Файл: Формирование дипломатической службы и методов дипломатии в России и Германии в xviiixix вв..docx

Россия не была исключением из тех стран, кто, увидев успехи германского оружия, поспешили ускорить комплектование массовой армии при всеобщей воинской повинности. Новые свидетельства бурного развития промышленности в Северной Германии, согласно удачному выражению военно-морского агента России в Вене контр-адмирала И. Шестакова, еще «не далее предела одной человеческой жизни, производившей только рекрутов», еще более усиливали опасения соседних держав. С прямотой военного это предельно ясно выразил сам И. Шестаков: «Как бы ни были нам полезны мирные пособия Германии, самое промышленное могущество ее наводит на мысль о возможности столкновения» [18 – C. 52-54].

Официальный доклад руководства российского МИДа характеризовал Францию ка «побежденную, ослабленную, но трепещущую и жаждущую возмездия» страну. Горчаков считал такую реакцию французов естественной, но не представляющей для Германии немедленной угрозы.

Бисмарк в первый период после объединения вел активную пропагандистскую кампанию, спутниками которой были газетные кампании и «военные тревоги», что только укрепляло Горчакова относительно Франкфуртского договора. В «Проекте депеши князю Орлову в Париж» Горчаков от 1 августа 1874 г., канцлер снова возвращался к результатам недавней войны. Документ, скрепленный резолюцией царя «быть по сему», имел следующее важное суждение: «К сожалению, постоянные зародыши будущей войны были уже заложены в тех территориальных уступках, которые князь Бисмарк, вопреки нашим советам, счел нужным вырвать у Франции под давлением военных элементов, опьяненных тогда победой». Здесь мы согласимся с выводами А.З. Манфреда, что «в этих трех словах «вопреки нашим советам» <...> была заложена обладавшая огромной динамической силой внешнеполитическая концепция, осуждавшая условия Франкфурта» [19 – C. 75].

К лету 1875 г. поднимаемый Францией вопрос мирного возвращения ей Эльзас-Лотарингии получил свое продолжение в период встречи экс-президента Франции Тьера и Горчакова в Швейцарии, в которой он проводил отпуск.

Темы бесед государственных деятелей стало известно немецкому руководству от корреспондента «Kolnische Zeitung» к конце того же года. Тьер высказывал надежду на возможности как-то «выкупить» Эльзас-Лотарингию как условие «установления длительных дружеских отношений» между двумя странами. Узнав об этом, германскийстатс-секретарь Бюлов сообщил послу в Париж князю Гогенлоэ четко выраженное мнение Бисмарка, что Эльзас-Лотарингия в Германской империи - не требование «самолюбия», а безопасности от «беспокойного характера» Франции [20].

---

Логика высказываний, а также действия официального Петербурга позволяет думать, что общение Горчакова, Лефло и Тьера не были дипломатическим курьезом. Русская дипломатия поддерживала французское руководство не просто потому, что не хотела ослабления противовеса германской силе, но в равной мере ею двигало неприятие «полугегемонии» Германии в Европе. Это явилось общей почвой, которая впоследствии позволила официально оформит русско-французский союз.

Интересно в связи с этим, к чему пришла дипломатия Германии летом-осенью 1876 г., при более благоприятных, чем год назад условиях торга. Тема получила развитие в рамках беседы Горчакова с послом Германии Швейницем. Швейниц заверил Горчакова: «у нас есть все, что нам нужно, и самое большое, чего бы мы могли желать, это оформленных в виде трактата гарантий части из этого [имеющегося]» [21 – С. 412].

Бисмарк затем признавал, что вопрос состоял именно в формальном признании Россией владения Эльзас-Лотарингией Германией и определенном «гарантийном соглашении» по новой франко-германской границе. Горчаков от рассмотрения подобных гарантий уклонился, сказав о том, что трактаты «в наши дни» имеют малую цену.

В Берлине, видимо, сознавали значение «неопределенности» для правового статуса западных границ. Все 1870-е годы Германия добивалась признания Россией территориальных приращений. Этот шаг наносил бы чувствительный удар надеждам французов на Реванш, и исключал в будущем возможности прочного военного союза Франции и России [22].

Заключение

Дипломатическую службу Германии традиционно причисляют к наиболее эффективным, целеустремленным и успешно функционирующим внешнеполитическим службам. Несмотря на свою относительную молодость — ей всего 130 лет, дипломатия Германии и профессионально обслуживающий ее персонал опираются на большой и разносторонний опыт работы в сложных политических ситуациях, которыми изобилует германская история нового и новейшего времени.

За тринадцать десятилетий своего существования ей дважды пришлось решать проблему объединения страны, участвовать в подготовке двух мировых войн, а затем, после тяжелейших поражений, восстанавливать внешнеполитические позиции и влияние Германии в мире.

---

Труднейшим испытанием для нее было преодоление всеобщего отторжения, и даже ненависти со стороны мирового сообщества после краха нацистского режима и переориентация германской политики на новые для нее принципы международного сотрудничества, мирного взаимодействия с соседями и включения Германии в создаваемую систему европейской безопасности.

Уроки истории не прошли бесследно для самосознания общества, германской политики, внешнеполитического ведомства. Они учитывались и при определении целей и задач немецкой дипломатии в послевоенный период. К концу XX в. ФРГ умело вписалась в процесс международной дипломатической деятельности и заняла заметное место в сообществе западноевропейских государств.

Список литературы

1. 
   Kollmann P. Das Herzogtum Oldenburg in seine wirtschaftlichem Entwicklung. Oldenburg. 1893. S. 4-5
   
2. 
   Martens G. F. Recueil des principaux traités d’alliance, de paix, de trêve, de neutralité, de commerce, de limites, d’échange etc. conclues par les puissances de l’Europe. Vol. I. Gottingen. 1791. P. 315-329
   
3. 
   Архив внешней политики Российской империи (далее АВПРИ). Ф. Канцелярия. 1801-1803. Оп. 468. Д. 9879-9890
   
4. 
   Внешняя политика России XIX – начала XX вв. Документы российского Министерства иностранных дел (далее - ВПР). Серия I (1801-1815). Т. III. М. 1963. С. 639.
   
5. 
   АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1808. Оп. 468. Д. 12691. № 216. Л. 1 (проект с пометами о подписании и отсылке в Париж).
   
6. 
   Румянцев – Долгорукову, 7 (19) октября 1808 // АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1808. Оп. 468. Д. 12670. № 168. Л.48.
   
7. 
   Петер Фридрих Людвиг Гольштейн-Ольденбургский – Александру I, 6 августа 1810 // АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1810. Оп. 468. Д. 6099. Л. 3 об.-4.
   
8. 
   Вандаль А. Наполеон и Александр I. Франко-русский союз во время Первой империи. СПб. 1911. Т. II. С. 546.
   
9. 
   Румянцев – Куракину, 6 (18) января // Внешняя политика России XIX – начала XX вв. Документы
   
10. 
    Российского Министерства иностранных дел. М. 1962. Т. 6. С. 12
    
11. 
    Румянцев – Куракину, 6 (18) января // Внешняя политика России XIX – начала XX вв. Документы
    
12. 
    Российского Министерства иностранных дел. М. 1962. Т. 6. C. 88--89.
    
13. 
    Очерки истории Министерства иностранных дел России, М., «Олма-пресс», 2002г., т.1, с.26.
    
14. 
    История внешней политики России. Первая половина XIX века., М., «Международные отношения», 1995г., с.94-95.
    
15. 
    Соловьев С.М., Император Александр I. Политика. Дипломатия. М., АСТ, 2003г., с. 255-256.
    
16. 
    Очерки истории Министерства иностранных дел России, т.1, с.264.
    
17. 
    Додолев М.А. Венский конгресс в современной зарубежной историографии. Новая и новейшая история. №3 за 1994 год, с.79-88
    
18. 
    Gabriac, marquis de. Souvenirs diplomatiques de Russie et d'Allemagne, 1870-1872. Paris, 1896. P. 137.
    
19. 
    DDF. Ser. 1. Vol. I. № 149, 151. Р. 175-182.
    
20. 
    Манфред А. З. Образование русско-французского союза. М., 1975. С. 75.
    
21. 
    Лефло - Деказу, 20 апреля 1875 г. // DDF. Ser. 1. Vol. I. №. 393. P. 412.
    
22. 
    Engelberg E. Bismarck. Das Reich in der Mitte Europas. Berlin, 1990. S. 668.
    

---

---