Файл: Книга 1 Предисловие Как нам реализовать мозги, или шаг вперед два вперед.doc

   – Как вам удалось узнать о его двигателе?

   – Я нашла его останки в развалинах завода «Твентис сенчури». Их недостаточно, чтобы суметь восстановить двигатель или узнать, как он действует. Но совершенно достаточно, чтобы понять, что он работал и что это изобретение может спасти мою железную дорогу, страну и экономику всего мира. Не просите меня рассказать вам теперь же, каких усилий мне стоило найти этот двигатель и вести розыски его изобретателя. Это не имеет никакого значения, как для меня сейчас не важны моя жизнь и моя работа, сейчас уже ничто не важно, за исключением того, что я должна его найти. Не расспрашивайте меня и о том, как мне удалось разыскать вас. Вы конец моего пути к нему. Назовите его имя.

   Он выслушал все, не пошевелившись, глядя прямо на нее, его внимательные глаза, казалось, впитывали каждое ее слово и осторожно отбрасывали их после оценки, не давая ей возможности понять, зачем это он делает. Его молчание продлилось долго. Потом он произнес:

   – Бросьте это дело, мисс Таггарт. Вы его не найдете.


   – Как его имя?

   – Я не могу ничего рассказать вам о нем.


   – Но он все еще жив?

   – Я не могу вам ничего рассказать.


   – Тогда кто вы?

   – Хью Экстон.

   В течение нескольких секунд, пока перебирала в памяти, с чем связано для нее это имя, она продолжала твердить себе: «Ты впадаешь в истерику… Не будь дурой… Это просто совпадение…» Хотя она, цепенея от непонятного страха, уже совершенно определенно знала, что это тот самый Экстон.


   – Хью Экстон?.. – С запинкой произнесла она. – Философ?.. Последний из защитников разума?

   – Конечно, – мягко улыбнулся он. – Или первый, кто сейчас признан таковым.

   Его не поразил ее испуг, но казалось, он считал такую реакцию совершенно необязательной. Он держался просто, почти дружески, как будто не испытывал нужды скрывать свою личность или неудовольствия от того, что ее раскрыли.

   – Я уж и не думал, что кто-нибудь из молодых людей может вспомнить мое имя или придавать этому какое-либо значение – в наши-то дни, – сказал он.

   – Но… но что вы здесь делаете? – Рука Дэгни очертила помещение. – Это какая-то бессмыслица!


   – Вы уверены?

---

   – Что это? Какое-то представление? Эксперимент? Секретная миссия? Вы что-то изучаете в своих целях?

   – Нет, мисс Таггарт. Я зарабатываю себе на жизнь. – Его слова и тон были совершенно искренни.

   – Доктор Экстон, я… Это ни с чем не сообразуется, это… Вы же… вы же философ… величайший из живущих… бессмертное имя… Почему вы это сделали?

   – Потому что я философ, мисс Таггарт.

   Она была полностью уверена, хотя чувствовала, что способность быть уверенной и понимать покинула ее, что ее вопросы бессмысленны, что он не даст ей объяснения, не расскажет ни о судьбе изобретателя, ни о своей собственной.

   – Бросьте, мисс Таггарт, – спокойно повторил он, будто хотел доказать, что может читать ее мысли, будто она не знала, что он действительно может. – Это безнадежные поиски, еще более безнадежные от того, что вы даже не понимаете, какую невыполнимую задачу поставили перед собой. Мне хотелось бы оградить вас от необходимости искать какие-то аргументы, выдумывать что-то или умолять меня снабдить вас информацией о том, что вам необходимо. Поверьте моему слову: этого нельзя сделать. Вы сказали, что я конец вашего пути, на самом же деле это тупик, мисс Таггарт. Не стоит тратить деньги и усилия и на другие, обычные приемы: не надо нанимать детективов. Они ничего для вас не узнают. Вы вольны не прислушаться к моим словам, но я полагаю, что вы человек высокого интеллекта, способный понять, что я знаю, о чем говорю. Откажитесь. Тайна, которую вы хотите раскрыть, гораздо больше, намного больше, чем изобретение двигателя, приводимого в действие статическим электричеством. Я могу предложить только одно полезное соображение: исходя из сути и природы бытия противоречий не существует. Если вы находите невероятным, что изобретение гения может быть брошено среди развалин, а философ может хотеть работать поваром в кафе, проверьте свои исходные положения; вы обнаружите, что одно из них неверно.

   Она вздрогнула, вспомнив, что слышала это утверждение раньше, и человеком, от которого она его слышала, был Франциско. А затем она вспомнила, что человек, стоявший перед ней, один из учителей Франциско.

   – Как вы пожелаете, доктор Экстон, – сказала она. – Я больше не буду расспрашивать вас об этом. Но не будете ли вы против, если я спрошу вас о совершенно других вещах?

   – Нисколько.

   – Доктор Роберт Стадлер как-то говорил мне, что, когда вы работали в Университете Патрика Генри, у вас было трое учеников,

---

которых вы особенно выделяли, так же как и он, три блестящих ума, от которых вы многого ожидали в будущем. Одним из них был Франциско Д'Анкония.

   – Да. А другим – Рагнар Даннешильд.


   – Кстати, это еще не мой вопрос, а кто был третьим?

   – Его имя вам ничего не скажет. Он неизвестен.

   – Доктор Стадлер сказал, что вы с ним соперничали из-за этих троих студентов, потому что оба относились к ним как к своим сыновьям.

   – Соперничали? Но ведь он их потерял.


   – Скажите, горды ли вы теми путями, которые они избрали?

   Он смотрел куда-то вдаль, на умиравшие на отдаленных вершинах скал отблески солнца; его лицо было лицом отца, который смотрит на своих сыновей, истекающих кровью на поле боя. Он ответил:

   – Более, чем когда-либо мог надеяться.

   Почти стемнело. Он резко повернулся, вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну, но остановился, вспомнив о ее присутствии, словно на миг забыл о ней, и протянул ей пачку. Дэгни взяла сигарету, он, чиркнув спичкой, дал прикурить ей и прикурил сам, а затем отбросил спичку – остались только два небольших огонька в темноте помещения и многие мили черного пространства вокруг.

   Она поднялась, заплатила по счету и сказала:

   – Благодарю вас, доктор Экстон, я не буду надоедать вам своими хитростями или мольбами. Я не стану нанимать детективов. Но полагаю, что должна сообщить вам, что ни от чего не откажусь. Я должна найти изобретателя этого двигателя, и я найду его.

   – Нет, пока не настанет день, который он выберет, чтобы найти вас. И такой день настанет.

   Когда она шла к своей машине, он зажег свет в кафе, и она увидела почтовый ящик у дороги и отметила невероятный факт: на нем совершенно открыто стояло имя – Хью Экстон.

   Она вела машину вниз по извилистой дороге, огни кафе давно скрылись из виду, и только тогда она отметила, что ей нравится вкус сигареты, которую он ей дал, – он отличался от вкуса всех сигарет, которые она курила до сих пор. Она поднесла оставшийся небольшой окурок к свету приборной доски в поисках названия. На сигарете не было названия, лишь товарный знак. На тонкой белой бумаге был отпечатан золотистый знак доллара.

---

   Она с любопытством оглядела его: до сих пор ей не приходилось встречать эту марку в магазинах. Затем вспомнила о старике в табачном киоске в терминале Таггарта. И улыбнулась при мысли, что это экспонат для его коллекции. Дэгни затушила сигарету и опустила окурок в свою сумочку.

   Когда она приехала в Шайенн, сдала машину в гараж, где брала ее напрокат, и вышла на платформу станции «Таггарт трансконтинентал», поезд номер пятьдесят семь стоял на линии, готовый отправиться к станции Вайет. До отправления ее поезда в Нью-Йорк оставалось полчаса. Она прошла в конец платформы и остановилась, устало прислонившись к фонарю. Она не хотела, чтобы ее узнали работники станции, ей ни с кем не хотелось говорить. Она хотела отдохнуть. Несколько человек, собравшись группами, стояли на полупустой платформе и оживленно разговаривали, чаще обычного ссылаясь на газеты.

   Дэгни смотрела на освещенные окна пятьдесят седьмого поезда, желая на мгновение обрести облегчение при виде выдающегося достижения. Пятьдесят седьмой отправлялся по линии Джона Галта – через город, через горные отроги, мимо зеленых сигналов семафоров, у которых когда-то толпились торжествующие люди, мимо домен, где когда-то в летнее небо взметались ракеты. Сейчас листья на деревьях скрючились от холода, а пассажиры, взбираясь в вагоны, кутались в меха и теплые шарфы. Поезда стали для них обыденным явлением. Дэгни думала: «По крайней мере мы сделали хотя бы это».

   Ее мысли резко, словно внезапный удар, прервал обрывок случайно услышанного разговора двоих мужчин, стоявших за ее спиной.

   – Но нельзя же так быстро принимать законы.

   – Это не законы, а указы.

   – Значит, они не имеют юридической силы.

   – Имеют, потому что месяц назад Законодательное собрание предоставило ему полномочия издавать указы.

   – Все равно нельзя сваливать указы на людей таким вот образом, как гром среди ясного неба, как щелчок по носу.

   – Когда в стране чрезвычайная ситуация, совещаться некогда.

   – Все равно это неправильно. Что же будет делать Реардэн, если здесь говорится…

   – А чего ты так переживаешь за Реардэна? Он и так богат. Он найдет способ делать все что угодно.

   Дэгни подбежала к ближайшему киоску и схватила вечерний выпуск газеты.

   Это было на первой полосе. Висли Мауч, директор Отдела экономического планирования и национальных ресурсов, писала газета, в качестве «внезапного хода» и в связи со сложившейся в стране «чрезвычайной ситуацией» издал ряд указов, перечисленных ниже.

---

   Железным дорогам страны предлагалось снизить максимальную скорость движения поездов до шестидесяти миль в час, уменьшить длину составов до шестидесяти вагонов и перегонять одинаковое количество поездов в каждом штате зоны, состоящей из пяти соседствующих штатов.

   Сталелитейным заводам страны надлежало ограничить максимальную выработку металлосплавов до размеров, равных выпуску других металлосплавов, производимых на заводах, отнесенных к аналогичному разряду по производственной мощности, а также поставлять равную долю продукции любым покупателям, желающим приобрести ее.

   Всем предприятиям страны, любых размеров и рода деятельности, запрещалось покидать пределы своих штатов без получения на то особого разрешения от ОЭПиНР.

   С целью компенсации железным дорогам страны дополнительных затрат и смягчения процесса перестройки выплата дивидендов и погашение замораживались сроком на пять лет по всем видам акций и облигаций железнодорожных компаний: конвертируемых и неконвертируемых, со специальным обеспечением и без такового.

   Для обеспечения фондов выплаты жалования служащим, следящим за исполнением вышеперечисленных указов, Колорадо, как штат, наиболее подходящий для задачи облегчения бремени чрезвычайной ситуации в стране и помощи терпящим бедствие соседним штатам, облагался налогом в размере пяти процентов от объема продаж продукции, производимой промышленными концернами Колорадо.

   – Что нам делать? – Дэгни никогда раньше не позволяла себе произносить эти слова, потому что гордилась тем, что всегда сама давала на них ответ. Но сейчас она закричала. Она видела, что в нескольких шагах от нее стоит человек, но не разглядела, что это оборванный бродяга, и все же у нее вырвался этот крик, потому что это было воззвание к разуму, а стоявший рядом бродяга был человеком.

   Бродяга безрадостно улыбнулся и пожал плечами:

---