Файл: Книга представляет собой одно целое, и ее нельзя читать из середины для справок по отдельным мотивам.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 27.04.2024
Просмотров: 334
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
11. Конь и звезды.
Здесь нужно указать еще на одну особенность облика коня. У него "по бокам часты звезды, во лбу ясный месяц". Легко представить себе, что конь, как посредник между небом и землей, мог быть наделен признаками неба. В "Ригведе" небо сравнивается с конем, украшенным жемчугами: "Подобно темной лошади, украшенной жемчугами, "pitar" украсили небо звездами" (Ригведа XI, 8, 11). К этому месту Людвиг замечает, что конь здесь взят как символ неба. С этим можно сопоставить, что Агни иногда тоже отождествляется с Луной (Риведа II, 2, 2). "Как бы вестником с неба освещаешь ты людские роды во все ночи".
Однако очень возможно, что конь как ночное небо есть вторичное образование от коня дневного, от коня солнца. Если в образе коня-луны есть что-то натянутое, искусственное (и встречается он редко), то колесница бога солнца Гелиоса, колесница Индры или солнечная ладья бога Ра полны торжества и красоты. Однако в сказку они не попали. Они умерли вместе с верой. Только слабые отголоски можно найти в образах чисто аксессуарного порядка, вроде, например, той кобылицы, на которой баба-яга "каждый день вокруг света облетает" (Аф. 159) или трех всадников в сказке о Василисе. Солнце отразилось в сказке не в своей динамике. Солнце отразилось в сказке как царство и как дворец, о чем речь еще впереди. В этой связи интересно отметить то, что образ дыхания огнем в египетской религии приписывается именно солнцу, и что и сказочный конь и с этой стороны, может быть, отражает солнце. "О ты -- (Ра, бог солнца, или просто солнце), сущий в своем яйце, сияющий из своего круга, ты подымаешься на своем горизонте и сияешь подобно золоту над небом... ты пускаешь струи огня из своего рта" (Книга мертвых, XVII).
12. Конь и вода.
Другая особенность коня -- это его связь с водой. Эту связь с водой он также разделяет со своими европейскими и азиатскими собратьями -- с индийским Агни и с грече-
266
ским Пегасом. Правда, этот морской конь несколько необычен в сказке, встречается сравнительно реже и не всегда является помощником героя. Он появляется по ночам и портит сенокос, съедает и топчет сено, и братья отправляются его подкарауливать. "Вот в самую полуночь поднялась погода, всколыхалось море и выходит из морской глубины чудная кобылица, подбежала к первому стогу и принялась пожирать сено" (Аф. 105). Но и конь-помощник иногда имеет отношение к воде. Встречный старик говорит герою: "У твоего
батюшки есть тридцать лошадей -- все, как одна; поди домой, прикажи конюхам напоить их из синя моря; которая лошадь наперед выдвинется, забредет в воду по самую шею, и как станет пить -- на синем море начнут волны подыматься, из берега в берег колыхаться, -- ту и бери!" (157).
По сравнению с хтонической и замогильной природой коня его водная природа -- явление вторичное и более позднее. Мальтен доказал это для Греции, Ольденберг -- для Индии. Подобно сказочному коню, греческий Пегас имеет некоторое отношение к воде. Ударом копыта он открывает новый ключ на Геликоне -- ключ Гиппокрены. Здесь ясна первоначальная хтоническая природа коня. Беллерофонт ловит его уздечкой, данной ему Афиной, когда он пьет из пейренского ключа на Акрокоринфе. Еще резче эту связь с водой обнаруживают божественные кони Посейдона, морского бога. Их он иногда дарит тому, кто обращается, к нему с благочестивой молитвой. Такую упряжку он подарил, например, Пелопсу, который при помощи этих коней отвоевывает себе невесту у Эномая, обогнав его на ристалище. Коня с золотой двусторонней гривой, выходящего из моря, наблюдают и аргонавты.
По исследованию Мальтена, Посейдон не всегда был морским богом -- он некогда был богом суши. Он первоначально -- хтонический бог, "дающий произрастать благодати в семени и источнике" (Malten 1914, 179). Уже тогда он был связан с конем. "Лишь через жителей побережий, а вернее -- благодаря колонизации через море -- властитель пресных вод стал властителем вод морских" (179). С превращением его в морского бога и кони его стали морскими конями (179, 181, 185). И действительно:
образ коня, выходящего из воды, не может быть первичным, он должен был получиться исторически, и процесс этот для Греции прослежен. Нечто подобное произошло в Индии. О божественном коне Агни сообщается, что он apam napat -- дитя вод. Ольденберг предполагает, что apam napat некогда был особым водяным существом, которое слилось с Агни. Он, "имеющий морское водяное одеяние" (Ригведа, V, 65, 2). "Из вод ты, чистый, возникаешь" (II, 1), "Ему способствуют воды в озерах" (III, 1, 3) и т. д.
13. Некоторые другие помощники.
Конь и орел -- не единственные помощники героя. Здесь не может быть речи о том, чтобы дать полную номенклатуру и систему
267
сказочных помощников, мы рассмотрим только наиболее существенные, важные образы их. Рассмотрев орла и коня как наиболее типичные примеры помощников-животных, мы кратко коснемся некоторых антропоморфных помощников.
Особую категорию помощников составляют всякого рода необыкновенные искусники. Часто это братья, из которых каждый обладает каким-нибудь одним уменьем. Иногда это встречные богатыри, совершенно необыкновенные по своей наружности и по своим качествам. Количество их очень велико. По указателю Больте и Поливки можно установить около сорока названий таких искусников.
Наиболее яркой фигурой из этих помощников является Мороз-Трескун, или Студенец. Изображается он разно, иногда и не изображается вовсе. В одной сказке это старик с завязанной головой. "Что у тебя голова повязана?" -- "Волосы завязаны; как их опущу, так и сделается мороз" (Худ. 33). Таким же он представляется и у братьев (Гримм 71). У него шляпа надета на одно ухо. Когда герой выговаривает ему за это, он говорит: "Если я надену шляпу прямо, то будет страшный мороз, и птицы упадут мертвыми на землю".
Русская сказка знает и другой, более яркий образ. "Дальше идет старик старый, старый, сопливый, сопли, как с крыши висят замерзсши, с носа висят" (См. 183). Функция этого "Мороза-Трескуна" всегда одна: у царевны героям топят жаркую баню, чтобы извести их. Здесь помогает Студенец. "Живо вскочил в баню, в угол дунул, в другой плюнул -- вся баня остыла, а в углах снег лежит" (Аф. 137).
Характер этой фигуры довольно ясен. Это хозяин погоды, хозяин зимы и мороза. Подобные фигуры встречаются, например, в мифах северных индейцев. "Много лет тому назад было очень холодно на земле. На верхнем конце реки был большой ледник, от которого исходил ледяной холод. Все животные отправлялись, чтобы убить человека, который делал холод, но все замерзали. (Пробует это и койот, но замерзает, затем отправляется лиса.) Лиса побежала дальше, и при каждом шаге, который она проходила, из-под ее ног ударял огонь. Она вошла в дом (где жил Мороз) и топнула один раз своей ногой (повторяется 4 раза). Когда она топнула четыре раза, весь лед растаял и стало опять тепло" (Boas 1895, 5).