Файл: Исаак Ньютон как величайший ученый, философ, теолог.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 17.10.2024
Просмотров: 5
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
которая и в лютеранстве, и в кальвинизме, и в английском пуританстве обыкновенно предстает как «косная и пассивная исполнительница воли божьей»7. Получается, что при анализе внутренней эволюции представлений Ньютона о природе, получивших свое окончательное завершение в виде картины мира классической физики, протестантизм Ньютона никоим образом нельзя рассматривать как второстепенный, побочный факт его интеллектуального и духовного развития. Родившись в протестантской стране, Ньютон с детства впитал в себя тот набор «естественных интерпретаций», посредством которого протестантизм определяет природу, и это обстоятельство, конечно, не могло не отразиться и на чисто научных изысканиях Ньютона в области динамической физики и небесной механики.
Если мы здесь вспомним Макса Вебера, то должны будем выдвинуть предположение, что оказывается, два идущих друг рядом с другом феномена современного мира — наука экспериментального типа и капитализм так или иначе генетически связаны с протестантским мировоззрением. В этом, впрочем, нет большого парадокса, ведь во всех трех случаях мы наблюдаем явный отход от Традиции. Парадоксально другое — занятия Ньютона — богослова и эзотерика, носящие мистический характер, перекликающиеся во многом с традиционными науками, напрямую связанные с деятельностью тогдашних религиозных тайных обществ.
Наиболее значительной теологической работой Исаака Ньютона является трактат «Замечания на пророчества Священного Писания и в особенности на пророчества Даниила и об Апокалипсисе Св. Иоанна». Основную идею этого объемного труда Ньютон поясняет в самом начале своего произведения: «глупость людей, которые хотели толковать пророчества, происходила из желания извлечь из них предвидение о будущих событиях, как будто Бог имел намерение сделать из них пророков…Намерение Бога было совершенно иное. Он дал Апокалипсис, а также пророчества Ветхого Завета не для того, чтобы польстить человеческому любопытству, позволяя читать в них будущее, но чтобы пророчества, один раз совершенные, могли быть толкуемы по событиям, и чтобы его предвидение могло быть обнаруживаемо не пророками»8. В этих словах, между прочим, выражена и самая сущность метода, с помощью которого Ньютон надеялся прояснить многочисленные пророчества имеющиеся в Библии: великий ученый, для которого всегда была характерна оригинальность хода мыслей
, предложил в качестве ключа к загадке пророчеств взять такие предсказания пророков, которые уже нашли подтверждение в реальных событиях прошлого (например, предсказание Иисуса о разрушении Иерусалимского храма), благодаря чему можно создать своего рода «словарь» аллегорического языка библейских прорицателей. Причем в ходе составления этого словаря Ньютон, используя книги Ветхого Завета и Апокалипсис, пришел к весьма примечательной системе аллегорий, которая имеет явное сходство с центральным сюжетом древнеиндийской мифологии — мифом о Пуруше, кстати говоря, ставшим известным в Европе только три столетия спустя, после британской колонизации Индии, что свидетельствует о знакомстве Ньютона с тайными герметическими доктринами, сохранившими преемственность с праевропейской, арийской мифологической традицией. В частности, Ньютон утверждал, что когда пророки говорят о человеке или животном имеется в виду государство и при этом различные части или качества первого употребляются для аналогии во втором: так, голова соответствует высшему сословию — аристократии, а хвост — низшему, то есть черни и т. д. После этого, вооруженный собственным методом истолкования туманного языка пророков, Ньютон приступил к разъяснению конкретных пророчеств, имеющихся в Священном Писании, проявив при этом по замечаниям биографов недюжинные познания в древней истории. В этой связи классический биограф Ньютона Ж. Б. Био пишет, что « труд Ньютона громаден … он обнимает не только главные эпохи, важные события древних времен и Средних веков, но еще множество других особенных фактов, хронологических исследований и наблюдений над гражданскими и религиозными памятниками древности и во всем этом видна разнообразная и глубокая ученость, почерпнутая из лучших источников».
При этом не следует забывать, однако, что Ньютон как человек, жизнь которого пришлась на переломную эпоху, всем своим обликом как бы являл раздвоенность и неоднозначность исторических фигур таких времен. Если одной стороной своей деятельности он был обращен в прошлое — в век богословия, магии и традиционной науки, то другой — в будущее, в век торжества светской научной рациональности, порвавшей с мистической традицией средневековых научных школ. Впрочем, сам Ньютон, бывший глубоко религиозной натурой, вероятно, пришел бы в ужас, узнав, к каким выводам привело европейскую науку дальнейшее развитие некоторых постулатов его динамической физики. В нашем случае пресловутая ирония истории состоит в том, что дорогу будущей модернистской экспериментальной науке, породившей картину мира, в которой нет места Богу, проложил не какой-нибудь приверженец механистического материализма того времени, а именно Исаак Ньютон — богослов, алхимик и маг.
Если мы здесь вспомним Макса Вебера, то должны будем выдвинуть предположение, что оказывается, два идущих друг рядом с другом феномена современного мира — наука экспериментального типа и капитализм так или иначе генетически связаны с протестантским мировоззрением. В этом, впрочем, нет большого парадокса, ведь во всех трех случаях мы наблюдаем явный отход от Традиции. Парадоксально другое — занятия Ньютона — богослова и эзотерика, носящие мистический характер, перекликающиеся во многом с традиционными науками, напрямую связанные с деятельностью тогдашних религиозных тайных обществ.
Наиболее значительной теологической работой Исаака Ньютона является трактат «Замечания на пророчества Священного Писания и в особенности на пророчества Даниила и об Апокалипсисе Св. Иоанна». Основную идею этого объемного труда Ньютон поясняет в самом начале своего произведения: «глупость людей, которые хотели толковать пророчества, происходила из желания извлечь из них предвидение о будущих событиях, как будто Бог имел намерение сделать из них пророков…Намерение Бога было совершенно иное. Он дал Апокалипсис, а также пророчества Ветхого Завета не для того, чтобы польстить человеческому любопытству, позволяя читать в них будущее, но чтобы пророчества, один раз совершенные, могли быть толкуемы по событиям, и чтобы его предвидение могло быть обнаруживаемо не пророками»8. В этих словах, между прочим, выражена и самая сущность метода, с помощью которого Ньютон надеялся прояснить многочисленные пророчества имеющиеся в Библии: великий ученый, для которого всегда была характерна оригинальность хода мыслей
, предложил в качестве ключа к загадке пророчеств взять такие предсказания пророков, которые уже нашли подтверждение в реальных событиях прошлого (например, предсказание Иисуса о разрушении Иерусалимского храма), благодаря чему можно создать своего рода «словарь» аллегорического языка библейских прорицателей. Причем в ходе составления этого словаря Ньютон, используя книги Ветхого Завета и Апокалипсис, пришел к весьма примечательной системе аллегорий, которая имеет явное сходство с центральным сюжетом древнеиндийской мифологии — мифом о Пуруше, кстати говоря, ставшим известным в Европе только три столетия спустя, после британской колонизации Индии, что свидетельствует о знакомстве Ньютона с тайными герметическими доктринами, сохранившими преемственность с праевропейской, арийской мифологической традицией. В частности, Ньютон утверждал, что когда пророки говорят о человеке или животном имеется в виду государство и при этом различные части или качества первого употребляются для аналогии во втором: так, голова соответствует высшему сословию — аристократии, а хвост — низшему, то есть черни и т. д. После этого, вооруженный собственным методом истолкования туманного языка пророков, Ньютон приступил к разъяснению конкретных пророчеств, имеющихся в Священном Писании, проявив при этом по замечаниям биографов недюжинные познания в древней истории. В этой связи классический биограф Ньютона Ж. Б. Био пишет, что « труд Ньютона громаден … он обнимает не только главные эпохи, важные события древних времен и Средних веков, но еще множество других особенных фактов, хронологических исследований и наблюдений над гражданскими и религиозными памятниками древности и во всем этом видна разнообразная и глубокая ученость, почерпнутая из лучших источников».
При этом не следует забывать, однако, что Ньютон как человек, жизнь которого пришлась на переломную эпоху, всем своим обликом как бы являл раздвоенность и неоднозначность исторических фигур таких времен. Если одной стороной своей деятельности он был обращен в прошлое — в век богословия, магии и традиционной науки, то другой — в будущее, в век торжества светской научной рациональности, порвавшей с мистической традицией средневековых научных школ. Впрочем, сам Ньютон, бывший глубоко религиозной натурой, вероятно, пришел бы в ужас, узнав, к каким выводам привело европейскую науку дальнейшее развитие некоторых постулатов его динамической физики. В нашем случае пресловутая ирония истории состоит в том, что дорогу будущей модернистской экспериментальной науке, породившей картину мира, в которой нет места Богу, проложил не какой-нибудь приверженец механистического материализма того времени, а именно Исаак Ньютон — богослов, алхимик и маг.