Файл: Политикопсихологические истоки внешней политики сша.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 16.10.2024
Просмотров: 7
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Вудро Вильсон привнес новое измерение в риторику цивилизаторской миссии. Его мысли, связанные с проектом Лиги Наций, представляли собой раннюю формулировку теории демократического мира. Недемократические государства были по своей сути агрессивными, потому что они выражали интересы узкой элиты и игнорировали пожелания широких слоев населения, которые считались миролюбивыми. Одно из первых видений Лиги заключалось в том, чтобы стать организацией, объединяющей только мировые демократии. Мир был бы гарантирован, потому что только демократии выражают надежды человечества на мир и выполняют свои договорные обязательства.
Эта тема была центральной в концепции Джорджа Буша-младшего об уникальных обязательствах Америки нести блага свободы тем, кто ими не пользуется. Все слова 19-го века можно найти в его основных внешнеполитических речах: «миссия», «цивилизация», провиденциальная поддержка великого проекта демократизации, обязательства руководства и, имплицитно, идея о том, что другие должны стать такими, как мы. К этому вареву он добавил неверную версию гипотезы демократического мира. Подлинный мир возможен только среди демократий; следовательно, если вы хотите мира, вы должны продвигать демократию везде и всюду. Таким образом, нападение на Ирак было мотивировано (по крайней мере, так утверждал Буш, но только после того, как оружие массового уничтожения не было найдено) не только желанием освободить давно угнетенных жертв тирании Саддама Хусейна, но и как важный шаг в демократизации Ближнего Востока. Эта демократизация затем приведет к миру во всем регионе.1
Что насчет других случаев? Члены Учредительного собрания Франции в мае 1790 года отказались от всех захватнических войн, изображая себя предвестниками новой международной политики. Глубокая неуверенность и ощущение угрозы, исходящей из Вены и Потсдама (Пильницкая декларация и бегство Людовика XVI в Варенн) помогли Франции вступить в войну против консервативной Европы в 1792 г. В ходе военных успехов Бельгия, Савойя, Ницца, Шпьер, Вормс, Майнц и, наконец, Франкфурт пали перед французскими революционными армиями и впоследствии были «освобождены». Конвент не был объединен политикой «освобождения», но поскольку Брюссель и Австрийские Нидерланды были захвачены, эти победы нужно было оправдать.
Французские революционеры были универсалистами в том смысле, что считали принципы, лежащие в основе их проекта, применимыми повсюду. Идея о том, что суверенитет принадлежит народу, а не личности короля или королевы, логически привела к принципу самоопределения для всех народов. Это означало, что народ, недовольный своей участью при одной системе правления, мог решить присоединиться к другой или создать другую, и как главные инициаторы этих идей французы были обязаны «помочь всем народам, желающим восстановить свои свободы». как было провозглашено Конвентом в ноябре 1792 г. Обязанность «ниспровергнуть все престолы, сокрушить всех королей и сделать триумф свободы и разума всеобщим», стала одной из многих инструкций, изданных Комитетом общественной безопасности министру иностранных дел.
В последующих завоеваниях задачей полководцев-победителей было провозглашение верховной власти народа, подавление установившейся власти, созыв народа на первичные собрания. Это была французская революционная версия «смены режима» во имя свободы и свободы. Они также дали понять, что свобода означает выбор управления в соответствии с французскими принципами. Освобожденные общества не были свободны в выборе форм правления, которые означали бы лишь «полусвободу» или сохраняли положение привилегированных порядков. Французская власть была бы необходима, чтобы совершить революцию, которая отвечала бы истинным интересам покоренных народов. Конечно, решение относительно этих интересов будет принято в Париже.
Менее чем за год якобы оборонительная война превратилась в идеологический крестовый поход за освобождение Европы от ее тиранов. Безусловно, соображения, лежащие в основе этой политики, в значительной степени были связаны с обеспечением безопасности «естественных» границ Франции (оборонительный приоритет), но французские освобождения выходили далеко за рамки этих потребностей. То, что эта политика, казалось, противоречила отмене завоевания в 1790 году, было легко обработано ловкостью языка, превратив завоевание в «освобождение». Это было основано на убеждении, что народы по всей консервативной Европе жаждут освобождения от своих тиранов. В то время как принципы революционной Франции поначалу вызывали сочувствие во всей Европе, освобождение и оккупация иностранцами редко вызывают широкий и стойкий энтузиазм. Столкнувшись с усилением беспорядков и вооруженным сопротивлением «освобожденных», французы отказались от претензий на освобождение и превратили войны вплоть до окончательного поражения Наполеона в систематические программы грабежей, вымогательства, мародерства и строительства империи.
На первый взгляд может показаться озадаченным сравнение французской, советской и американской внешнеполитической риторики и действий. Но если сделать поправку на уникальный словарь в игре, структура разработки внешнеполитической роли во многом схожа. Каждый лидер считает свою страну исторически уникальной; каждый вырабатывает некоторое чувство ответственности за «освобождение» тех, кого считают жертвами ложных идеологий или репрессивных правительств (или классов); каждый предполагает, что другие жаждут освобождения; и каждый предполагает, что освобожденные хотят стать точной копией своих освободителей. Они также предполагают, что их собственные фундаментальные политические и социальные ценности универсальны и что, поскольку их собственная страна наслаждается благами свободы или прекращением классового угнетения, они также несут универсальную ответственность за лидерство.
Таким образом, американское кредо основывается на смеси религии, предполагаемого превосходства политических, экономических и социальных институтов, а также на сочетании благотворительных и отеческих побуждений обращать других в американские ценности, принципы и общественные нравы. Они глубоко укоренились в американской культуре и подкреплены историческим опытом двух мировых войн. Они не играли руководящей роли во всех администрациях во все времена, но они значительно проявились в конце 19 века, во время администраций Вильсона, в первые годы холодной войны и в первой администрации Буша-младшего. В знаменитой «Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов Америки» (НСБ) 2002 года утверждается, что американские принципы свободы и справедливости «правильны и справедливы для всех людей во всем мире» (Стратегия национальной безопасности Соединенных Штатов Америки). Он снова появляется в версии NSS 2006 года. Общепризнанная цель американского государственного управления, утверждается в этом документе, состоит в том, чтобы «помочь создать мир демократических, хорошо управляемых государств». Это мало чем отличается от устремлений Вудро Вильсона или, если на то пошло, от целей Теодора Рузвельта в Карибском бассейне и Центральной Америке.
Заключение
Короче говоря, сегодня есть проблемы с философией американской внешней политики. После распада Советского Союза в мире возникла уникальная историческая ситуация, когда США стали единственной мировой сверхдержавой. Однако, как показало последующее историческое развитие, однополярный мир не рассчитан, а военные, экономические и технологические возможности Америки не позволяют США стать подлинной глобальной гегемонией. В одиночку Америка не способна решить мировые проблемы (терроризм, распространение оружия). Идеологическая атака Америки на «распространение демократии» застопорилась в некоторых регионах (Средняя Азия) и встретила сильное сопротивление в некоторых странах (Ближний и Средний Восток).
Американские элиты создали много проблем с концепцией «американской миссии» и американской исключительности. На самом деле век. Многие проблемы требуют коллективных усилий для решения. И это требует хорошего группового сотрудничества для совместных усилий, зная, что все партнеры равны в своей приверженности своим интересам, которые противоречат внешнеполитическим взглядам США. Концепция дискриминации со стороны американских элит и отказ от «американской работы», преобладающее использование «этических способов» делают мир хуже. Кроме того, преемственность идеалов и идей, лежащих в основе американской внешней политики. Во многих случаях внешняя политика передается от одного поколения к другому, независимо от обеих политических партий, на партийной основе, что делает внешнюю политику США жесткой.
