Файл: Методическое пособие для слушателей курса Психотерапия. М. Центр психологической культуры, 2001. 356 с. Удк 615. 851 Ббк 53. 57.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2024
Просмотров: 177
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Также, как и в случае всех других болезней, трудно поддающихся лечению, в случае психической ошибки стихийности больше всего внимания нужно уделить профилактике нарушения. Проще всего научиться добиваться этой цели, если мы будем неизменно придерживатъся принципа всесторонней защиты ребенка от любых влияний, которые могли бы их эмоционально взволновать — будь то влияния приятные или болезненные.
Рассмотрим также следующую точку зрения по вопросу дисциплины:
Дисциплина, как она представлена в Ветхом Завете, носит главным образом характер физического наказания. Коварная воля, которая на собственную погибель или на погибель других, не подчиняется контролированию, должна быть сломлена [...] Обсуждение идеи наказания показывает, что в образовательных целях здоровая дисциплина всегда должна подразумевать физическое наказание. Ее раннее и решительное, хоть и ограниченное, применение — есть глубочайшая основа любой настоящей дисциплины. А то, что более всего требует преодоления — это животная сила тела [...] (EnzyKlopadic, цит. из Miller, 1983).
Эти учебники по воспитанию детей конечно же несколько устарели, но, как точно заметила Miller, проблема контроля за детьми была проблемой всегда и во всех культурах, а укорененные в данной культуре представления не исчезли, но в значительной степени ушли под землю. Это становится особенно верным, когда взрослые бессознательно выражают желание обладать властью над другим человеком и упорно копируют паттерны доминирования, которые испытали на себе. Особенно этой форме повторения присущ скрытый характер. Случаи вовлечения в бесконтрольное применение силы, которые было бы столь же трудно распознать, чрезвычайно редки. Как еще в 1748 году точно заметил Sulzer, маленькие дети «забудут все, что с ними приключилось [...] никогда потом не вспомнят, что она [воля] когда-то была у них».
Мне кажется, что, как и в каждой другой проблеме, мы можем здесь различить своеобразный континуум. Чаще всего мы слышим историю, в которой опекуны действовали садистски, безжалостно вмешивались, унижали и в высшей степени подчиняли ребенка. В таких обстоятельствах плохие объекты, которые сами часто являются психотичными, имеют органические нарушения мозга, borderline, социопатичны или характеризуются нарушениями другого рода, «создают» детей, которые являются отсталыми
(недоразвитыми) во многих важных областях жизни и у которых часто можно идентифицировать нарушение личности borderline. Детей этих часто физически, сексуально или психологически угнетают такими действиями, как ритуальное насилие, регулярные клизмы, еда под принуждением, родительские взрывы гнева и разные чрезвычайно унизительные и неприятные испытания, которые садистским образом проявляют их слабость и чувствительность. В этой ситуации они не могут сделать ничего другого, как только интернализовать плохие объекты и жить жизнью, детерминированной интрапсихическими отношениями с ними. Они, как правило, испытывают трудности со всеми или большинством основных экзистенциальных проблем, которые мы описываем в этой книге. Представляемая здесь точка зрения на мазохизм будет особенно полезна, если мы будем уметь представлять те аспекты приспособления детей к насилию, которые представлены саморазрушением, а также расширением и поддержанием связей с плохим объектом при одновременном выражении сопротивления, бунта и жажды мести по отношению к нему. На другом конце континуума появляются личности, выросшие в окружении родителей или опекунов, которые в других вещах, смогли обеспечить им соответствующие условия, но все же в очень ограниченной области допускали детскую оппозицию. От первого «нет» на втором году жизни и до последних мелких протестов подростка против навязанных ему запретов наказание за всяческое сопротивление было скорым, неизменным и бескомпромиссным. Такого рода контроль осуществляется чаще всего с глубокой уверенностью в себе, даже с убежденностью в собственной правоте и в том, что он служит исключительно благу ребенка. В таких семьях может существовать любовь, соответствующее отражение и признание, аутоэкспрессия может допускаться и одобряться, но отсутствует толерантность к оппозиции и всяким проявлениям неуважения. Ребенок, который особенно часто проявляет свою волю и противопоставляет себя родителям, может также провоцировать их реакции чаще, чем тот ребенок, которого легче контролировать. Личности, выросшие в таком окружении интернализируют несомненно более здоровый, но все же по-прежнему подавляющий и контролирующий их объект, им чаще бывает присуще хроническая инертность и сниженная энергия, в то же время они ведут жизнь в соответствии с социально санкционированными ролями и обязанностями. Хотя такие лучше функционирующие личности фактически представляют со
бой солидный скелет многих общественных организаций, включая, естественно, собственную семью, однако чаще всего им присуща относительно ограниченная спонтанность, низкие творческие способности, слабо выраженные оригинальность и остроумие. Их фальшивое self податливо, услужливо и терпеливо, способно выдерживать довольно сильную фрустрацию и готово на самопожертвование. Это зачастую те люди, которые берутся за скучную и грязную работу, потому что «кто-то должен это делать» и действительно оказываться в этой роли лучшими, чем большинство из нас. Личности, выбирающие такой мазохистский стиль, на каком бы месте они ни оказались, везде являются, казалось бы, идеальными работниками бюрократических структур.
СИМПТОМЫ, МОДЕЛИРУЕМЫЕ,
КАК ВНУТРЕННИЕ ОТНОШЕНИЯ С ОБЪЕКТОМ
В моей более ранней книге (Johnson, 1991) я представил модель, позволяющую понять симптоматическое поведение, как проявление внутренних отношений с объектом. Используя предложенную Fairbairn (1974) модель интрапсихической структуры, я представил четыре прототипа внутренних отношений с объектом, которые можно применить ко всем видам симптоматического поведения. Здесь я вновь привожу эту модель в качестве своеобразной карты внутренних динамизмов мазахистской личности, образующей целый континуум развития, от стиля характера и до нарушений личности. Вначале нам понадобится краткое представление модели Fairbairn, явившейся итогом его клинической практики. В своей работе с детьми, которых использовали, он обратил внимание на то, что — и об этом свидетельствовали также многие другие исследователи — эти дети хотели вернуться к плохо относившимся к ним родителям. Более того, они часто забывали обиды и для того, чтобы высвободить их воспоминания из-под репрессии, во многих случаях требовалось приложение серьезных клинических усилий. В конечном итоге даже тогда, когда они уже вспоминали неприятные переживания, эти дети предпринимали всевозможные попытки, чтобы сохранить хороший образ своих родителей. Они объясняли, оправдывали или изменяли движущие ими (родителями) мотивации (например, «Он не это имел ввиду. Это была случайность»). Позднее Fairbairn работал с шизоидными личностями, а после этого еще с личностями, страдающими «военными неврозами». Во всех этих случаях его поражало, насколько сильно этих людей преследовали внутренние силы саморазрушения. Fairbairn считал, что это было результатом интериоризации силы плохих объектов, воздействию которых они были ранее предоставлены. Теория интернализации плохих объектов стала важнейшим аспектом его теории, объясняющей психопатологию и основанной на концепции подавления и расщепления. В последующих своих работах он объяснял, что эта интернализация — естественный для человека процесс, не требующий объяснения. Однако ранее он выдвинул гипотезу о том, что мы осуществляем интерна-лизацию плохих объектов с целью установления контроля над ними и лишения внешних объектов, от которых мы зависим, их плохих элементов.
Ключевую концепцию подавления иллюстрирует факт забывания используемыми детьми травмирующих событий и присвоение шизоидными пациентами и теми, кто страдает послевоенными неврозами, таинственных сил, целью которых они были ранее. Следующее важное понятие — расщепление — касается примитивного защитного механизма, используемого для отделения негативных черт объекта от его позитивных качеств. Расщепление имеет место в тех ситуациях, когда личность бывает не в состоянии осуществить интеграцию в виде одной цельной концепции всех плохих и хороших сторон объекта.
Fairbairn полагает, что именно негативные объекты становятся предметом интернализации и подавления. Это проявляется, например, в ситуации, когда личность атакует сама себя точно таким же образом, каким ранее ее атаковали другие. По этой же причине нежеланные, шизоидные личности могут иметь дело с таинственными силами, которые в буквальном или метафорическом смысле призывают их к саморазрушению. Теория эта — на первый взгляд достаточно прозрачная — вместе с тем по ходу становится все более сложной и интересной. Fairbairn полагает, что мы расщепляем плохой объект на плохие и хорошие части. Каким же образом это возможно? Где здесь мы находим добро? Добро в негативном объекте существует в тех вполне оправданных надеждах и врожденных ожиданиях поощрения, с которыми приходит в мир человеческое существо в момент своего рождения. Поэтому новорожденный нуждается в том, чтобы мир принял его чутко и доброжелательно. Маленький ребенок ищет отражения в своих прекрасных двигательных способностях, речевых навыках и зарождающейся независимости. В школьном возрасте ребенка следует обучать с обязательным учетом его проявляющихся умений и поощрять к успехам. Поэтому подавленными и расщепленными оказываются именно эти заблокированные в развитии законные ожидания. Вполне очевидно, что шизоидная личность постоянно будет искать одобрения мира, оральная личность жаждет полного и не зависящего от взаимности удовлетворения ее потребностей; Симбиотическая личность нуждается в точно выверенном сочетании зависимости и свободы; нарциссическая личность — в идеальном отражении и в ком-то, кого она могла бы полностью идеализировать и т.д. Согласно теории Fairbairn это положительная сторона расщепленного объекта, который был интернализован и подавлен. Другими словами, здесь имеется в виду не такой положительный объект, который появится в процессе опыта, а тот, который ожи