Файл: 1 курса, группы 629вб6.docx

Для Шопенгауэра мир, который мы переживаем, состоит из объективаций Воли, которые соответствуют, во-первых, общему корню принципа достаточного основания, и, во-вторых, более конкретному четырехчастному корню принципа достаточного основания. Это порождает двухуровневое мировоззрение (а именно., Воля [= реальность] против объектов в целом [= внешний вид]), которая формулируется в трехуровневом мировоззрении (а именно., Воля [= реальность] против универсальных, не пространственно-временных объектов против индивидуальных, пространственно-временных объектов), путем дальнейшего различения универсалистского и индивидуалистического уровней в сфере объектов.

Общая философская модель единой мировой сущности, которая изначально проявляется как множество абстрактных сущностей, которые, в свою очередь, проявляются как множество физических индивидуумов, встречается по всему миру. Это характерно для неоплатонизма (около третьего века н.э., представленного Плотином [204-270]), а также для буддийской доктрины трех тел [трикая] о проявлении Будды, которое развивается в школе Йогачара буддизма Махаяны, представленной Майтрейей (270-350), Асангой (375-430) и Васубанду (400-480).

Согласно Шопенгауэру, в соответствии с уровнем универсального различения субъекта и объекта Воля немедленно объективируется в набор универсальных объектов или платоновских идей. Они представляют собой вневременные шаблоны для каждой из индивидуальных вещей, которые мы переживаем в пространстве и времени. Существуют различные платоновские идеи, и хотя это многообразие Идей подразумевает, что в этой сфере присутствует определенная степень индивидуации, каждая Идея, тем не менее, не содержит в себе множественности и называется “единой".” Поскольку платоновские идеи не существуют ни в пространстве, ни во времени, им не хватает качеств индивидуации, которые вытекали бы из введения пространственных и временных ограничений. В этих отношениях платоновские идеи независимы от конкретного четырехчастного корня принципа достаточного основания, хотя было бы неверно утверждать, что на этом универсальном уровне вообще нет индивидуации, поскольку существует множество различных платоновских идей. Шопенгауэр ссылается на платоновские идеи как на прямые объективации воли и как на непосредственную объективность Воли.

Косвенные объективации Уилла появляются, когда наши умы продолжают применять принцип достаточного основания за пределами его общего корня, например, для введения форм времени, пространства и причинности, не говоря уже о логике, математике, геометрии и моральных рассуждениях. Когда Воля объективируется на этом уровне детерминации, возникает мир повседневной жизни, объекты которого, по сути, являются калейдоскопически размноженными проявлениями платоновских форм, бесконечно рассеянных в пространстве и времени.

---

Поскольку принцип достаточного основания, вдохновленный Шопенгауэром Кантом, является эпистемологической формой человеческого разума, пространственно-временной мир - это мир нашего собственного отражения. В этом смысле Шопенгауэр говорит, что жизнь похожа на сон. Шопенгауэр считает, что законы природы, наряду с наборами объектов, которые мы воспринимаем, мы сами создаем таким образом, который мало чем отличается от того, как строение нашего языка вызывает вкус сахара. Как утверждает Галилео Галилей (1564-1642) в “Испытателе” (1623), если бы уши, языки и носы были удалены из мира, то запахи, вкусы и звуки также были бы удалены.

На данный момент то, что Шопенгауэр разработал философски, безусловно, интересно, но мы еще не упомянули о его более замечательном и запоминающемся аспекте. Если мы объединим его утверждение о том, что мир есть Воля, с его кантианским взглядом на то, что мы ответственны за индивидуальный мир явлений, мы придем к новому мировоззрению – мировоззрению, которое в значительной степени зависит от шопенгауэровской характеристики вещи в себе как Воли, понимаемой как бесцельное, слепое стремление.

До того, как на сцену вышел человек с его принципом достаточного основания (или принципом индивидуации), индивидуумов не существовало. Именно человеческое существо в самом своем стремлении что-либо познать объективирует для себя видимость, которая включает в себя фрагментацию Воли и ее распад на понятный набор индивидов. Результат этой фрагментации, учитывая природу Воли, ужасен: это мир постоянной борьбы, где каждая отдельная вещь борется против любой другой индивидуальной вещи. Результатом является постоянная "война всех против всех”, сродни тому, что Томас Гоббс (1588-1679) охарактеризовал как естественное состояние.

Кант утверждает , что в Критика чистого разума что мы создаем законы природы. Добавляя к этому, Шопенгауэр утверждает, что в Мир как воля и представление что мы создаем насильственное состояние природы, поскольку его точка зрения заключается в том, что индивидуация, которую мы навязываем вещам, навязывается слепой стремящейся энергии, которая, как только она становится индивидуализированной и объективированной, оборачивается против себя, поглощает себя и совершает насилие над собой. Его парадигмальный образ - австралийский муравей-бульдог, который, будучи разрезанным пополам, борется в смертельной схватке между головой и хвостом. Само наше стремление к научным и практическим знаниям создает – для Шопенгауэра греховно и отталкивающе – мир, который кошмарно пирует сам по себе.

---

Это указывает на происхождение знаменитого пессимизма Шопенгауэра: он утверждает, что как личности мы являемся мучительными продуктами нашего собственного эпистемологического творчества и что в мире явлений, который мы структурируем, нам суждено бороться с другими индивидуумами и хотеть большего, чем мы когда-либо можем иметь. С точки зрения Шопенгауэра, мир повседневной жизни по сути своей полон насилия и разочарований; это мир, который, пока наше сознание остается на том уровне, где принцип достаточного основания применяется в его четырехкратном корне, никогда не разрешится в состояние большего спокойствия. Как он прямо заявляет, повседневная жизнь “это страдание” и чтобы выразить это, он использует образы разочарования, взятые из классической греческой мифологии, такие как образы Тантала и Данаид, наряду со страданиями Иксиона на вечно вращающемся огненном колесе. Образ Сизифа выражает тот же разочарованный дух.

Критика Канта Шопенгауэром

Шопенгауэра можно назвать кантианцем во многих отношениях, но он не всегда соглашался с деталями аргументов Канта. Как уже отмечалось, учителем Шопенгауэра в Геттингене был Г. Э. Шульце, который в 1792 году написал текст, озаглавленный Энезидемус, содержащий критику философа-кантианца Карла Леонарда Рейнгольда (1757-1823). Рейнхольд был защитником Канта и был известен своей философией элементов (Элементарфилософия) это было выражено, наряду с некоторыми более ранними работами, в работе Рейнхольда 1791 года, Основа философского знания (Fundament des philosophischen Wissens).

Критика Канта Шульце, по сути, сводится к следующему: непоследовательно полагать в качестве предмета философского знания – как, по-видимому, сделал Кант – независимый от разума объект, который находится за пределами всего человеческого опыта и который служит первичной причиной нашего чувственного опыта. Шульце разделяет эту критику Канта с Ф. Х. Якоби, который высказал то же возражение пятью годами ранее в Дэвид Юм о вере, или идеализме и реализме, диалог [1787] в приложении, озаглавленном “О трансцендентальном идеализме.” Шульце утверждает, что Кант незаконно использует концепцию причинности, чтобы заключить как вопрос строгого эпистемологического требования, а не просто как вопрос рационального предположения, что существует некоторый объект, а именно вещь в себе, вне всего возможного человеческого опыта, который, тем не менее, является причиной наших ощущений.

---

Шопенгауэр соглашается с тем, что выдвижение гипотезы о вещи в себе как причине наших ощущений равносильно конститутивному применению и проекции концепции причинности за пределы ее законных рамок, поскольку, согласно самому Канту, концепция причинности обеспечивает знание только тогда, когда она применяется в области возможного опыта, а не за ее пределами. Следовательно, Шопенгауэр отрицает, что наши ощущения имеют внешнюю причину в том смысле, что мы можем знать, что существует некий эпистемологически недоступный объект – вещь в себе, – который существует независимо от наших ощущений и является их причиной.

Эти внутренние проблемы с аргументацией Канта наводят Шопенгауэра на мысль, что ссылка Канта на вещь в себе как на объект, независимый от разума (или как на объект любого рода), неправильно истолкована. Вместо этого Шопенгауэр утверждает, что если мы хотим обратиться к вещи в себе, то мы должны прийти к осознанию этого, не прибегая к отношениям причинности – отношениям, в которых причина и следствие логически понимаются как отдельные объекты или события (поскольку самопричинность является противоречием в терминах), – но совершенно другими способами. Как мы увидим в следующем разделе, и как мы можем сразу увидеть в названии его основной работы – Мир как воля и представление – Шопенгауэр считает, что мир имеет двойной аспект, а именно, как “Воля” (Воля) и как представление (Vorstellung). Немецкое слово “Vorstellung“ может быть переведено как ”представление“, "презентация”, ”идея“ или "ментальный образ”.

Следовательно, Шопенгауэр не верит, что будет причины наши представления. Его позиция заключается в том, что Воля и представления - это одна и та же реальность, рассматриваемая с разных точек зрения. Они находятся в отношениях друг с другом таким образом, что их можно сравнить с отношениями между силой и ее проявлением (например, на примере отношений между электричеством и искрой, где искра “есть” электричество). Это противоречит утверждению, что вещь в себе вызывает наши ощущения, как если бы мы имели в виду одно домино, ударяющее по другому. Точка зрения Шопенгауэра заключается в том, что связь между вещью в себе и нашими ощущениями больше похожа на связь между двумя сторонами монеты, ни одна из которых не вызывает другую, и обе они одной монеты и чеканки.

Среди других его критических замечаний в адрес Канта (см. Приложение к первому тому 

---

Мир как воля и представление, озаглавленная “Критика философии Канта”), Шопенгауэр утверждает, что двенадцать категорий человеческого понимания Канта - различные категории, с помощью которых мы логически организуем наше поле ощущений в понятные и взаимосвязанные индивидуальные объекты – сводимы к единственной категории причинности, и что этой категории, наряду с формами пространства и времени, достаточно для объяснения основного формата всего человеческого опыта, а именно. отдельные объекты, рассеянные в пространстве и времени, причинно связанные друг с другом.

Шопенгауэр далее понимает эти три (и для него взаимозависимые) принципа как выражения единого принципа, а именно принципа достаточного основания, четырехчастный корень которого он исследовал в своей докторской диссертации. В мире как воля и представление Шопенгауэр часто ссылается на аспект принципа достаточного основания как на “принцип индивидуации” (principium individuationis), связывающий идею индивидуации явно с пространством и временем, но также неявно с рациональностью, необходимостью, систематичностью и детерминизмом. Он использует принцип достаточного основания и принцип индивидуации как сокращенные выражения для того, что Кант более сложно назвал пространством, временем и двенадцатью категориями понимания (а именно., единство, множественность, тотальность, реальность, отрицание, ограничение, субстанция, причинность, взаимность, возможность, актуальность [Dasein], и необходимость).

Список литературы

1. 
   Зотов А.Ф., Мелвилл Ю.К. Буржуазная философия середины XIX - начала XX вв. / А.Ф. Зотов, Ю.К. Мелвилл. - М.: Прогресс, 1997.    
   
2. 
   Нарский, И.С. Западноевропейская философия XIX века. / И.С. Нарский. - М.: Наука, 1979.    
   
3. 
   Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней / Дж. Реале, Д. Антисери. - Санкт-Петербург: Петрополис, 1993-1996.  
   
4. 
   Чуйко В. В. Льюис Шопенгауэр: Хартманн;  Мельница; Эмблема. Спенсер  и два портрета Люси / В.В. Чуйко. - СПб.: Семенов А.С., 1893.       
   
5. 
   Паульсен Ф. (1846–1908) Шопенгауэр, Гамлет, Мефистотель / Ф. Паульсен. - Киев: издание Г.К. Таценко, 1904. 
   

---