом, развилась тяжелая и сложная — не травматической этиологии — истерия с параличами, контрактурами, нарушениями речи и зрения и всевозможными психическими особенностями1. Этот случай сохранит свое значение для истории истерии, ибо это был первый случай, когда врачу удалось прояснить все симптомы истерического состояния, узнать происхождение каждого симптома и вместе с тем найти способ устранить этот симптом; это был случай истерии, который удалось, так сказать, сделать прозрачным. Доктор Брейер хранил при себе заключения, которые можно было вывести из этого случая, пока не обрел уверенность
, что в своих изыс-
1 [Разумеется, это была фрейлейн Анна О., чей случай изложен впервой истории болезни в «Этюдах об истерии» (Breuer, Freud, 1895; Freud, \895d).]
15
каниях он не одинок. Вернувшись в 1886 году после стажировки у Шарко1, в постоянном согласии с Брейером я начал специально наблюдать целый ряд истерических больных и исследовать их в этом направлении; при этом я обнаружил, что поведение той первой пациентки действительно было типичным и что выводы, к которым давал основание тот случай, можно перенести на большее, если не на все, число истерических больных.
Наш материал состоял из случаев общей, то есть не травматической, истерии; мы поступали следующим образом: в отношении каждого отдельного симптома мы справлялись об обстоятельствах, при которых впервые возник этот симптом, и таким способом старались также выяснить поводы, которые могли иметь решающее значение для возникновения данного симптома. Не следует думать, что это простая работа. Когда вы об этом расспрашиваете пациента, то, как правило, вначале не получаете вообще никакого ответа; в небольшом числе случаев у больных имеются свои причины не говорить того, что им известно, но чаще всего пациенты действительно не имеют никакого представления о взаимосвязи симптомов. Путь, которым что-то можно узнать, труден и он таков: больного нужно ввести в гипноз, а затем расспросить его о происхождении определенного симптома: когда он возник впервые и что пациент помнит об этом. В таком состоянии возвращается воспоминание, которым он не обладает в состоянии бодрствования. Таким образом мы узнали, грубо говоря, что за большинством — если не за всеми — феноменов истерии скрывается аффективно окрашенное переживание и, далее, что это переживание таково, что позволяет непосредственно понять связанный с ним симптом, то есть этот симптом однозначно детерминирован. Теперь я уже могу сформулировать первый тезис, к которому мы пришли, если вы мне позволите это аффективно окрашенное переживание приравнять к тому серьезному травматическому переживанию, которое лежит в основе травматической истерии: между травматическим параличом и общей, не травматической истерией существует полная аналогия. Различие заключается только в том, что там повлияла серьезная травма, тогда как здесь в большинстве случаев можно выявить не единственное важное событие, а ряд аффективных впечатлений — целую историю страданий. Но нисколько не будет натяжкой эту историю страданий
