ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.02.2024
Просмотров: 21
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ «ГРОДНЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ЯНКИ КУПАЛЫ»
Факультет истории коммуникации и туризма
Управляемая самостоятельная работа студента №5
тема «Латиноамериканская цивилизация»
Выполнил: студент 2 курса,
специальности
1-89 01 01 Туризм и гостеприимство
Голлиев Ышлас
Гродно, 2018
X. Васконселос — один из наиболее ярких представителей того течения латиноамериканской мысли, сторонники которого отстаивали мысль о том, что Латинская Америка являет собой особую цивилизацию, специфика которой обусловлена процессами метисации различных рас, народов и культур. Нужно отметить, что, так же как и Х.Э. Родо, X. Васконселос употребляет термин «раса» в расширительном смысле, делая основной упор не на собственно расово-биологических, а на культурных характеристиках представителей тех или иных человеческих типов. Очень часто слово «раса» употребляется у него как синоним слова «цивилизация», в особенности, когда речь идет об ибероамериканской или англосаксонской «расах». Для X. Васконселоса (как до него для Х.Э. Родо, X. Марти и др.) совершенно очевидно, что Северная и Латинская Америка являют собой качественно различные цивилизации. Он подробно обосновывает данный тезис как в работе «Космическая раса», отрывок из которой приведен выше, так и в других своих трудах («Боливаризм и монроизм», «Индология» и др.). Последовательно отстаивая идею о благотворном воздействии процессов метисации и культурного синтеза на развитие Латинской Америки и мира в целом, X. Васконселос вместе с тем придает совершенно разное значение различным участникам межцивилизационного взаимодействия; по его убеждению, здание новой синтетической цивилизации возводится на латинохристианской нберокатолической основе. Что касается индейцев, то, по словам X. Васконселоса, у них «нет иного пути в будущее, кроме того, который... уже проложен латинской цивилизацией».
X. Васконселос сознательно творит в «Космической расе» новый миф о созидаемой на землях Латинской Америки «пятой расе», призванной соединить в высшем синтезе все существовавшие доселе народы и культуры. Концепция «пятой расы» непосредственно опирается на принятую в теософской (и в целом оккультной) литературе традицию, в соответствии с которой история Земли была не чем иным, как чередованием эпох господства четырех различных рас, последней из которых вышла на историческую арену белая раса. В интерпретации X. Васконселоса последняя фактически отождествляется с англосаксонской ветвью западной цивилизации.
Латинская Америка принадлежит к той разновидности цивилизаций, которые получили условную характеристику как «пограничные», находящиеся «между Западом и Востоком» (к их числу относят в той или иной мере также Россию, страны Балканского полуострова, Испанию и Португалию).
В роли «Востока» в Латинской Америке выступили автохтонные доколумбовы культуры, которые по своим главным характеристикам (подчинение человека природным ритмам, индивида социуму, ориентация на сохранение традиции, структурообразующая роль общинного архетипа и т.д.) могут быть уподоблены существенной части субстрата восточных обществ, в особенности той, в которой сохраняются древние архетипы, существовавшие в «доосевое» время.
Для Латинской Америки, как и для всех иных цивилизационных общностей данного типа, характерно сочетание в рамках одной и той же социокультурной системы качественно различных способов разрешения коренных проблем — противоречий человеческого существования: между мирской и сакральной сферами бытия, человеком и природой, индивидом и социумом, традиционной и инновационной сторонами культуры. Так, с одной стороны, для латиноамериканцев типична мощная тяга к христианской религии (Латинская Америка, как известно, самый «католический» континент мира, хотя в последние два десятилетия активно распространяются различные протестантские течения), с другой — на лицо сохранение заметных пластов «доосевого» мифологического сознания и отношения к миру. Отчетливо проявившаяся в ходе цивилизационного процесса в регионе тенденция к подчинению природным ритмам столкнулась с прямо противоположной тенденцией — стремлением приспособить природу к человеческим потребностям, вплоть до идеи тотального ее подчинения человеческой воле и переделки в соответствии с европейскими и североамериканскими стандартами у апологетов технологического прогресса и промышленного освоения природного потенциала стран региона. Тенденция подчинения личности общности в различных ипостасях — от индейской общины до государства, ярко проявлявшаяся на всем протяжении латиноамериканской истории, соседствует с крайним индивидуализмом, тягой к свободе без границ, к полному своеволию. Стремление неукоснительно следовать традиции, ничего не меняя в сложившемся строе жизни (наиболее заметное опять же у членов индейских общин, но достаточно типичное также для части креольского общества, ориентированной на сохранение испанского колониального наследия), не раз вступало в противоречие с тенденцией к абсолютному, тотальному отрицанию прошлого, к катастрофическому «сбрасыванию» опыта предшествующего этапа.
Качество «пограничности» обусловливает «соположенность планов» (Л. Сеа) — крайне противоречивое сосуществование качественно различных способов бытия — наследия тех или иных эпох (воспроизводимого в деятельности определенных групп населения), а также далеких друг от друга цивилизационных традиций.
Для Латинской Америки как цивилизационной общности «пограничного» типа характерно совершенно иное соотношение между принципами единства и многообразия, целостности и гетерогенности, чем для «классических» цивилизаций Запада и Востока, сформировавшихся на базе мировых религий. Облик любой из «классических» цивилизаций в значительной степени определяется как нечто целостное, принцип единства довлеет над разнообразием. В «пограничных» культурах превалирует (хотя и не абсолютно) начало гетерогенности, многообразие. В Латинской Америке эта черта проявляется с особой силой. Степень разнообразия здесь выше, чем в любой другой цивилизации «пограничного» типа: регион к югу от Рио-Гранде — место исторической встречи, смешения и интенсивного взаимодействия представителей всех рас и множества этносов.
Культуры всех стран Латинской Америки представляют собой сложнейшее переплетение трех основных типов межкультурного взаимодействия:
а) прямого враждебного противостояния культур,
б) симбиоза, т.е. такой разновидности взаимодействия, при которой вошедшие в соприкосновение культурные элементы уже соединены неразрывной внутренней системной связью, однако нового культурного качества не возникает, каждый из участников контакта остается самим собой,
в) синтеза, т.е. такого взаимодействия, в котором рождается нечто качественно новое, отличное от первоначальных составляющих данного процесса.
Хотя такие черты, как незавершенность синтеза, сложнейшее переплетение всех трех охарактеризованных типов межцивилизационного взаимодействия, состояние раскола, роднят Латинскую Америку с иными «пограничными» цивилизациями, в первую очередь с российской, между ними существует и очень важное отличие, прямо обусловленное тем, что Латинская Америка как цивилизационная общность появилась в истории сравнительно недавно. О латиноамериканской цивилизации как о самостоятельном историческом субъекте, обладающем собственной логикой саморазвития, можно говорить лишь начиная с XVIII в. Собственно, это самая молодая на планете цивилизация, и уже в силу этого обстоятельства она не может быть вполне оформленной.
Поэтому Латинская Америка — это совершенно особый человеческий мир, таящий в себе возможности реализации различных альтернатив цивилизационного развития. Есть две альтернативы такого рода: либо Латинская Америка утверждает окончательно свой статус как особой цивилизации «пограничного» типа, качественно отличной как от Запада, так и от Востока, либо она окончательно превращается в составную часть — и периферию — цивилизационной системы Запада, пусть и своеобразную, сильно отличающуюся от исторических центров этой системы. Борьба этих альтернатив прослеживается на всем протяжении латиноамериканской истории XIX-XX вв. Вплоть до сегодняшнего дня.
Главный фактор, определявший и продолжающий определять по сей день характер цивилизационного процесса в Латинской Америке, — развертывавшееся на протяжении более пятисот лет взаимодействие качественно разнородных, первоначально чрезвычайно далеких друг от друга цивилизационных традиций. Поэтому основное содержание всех концепций латиноамериканского цивилизационного типа определяется тем, как трактуются характер и перспективы подобного взаимодействия. Центральное место в рамках данной проблематики занимали и занимают темы взаимоотношений автохтонного индейского мира и формирующейся латиноамериканской цивилизационной общности с западной цивилизацией.
Все без исключения концепции латиноамериканской цивилизации состоят из двух частей: интерпретации латиноамериканской действительности, которая существовала в момент создания той или иной концепции, и «проекта», т.е. представлений о будущем Латинской Америки (либо какой-либо отдельной части региона). В построениях таких видных мыслителей, как X. Ортега-иГассет, X. Гаос, Л. Сеа, и ряда других «проект» будущего занимает центральное место в рамках тех или иных трактовок цивилизационного процесса в Новом Свете.
Радикальная новизна открытого пятьсот с лишним лет назад европейцами мира, напряженность и противоречивость процессов самоопределения приводили к тому, что рефлексия мыслителей и деятелей культуры оформлялась зачастую как идеологемы и «мыслеобразы», характеризовавшиеся сочетанием логико-дискурсивною и эмоционально-образного начал.
Мыслеобразы могут быть как персонифицированными («Ариэль», «Калибан», «Просперо», «Протей»), так и неперсонифицированными («хризалида», «кентавр», «нераспустившиеся цветы»). В обоих случаях образ символизирует ту или иную идею-понятие (либо круг понятий).
Мыслеобразы, первоначально возникшие в рамках тех или иных объяснительных схем, в ряде случаев приобрели особое качество: они трансформировались в мифологемы («мифообразы») нового типа. Именно такую трансформацию претерпели ключевые мыслеобразы «Рая Америки» и «Ада Америки», составившие с самого начала, с эпохи открытия и завоевания Америки, крайние полюса смыслового поля интерпретации действительности Нового Света. Основное содержание данных мыслеобразов: Америка — земной рай, земля обетованная, индейцы — христиане «по природе», это — подлинно Новый Свет, ибо именно здесь возникнут «Новая Земля» и «Новый Человек», тысячелетнее царство Христа (в рамках очень распространенных в Америке хилиастических представлений). Данная мифологема — основа латиноамериканской утопической традиции.
Америка — ад, как американская природа, так и человек Нового Света — воплощение дьявольского, демонического начала.
Данные мыслеобразы — мифологемы занимали, по крайней мере вплоть до второй половины XX в., весьма значительное место в различных концепциях латиноамериканского цивилизационного типа. Конечно, их содержание отнюдь не исчерпывается мифологической составляющей. Неразрывной составной частью концепций латиноамериканской цивилизации являются собственно логические схемы интерпретации действительности региона, которые составляют, как правило, противоречивое единство с образно-символическими средствами познания.
Процесс теоретического осмысления роли и места Латинской Америки в мире развивался параллельно с процессом ее исторического становления как самобытной цивилизации. Впервые Латинская Америка предстала как особая, не похожая ни на что другое, социокультурная макрообщность в конце XVIII — начале XIX в. Тогда же были выдвинуты и первые цельные, развернутые концепции ее цивилизационного статуса. В первую очередь здесь следует упомянуть ту схему интерпретации действительности Латинской Америки, которая была выдвинута вождем Войны за независимость С. Боливаром.
На протяжении пяти веков латиноамериканской истории было выдвинуто множество различных логических схем интерпретации латиноамериканской действительности. Однако основная линия водораздела прошла между сторонниками двух принципиально различных подходов. Приверженцы одного из них рассматривали Латинскую Америку как нечто доселе мировой истории неизвестное, как качественно новый человеческий мир. Сторонники другого подхода не считали, что в Америке возникло что-то качественно новое, и трактовали действительность