Файл: Но некоторые серьезные проблемы и в этом случае остаются.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 15.03.2024
Просмотров: 10
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Нюрнбергский процесс, несомненно, был судом победителей. Это был военный суд, и международным он может считаться только потому, что там были представлены судьи из четырех стран, которые одержали победу над Германией, страной, потерпевшей полное поражение в войне.
Более поздние попытки установить международные стандарты в некоторой степени изменили эту ситуацию. Некоторые суды стали действительно международными. Международный Трибунал в Гааге по бывшей Югославии – последний пример. Международный Трибунал станет еще более международным, когда еще 60 стран станут его членами. 40 стран к январю 2002 уже сделали это. Это будут цивилизованные суды с прокурорами и судьями из разных стран. Таким образом было сделано несколько серьезных шагов вперед по сравнению с Нюрнбергом.
И, конечно, в отличии от того, что произошло в Афганистане, продолжение дела в Международном Трибунале было бы более предпочтительным. В ситуации справедливого действующего Международного Суда лучше обратиться в Гаагу, чем сбрасывать бомбы на Афганистан. Международный Суд, возможно, мог бы найти цивилизованные пути выхода из конфликта.
Такой суд также должен был бы успокоить тех, кто требовал жестокой расправы и мщения после 11 сентября. Мы должны были бы предотвратить Афганистан, даже, если бы разрушения в Нью-Йорке были большими. И мы должны были бы избежать создания и развития военных судов, а также тюрем, которые созданы, США, например, на Кубе, а также жестокого обращения с заключенными, содержащимися там. Опасность представляет дальнейшая эскалация конфликта, Иран, Ирак и Судан могут стать следующей мишенью. В Колумбии, по отдаленным планам Американских военных, война с наркомафией сменится войной против терроризма.
По мере развития конфликта, 11 сентября постепенно приведет к войне против всех, кто противостоит Западу. Обращение в Международный Суд должно было бы помочь остановить подобное развитие событий.
Но некоторые серьезные проблемы и в этом случае остаются.
Когда я готовил первую редакцию своей работы, весной 2001, югославские власти находились под огромным давлением: их заставляли выдать Милошевича Международному Суду в Гааге. Милошевич находился в Белградской тюрьме, ожидая процесса.[3] Если правительство отдает его в гаагский суд, то страна может рассчитывать на получение средств для восстановления экономики. Если же югославские лидеры будут судить Милошевич дома, то они ничего не получат. И Милошевич был отдан, обещание денежной помощи пришло на следующий же день. 11,9 миллиардов долларов за Милошевича. Это произошло 28 июня, в этот же день в 14 веке сербы потерпели полное поражение в войне с турками. Обвинение требовало отдать Милошевича гаагскому суду до того, как закончится война НАТО с Югославией. Представляется, что именно подобные требования затянули конец войны. После окончания военных действий требования обвинения создали ситуацию серьезной нестабильности в стране. Президент Югославии был категорически против выдачи Милошевича. Верховный Суд Югославии не закончил обсуждение легитимности подобного решения. Такая же ситуация по тем же причинам сложилась в Хорватии.
исп
В добавление к этим конкретным проблемам существуют три основных момента, которые мешают работе международных судов, например, суда в Гааге:
Западные судебные власти подчеркивают, что в суде все равны и все происходит по законам, принятым народными избранниками. Но даже в самых стабильных государствах это не всегда так. И я даже могу сказать, что полностью эти утверждения не реализуются никогда. Присяжные и судьи практически всегда старше, имеют лучшее образование и принадлежат к более престижным слоям общества, чем те, кто сидит на скамье подсудимых. Законы более нацелены на контроль за бедными, не имеющими никакого влияния, чем за богатыми, наделенными властью. Они созданы как бы для удобства наиболее преуспевающей части населения.
Что касается международных судов, то здесь соблюдать основные правила игры еще сложнее. Здесь нет национальных законов, национальных судей и обычных присяжных. В моей небольшой стране 80.000 человек было осуждено за сотрудничество с нацистами. Конечно, бывшие наци не занимают должности прокуроров, судей, не могут быть присяжными. Подобные люди по определению не имеют права голоса. Победители много говорили о последствиях войны. Но дискуссий о геноциде, когда Европа захватывала территории в Африке или Америке, никогда не было. Об этом заговорили только недавно, когда бывшие колонии стали требовать реальной компенсации. Несоответствие законной процедуре неизбежно, и даже желаемо, когда перед судом предстает диктатор.
Ценности беспристрастности и справедливости постоянно говорят как об основе западной судебной системы. Равноправие здесь является важным элементом. Равные результаты в одинаковых случаях. Но равноправие должно проявляться не только в том, что решает суд, но и в том, что в суд попадает. Оговорюсь, что это некоторый идеал, эти ценности редко соблюдаются и в национальных судах. Бывает, что ограбить банк менее рискованно, чем кассира в магазине. Но у международных судов свои особые проблемы. Крупные и могущественные государства и небольшие страны, имеющие влиятельных покровителей, лучше защищены от произвола закона, чем те, у кого нет устойчивых связей с серьезной силой. В Нюрнберге были повешены те, кто проиграл все. Когда Международный уголовный Суд начнет свою работу, появится много сложных проблем. Турция должна будет ответить за свое обращение с курдами. Кто-то захочет увидеть Шарона на скамье подсудимых за его старые и новые действия. Российские генералы могут быть привлечены к ответственности за свои бесчеловечные действия в Чечне.
Зачастую в суде рассматриваются лишь конкретные моменты, а контекст событий остается за пределами зала. Международные Суды тесно связаны с международной политикой. Шарон будет утверждать, что его страна находилась в опасности, его действия были вынужденной обороной. Милошевич, если бы он решил защищать себя в суде, который он считает незаконным, возможно, заявил бы: албанские войска в Косово тренировались и получали поддержку от ЦРУ, вся операция НАТО была направлена на то, чтобы ослабить Югославию и помочь террористам распространить влияние на Восточную Европу. Но суды редко принимают во внимание подобные заявления. Они сами решают, что является существенным, и, как и в обычных судах, заявления и аргументы обвиняемого в свою защиту за оправдание не признаются.
У меня нет четких ответов на вопросы, которые я обозначил. Чего я не могу скрывать, и не буду, так это неоднозначного отношения, граничащего со скептицизмом, по поводу того, насколько международный суд может быть адекватным ответом насилию. К сожалению, суд всегда накладывает некоторые ограничения на информационный поток, и поэтому вряд ли можно считать его идеальным инструментом для исследование объективной ситуации. Международный Суд судит по законам, созданным победителями, поэтому возможность создания посредством подобных судов мировой гармонии представляется мне, по крайней мере, сомнительной. Международный Суд в том виде, в котором он сейчас существует, всего лишь инструмент для того, чтобы восстановить события прошлого. Необходима система, которая смогла бы смотреть вперед, которая не только проясняла бы прошлое, но в некоторой мере могла бы творить будущее. Система справедливости и примирения – вот единственно возможный ответ насилию.