Файл: Книга знаменитого итальянского историка Сабатино Москати кратко, но полно.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.02.2024
Просмотров: 234
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Художественные типы
Прежде чем перейти к изучению хеттского искусства, полезно вновь обратиться к
Месопотамии. При этом необходимо отметить, что это логическая, а не историческая точка отсчета, не означающая никакой предвзятости по отношению не только к происхождению хеттского искусства, но и к независимости отдельных его элементов. Однако хеттское искусство, бесспорно, входит в сферу влияния великого художественного центра –
Месопотамии. Мы вполне можем взять художественные формы, получившие развитие в этом центре, в качестве опорных точек (чего нельзя сделать в отношении Египта или любой другой самодостаточной зоны) во всех вопросах, имеющих отношение к общей концепции назначения искусства, к его базовым особенностям и стилистическим принципам.
Обозначив позицию, мы должны добавить, что месопотамское влияние не было в
Анатолии единственным; в хеттском искусстве можно заметить и египетское влияние, пришедшее туда через Сирию и Палестину. Наконец, нельзя не упомянуть хурритское влияние, еще более важное потому, что оно менее отчетливо и менее выражено в деталях.
Все эти окружающие региональные культуры действуют на необычайно восприимчивый объект – но при этом объект, существующий вполне реально и независимо.
Природа региона, обычаи и особенности народа, представления и верования людей обусловили появление множества элементов, характерных именно для них; мы обнаруживаем эти типичные местные элементы как изолированно, так и в новых комбинациях с другими, внешними элементами. Идентификация и оценка многочисленных факторов, которые чаще накладываются друг на друга, чем сливаются, – точно так же, как в других сферах интересующей нас культуры, и формируют историю хеттского искусства.
Если говорить о хронологии, то надо признать, что мы не можем отследить сколько- нибудь определенные линии развития. Хеттское искусство можно подразделить на две большие фазы – результат разных условий, определяемых разницей в пространстве и времени: это поздний период новой империи, от которого у нас имеются остатки столицы
Хаттусы и окружающих населенных пунктов; и есть неохеттская эра, где речь идет о произведениях мелких государств, переживших крах империи в Киликии и Верхней Сирии.
Они, конечно, находились ближе к центрам внешнего влияния, и понятно, что привнесенные элементы в культуре усиливаются, а автохтонные ослабляются до уровня
, когда отличительной особенностью искусства становится гибридность.
Здесь, как везде, развитие архитектуры определяется особенностями ландшафта, который резко отличается от месопотамского и египетского. Эти две страны расположены в долинах рек, а в стране хеттов много гор. Камня здесь сколько угодно, он и является основным строительным материалом. Фундаменты и нижние части зданий сооружаются из грубо обтесанных каменных блоков, а верхние – из саманного кирпича и деревянных балок.
Тем не менее колонны появляются относительно поздно, в небольших количествах – и к тому же исключительно в таких зданиях, некоторые особенности которых позволяют предположить иностранное происхождение.
Первоначально ядром организованной жизни хеттов служила горная крепость, окруженная стеной; вход в нее открывался через двойные ворота, не нарушающие линию обороны. Позже крепость развивается в город с храмами и дворцами: но все главные центры хеттской цивилизации сначала были крепостями.
Сооружение храма, как мы можем судить по нескольким образцам в столице Хаттусе, напоминает строительство месопотамского храма; комнаты здесь группировались вдоль стен одного или нескольких внутренних двориков; но, в отличие от месопотамской практики, где внешние стены не имели отверстий и образовывали замкнутый контур для защиты от наводнений, хеттские комнаты имеют окна, открывающиеся на улицу для лучшей освещенности; мало того, здесь – впервые на древнем Ближнем Востоке – окна есть даже в тех комнатах, где размещаются статуи богов.
Хеттский дворец строился примерно по тем же принципам, что и храм. Но, как мы уже указывали, существует и особый тип, характерный исключительно для неохеттской эры.
Этот тип имеет собственное название – бит-хилани (рис. 4). Его типичная черта – колонны, поддерживающие крышу в первом зале. Колонны представляют собой простые деревянные столбы, но у основания каждой из них стоит пара сфинксов или львов, высеченных из камня.
За первым залом следует главный зал – продольный параллелограмм, вокруг которого располагаются маленькие комнатки. Дворцы этого типа можно обнаружить во многих ближайших центрах, от Ассирии до Сирии, что создает трудности с определением его происхождения. Некоторые авторы считают, что все данные свидетельствуют о хурритском его происхождении, другие предлагают на роль изобретателей народы Сирии.
Рис. 4. План бит-хилани
Хеттская скульптура задумывается и исполняется в основном как дополнение к архитектуре. Больших статуй человеческих фигур, которых полно в Египте и в какой-то степени в Месопотамии, здесь нет совсем; до нас дошли лишь несколько небольших металлических статуэток, интересных по типу и оформлению, но сравнительно грубой работы, – да и с художественной точки зрения не заслуживающих внимания. То же можно сказать о статуях животных. Но здесь в игру вступает художественный жанр, промежуточный между рельефом и отдельно стоящей скульптурой, – ортостат; этот жанр представляет собой широко распространенное исключение из правила и практически
Прежде чем перейти к изучению хеттского искусства, полезно вновь обратиться к
Месопотамии. При этом необходимо отметить, что это логическая, а не историческая точка отсчета, не означающая никакой предвзятости по отношению не только к происхождению хеттского искусства, но и к независимости отдельных его элементов. Однако хеттское искусство, бесспорно, входит в сферу влияния великого художественного центра –
Месопотамии. Мы вполне можем взять художественные формы, получившие развитие в этом центре, в качестве опорных точек (чего нельзя сделать в отношении Египта или любой другой самодостаточной зоны) во всех вопросах, имеющих отношение к общей концепции назначения искусства, к его базовым особенностям и стилистическим принципам.
Обозначив позицию, мы должны добавить, что месопотамское влияние не было в
Анатолии единственным; в хеттском искусстве можно заметить и египетское влияние, пришедшее туда через Сирию и Палестину. Наконец, нельзя не упомянуть хурритское влияние, еще более важное потому, что оно менее отчетливо и менее выражено в деталях.
Все эти окружающие региональные культуры действуют на необычайно восприимчивый объект – но при этом объект, существующий вполне реально и независимо.
Природа региона, обычаи и особенности народа, представления и верования людей обусловили появление множества элементов, характерных именно для них; мы обнаруживаем эти типичные местные элементы как изолированно, так и в новых комбинациях с другими, внешними элементами. Идентификация и оценка многочисленных факторов, которые чаще накладываются друг на друга, чем сливаются, – точно так же, как в других сферах интересующей нас культуры, и формируют историю хеттского искусства.
Если говорить о хронологии, то надо признать, что мы не можем отследить сколько- нибудь определенные линии развития. Хеттское искусство можно подразделить на две большие фазы – результат разных условий, определяемых разницей в пространстве и времени: это поздний период новой империи, от которого у нас имеются остатки столицы
Хаттусы и окружающих населенных пунктов; и есть неохеттская эра, где речь идет о произведениях мелких государств, переживших крах империи в Киликии и Верхней Сирии.
Они, конечно, находились ближе к центрам внешнего влияния, и понятно, что привнесенные элементы в культуре усиливаются, а автохтонные ослабляются до уровня
, когда отличительной особенностью искусства становится гибридность.
Здесь, как везде, развитие архитектуры определяется особенностями ландшафта, который резко отличается от месопотамского и египетского. Эти две страны расположены в долинах рек, а в стране хеттов много гор. Камня здесь сколько угодно, он и является основным строительным материалом. Фундаменты и нижние части зданий сооружаются из грубо обтесанных каменных блоков, а верхние – из саманного кирпича и деревянных балок.
Тем не менее колонны появляются относительно поздно, в небольших количествах – и к тому же исключительно в таких зданиях, некоторые особенности которых позволяют предположить иностранное происхождение.
Первоначально ядром организованной жизни хеттов служила горная крепость, окруженная стеной; вход в нее открывался через двойные ворота, не нарушающие линию обороны. Позже крепость развивается в город с храмами и дворцами: но все главные центры хеттской цивилизации сначала были крепостями.
Сооружение храма, как мы можем судить по нескольким образцам в столице Хаттусе, напоминает строительство месопотамского храма; комнаты здесь группировались вдоль стен одного или нескольких внутренних двориков; но, в отличие от месопотамской практики, где внешние стены не имели отверстий и образовывали замкнутый контур для защиты от наводнений, хеттские комнаты имеют окна, открывающиеся на улицу для лучшей освещенности; мало того, здесь – впервые на древнем Ближнем Востоке – окна есть даже в тех комнатах, где размещаются статуи богов.
Хеттский дворец строился примерно по тем же принципам, что и храм. Но, как мы уже указывали, существует и особый тип, характерный исключительно для неохеттской эры.
Этот тип имеет собственное название – бит-хилани (рис. 4). Его типичная черта – колонны, поддерживающие крышу в первом зале. Колонны представляют собой простые деревянные столбы, но у основания каждой из них стоит пара сфинксов или львов, высеченных из камня.
За первым залом следует главный зал – продольный параллелограмм, вокруг которого располагаются маленькие комнатки. Дворцы этого типа можно обнаружить во многих ближайших центрах, от Ассирии до Сирии, что создает трудности с определением его происхождения. Некоторые авторы считают, что все данные свидетельствуют о хурритском его происхождении, другие предлагают на роль изобретателей народы Сирии.
Рис. 4. План бит-хилани
Хеттская скульптура задумывается и исполняется в основном как дополнение к архитектуре. Больших статуй человеческих фигур, которых полно в Египте и в какой-то степени в Месопотамии, здесь нет совсем; до нас дошли лишь несколько небольших металлических статуэток, интересных по типу и оформлению, но сравнительно грубой работы, – да и с художественной точки зрения не заслуживающих внимания. То же можно сказать о статуях животных. Но здесь в игру вступает художественный жанр, промежуточный между рельефом и отдельно стоящей скульптурой, – ортостат; этот жанр представляет собой широко распространенное исключение из правила и практически
олицетворяет собой хеттское искусство. В больших городах фундаменты ворот всегда украшены львами и сфинксами, причем голова и передняя часть животного выступает из стены, а задняя часть его тела сливается с массой стены или продолжается с каждой стороны рельефом. Источником вдохновения для этих моделей, несомненно, послужили месопотамские или египетские образцы, но в их проработке ясно виден результат независимого развития; заметнее всего он в изображении морды, тщательно вырезанной и выразительно реалистичной совершенно по-своему (фото 23).
Как везде на Древнем Востоке, у хеттов хорошо развит барельеф. Здесь он принимает характерную форму резьбы по камням естественных скал. В открытом горном святилище
Язылыкая, недалеко от хеттской столицы, на скальных стенах имеются рельефные изображения двух длинных процессий божеств, движущихся навстречу друг другу (фото 24).
По одной стороне шествуют женские божества под предводительством солнечной богини
Аринны, по другой – мужские под предводительством бога грозы. Под ним изображены фигуры двух жрецов, а под каждым из остальных божеств – соответствующее ему животное.
Боги облачены в мантии и конические шапки, богини – в короны и длинные складчатые туники. Обратите внимание: у женских фигур грудь изображена в профиль: в восточном искусстве это поразительное новшество, нарушающее все установившиеся каноны, и больше нигде не встречается. Каково значение этой процессии? Изображает ли она священный брак верховных богов? Или просто изображение «тысячи богов», упоминаемых в текстах? На эти вопросы невозможно дать определенные ответы.
Неподалеку от этой процессии внимание привлекают еще два язылыкайских рельефа.
На одном из них представлен царь Тудхалия в объятиях своего бога: это новая характерная тема в восточном искусстве; мы еще встретимся с ней на хеттских печатях. На втором рельефе изображен так называемый «бог-кинжал» – кинжал, рукоятку которого образуют две пары львов, увенчанные человеческой головой в конической шляпе, приличествующей богам. В этой фигуре ясно проявился дар к символизму и одновременно тенденция совмещать в одном изображении реальных и нереальных животных или их части без слияния, характерного в других местах. Еще один пример этого можно найти в неохеттском рельефе из Кархемиша; здесь голову крылатого льва венчает другая, человеческая, голова.
Этот пример из Кархемиша приводит нас в неохеттский период. В этот период рельефная резьба на каменных блоках, образующих фундамент городских укреплений, и на стенах дворцов становится чрезвычайно распространенной. Изображения здесь невелики по размеру, довольно грубы по форме, для них характерно полное отсутствие чувства композиции; но представленные здесь человеческие и животные типы, одежда и манера проработки изображений придают им собственную легко узнаваемую идею. Среди самых примечательных образцов – недавние открытия в Каратепе (фото 25).
Хеттская печать разительно отличается от месопотамской как по форме, так и по дизайну. Здесь больше распространен не цилиндрический, а конический тип с изображением на плоском основании; такая печать не прокатывается по глине, а используется просто как штамп. Изображение часто заключается в одну или несколько рамочек из круговых надписей или геометрических фигур. Само изображение может состоять из символов или фигур: на царских печатях обязательно присутствует крылатый солнечный диск – египетский по происхождению и соответствующий титулованию «солнце», принятому, как мы уже видели, хеттскими царями новой империи, – над печатью владыки или даже фигурой владыки в объятиях его бога, подобной изображению на уже упоминавшемся скальном рельефе.
Несомненно, важно, что хеттское искусство, практически не существовавшее в древней империи, внезапно расцвело в новой империи, или, точнее говоря, в один конкретный период, совпавший с победой над хурритами и явлением хеттов как великой державы древнего Ближнего Востока. Если добавить к этому, что некоторые элементы этого искусства имеют прямые соответствия в хурритском искусстве, да еще выходят за временные и пространственные рамки Хеттской империи, то разумно будет предположить,
Как везде на Древнем Востоке, у хеттов хорошо развит барельеф. Здесь он принимает характерную форму резьбы по камням естественных скал. В открытом горном святилище
Язылыкая, недалеко от хеттской столицы, на скальных стенах имеются рельефные изображения двух длинных процессий божеств, движущихся навстречу друг другу (фото 24).
По одной стороне шествуют женские божества под предводительством солнечной богини
Аринны, по другой – мужские под предводительством бога грозы. Под ним изображены фигуры двух жрецов, а под каждым из остальных божеств – соответствующее ему животное.
Боги облачены в мантии и конические шапки, богини – в короны и длинные складчатые туники. Обратите внимание: у женских фигур грудь изображена в профиль: в восточном искусстве это поразительное новшество, нарушающее все установившиеся каноны, и больше нигде не встречается. Каково значение этой процессии? Изображает ли она священный брак верховных богов? Или просто изображение «тысячи богов», упоминаемых в текстах? На эти вопросы невозможно дать определенные ответы.
Неподалеку от этой процессии внимание привлекают еще два язылыкайских рельефа.
На одном из них представлен царь Тудхалия в объятиях своего бога: это новая характерная тема в восточном искусстве; мы еще встретимся с ней на хеттских печатях. На втором рельефе изображен так называемый «бог-кинжал» – кинжал, рукоятку которого образуют две пары львов, увенчанные человеческой головой в конической шляпе, приличествующей богам. В этой фигуре ясно проявился дар к символизму и одновременно тенденция совмещать в одном изображении реальных и нереальных животных или их части без слияния, характерного в других местах. Еще один пример этого можно найти в неохеттском рельефе из Кархемиша; здесь голову крылатого льва венчает другая, человеческая, голова.
Этот пример из Кархемиша приводит нас в неохеттский период. В этот период рельефная резьба на каменных блоках, образующих фундамент городских укреплений, и на стенах дворцов становится чрезвычайно распространенной. Изображения здесь невелики по размеру, довольно грубы по форме, для них характерно полное отсутствие чувства композиции; но представленные здесь человеческие и животные типы, одежда и манера проработки изображений придают им собственную легко узнаваемую идею. Среди самых примечательных образцов – недавние открытия в Каратепе (фото 25).
Хеттская печать разительно отличается от месопотамской как по форме, так и по дизайну. Здесь больше распространен не цилиндрический, а конический тип с изображением на плоском основании; такая печать не прокатывается по глине, а используется просто как штамп. Изображение часто заключается в одну или несколько рамочек из круговых надписей или геометрических фигур. Само изображение может состоять из символов или фигур: на царских печатях обязательно присутствует крылатый солнечный диск – египетский по происхождению и соответствующий титулованию «солнце», принятому, как мы уже видели, хеттскими царями новой империи, – над печатью владыки или даже фигурой владыки в объятиях его бога, подобной изображению на уже упоминавшемся скальном рельефе.
Несомненно, важно, что хеттское искусство, практически не существовавшее в древней империи, внезапно расцвело в новой империи, или, точнее говоря, в один конкретный период, совпавший с победой над хурритами и явлением хеттов как великой державы древнего Ближнего Востока. Если добавить к этому, что некоторые элементы этого искусства имеют прямые соответствия в хурритском искусстве, да еще выходят за временные и пространственные рамки Хеттской империи, то разумно будет предположить,
что хеттское искусство возникло из хурритского, позаимствовало у него импульс к развитию и темы. Может показаться, что мы сформулировали свою гипотезу слишком грубо; на самом же деле считалось, что все хеттское искусство на самом деле принадлежит хурритам.
Против этой теории есть два возражения. Первое – внешнее, а именно: мы слишком мало знаем о хурритском искусстве, чтобы судить. Второе – внутреннее, а именно: некоторые сюжеты не принадлежат исключительно хурри-там, а восходят к другим цивилизациям Древнего Востока. Бесспорно, однако, что хурритский элемент играет в хеттском искусстве заметную роль; а мы находимся в таком положении, что можем обнаружить художественную жилу, но не способны разделить ее на составляющие из-за недостатка данных.
С другой стороны, зададим вопрос: достигает ли хеттское искусство четкой оригинальности и высокого качества, которое находят в нем некоторые исследователи? При внимательном рассмотрении мы так не думаем. Сравнительный обзор хеттской культуры убеждает нас, что наиболее оригинальные и значительные ее элементы – те, что остались в веках и оказали самое серьезное влияние, – следует искать в сфере политической и социальной организации, исторической концепции и международного права. В этом отношении хетты, несомненно, сыграли выдающуюся роль и превзошли остальные народы
Древнего Востока. В остальных сферах цивилизации здесь наблюдается простое сочетание, даже не слияние, разнородных заимствованных элементов как друг с другом, так и с несомненно существующими национальными элементами. Именно такое наслоение является самой характерной чертой хеттской цивилизации, точно так же как исторический характер эпохи, получившей название от этого горного народа, определяет сложное равновесие противостоящих факторов, при котором ни один из них не может взять верх, но и своих позиций не уступает.
Проблема хурритов
На предыдущих страницах хурритская проблема вставала снова и снова. Вообще, хурритов мы предпочитаем рассматривать именно как проблему, – ведь материал, на основе которого мы можем реконструировать историю и культуру этого народа, чрезвычайно обрывочен и сомнителен, при том что значение его несомненно велико.
Очень примечательно, что материал по хурритам приходит по большей части из мест, лежащих за пределами региона, на который, как предполагается, распространялась их политическая власть: это Тель-Амарна в Египте, Богазкёй в Анатолии, Угарит и Мари.
Расшифровки хурритских текстов, сделанные лишь недавно, показывают преобладание обрядовых документов и эпико-мифологических фрагментов; некоторые из этих текстов до сих пор не опубликованы, а другие настолько фрагментированы, что ими практически невозможно пользоваться.
Начнем с истории: табличка на хурритском рассказывает о некоем Тишадале, царе
Уркиша; это прямое указание на присутствие хурритского элемента в Месопотамии еще в
2300 г. до н. э. и подтверждение того факта, что появление горных народов на исторической сцене в середине 2-го тысячелетия до н. э. отмечает лишь политический их успех, которому предшествовали многие столетия постепенного проникновения. Около 2000 г. до н. э. месопотамские документы содержат множество хурритских собственных имен; хурритские тексты религиозного содержания, обнаруженные в Мари, датируются примерно 1700 г. до н. э. Это первая фаза хурритской экспансии; материала по ней слишком много, чтобы эти события можно было игнорировать, но слишком мало, чтобы можно было написать их историю. Как мы увидим, ситуация аналогична той, что в результате последних открытий возникла в отношении истории арамеев.
Ближе к 1500 г. до н. э. хурриты основали государство Митанни в Верхней
Месопотамии; где располагалась его столица Вашшуканни, до сих пор не установлено.
Политическое господство Митанни быстро распространилось на окружающие земли,
Против этой теории есть два возражения. Первое – внешнее, а именно: мы слишком мало знаем о хурритском искусстве, чтобы судить. Второе – внутреннее, а именно: некоторые сюжеты не принадлежат исключительно хурри-там, а восходят к другим цивилизациям Древнего Востока. Бесспорно, однако, что хурритский элемент играет в хеттском искусстве заметную роль; а мы находимся в таком положении, что можем обнаружить художественную жилу, но не способны разделить ее на составляющие из-за недостатка данных.
С другой стороны, зададим вопрос: достигает ли хеттское искусство четкой оригинальности и высокого качества, которое находят в нем некоторые исследователи? При внимательном рассмотрении мы так не думаем. Сравнительный обзор хеттской культуры убеждает нас, что наиболее оригинальные и значительные ее элементы – те, что остались в веках и оказали самое серьезное влияние, – следует искать в сфере политической и социальной организации, исторической концепции и международного права. В этом отношении хетты, несомненно, сыграли выдающуюся роль и превзошли остальные народы
Древнего Востока. В остальных сферах цивилизации здесь наблюдается простое сочетание, даже не слияние, разнородных заимствованных элементов как друг с другом, так и с несомненно существующими национальными элементами. Именно такое наслоение является самой характерной чертой хеттской цивилизации, точно так же как исторический характер эпохи, получившей название от этого горного народа, определяет сложное равновесие противостоящих факторов, при котором ни один из них не может взять верх, но и своих позиций не уступает.
Проблема хурритов
На предыдущих страницах хурритская проблема вставала снова и снова. Вообще, хурритов мы предпочитаем рассматривать именно как проблему, – ведь материал, на основе которого мы можем реконструировать историю и культуру этого народа, чрезвычайно обрывочен и сомнителен, при том что значение его несомненно велико.
Очень примечательно, что материал по хурритам приходит по большей части из мест, лежащих за пределами региона, на который, как предполагается, распространялась их политическая власть: это Тель-Амарна в Египте, Богазкёй в Анатолии, Угарит и Мари.
Расшифровки хурритских текстов, сделанные лишь недавно, показывают преобладание обрядовых документов и эпико-мифологических фрагментов; некоторые из этих текстов до сих пор не опубликованы, а другие настолько фрагментированы, что ими практически невозможно пользоваться.
Начнем с истории: табличка на хурритском рассказывает о некоем Тишадале, царе
Уркиша; это прямое указание на присутствие хурритского элемента в Месопотамии еще в
2300 г. до н. э. и подтверждение того факта, что появление горных народов на исторической сцене в середине 2-го тысячелетия до н. э. отмечает лишь политический их успех, которому предшествовали многие столетия постепенного проникновения. Около 2000 г. до н. э. месопотамские документы содержат множество хурритских собственных имен; хурритские тексты религиозного содержания, обнаруженные в Мари, датируются примерно 1700 г. до н. э. Это первая фаза хурритской экспансии; материала по ней слишком много, чтобы эти события можно было игнорировать, но слишком мало, чтобы можно было написать их историю. Как мы увидим, ситуация аналогична той, что в результате последних открытий возникла в отношении истории арамеев.
Ближе к 1500 г. до н. э. хурриты основали государство Митанни в Верхней
Месопотамии; где располагалась его столица Вашшуканни, до сих пор не установлено.
Политическое господство Митанни быстро распространилось на окружающие земли,
достигая на востоке городов Нузи и Аррапха в Ассирии, а на западе города Алалах в Сирии.
Управление государством находилось в руках наследственной монархии, окруженной, однако, по традиции горных народов узким слоем знати; этот класс, известный как марианну, контролировал средства ведения войны и по-феодальному делил между собой землю.
В документах Тель-Амарны можно обнаружить обширные сведения о правителях
Митанни, находившихся с Египтом в тесных политических отношениях, – настолько тесных, что отдавали своих дочерей в жены фараонам. Царь Тушратта, автор длинного письма
Аменхотепу III, вынужден воевать с неким Артадамой, царем Хурри; нам же приходится решать: что это – династический конфликт, или Артадама был правителем другого государства, основанного хурритами. В любом случае отношения Артадамы с хеттами привели к столкновению между ними и Митанни. Результаты фатальны: Митанни терпит поражение; сын Тушратты Маттиваза (Шуттарна III) заключает договор с великим
Суппилулиумой, – а это, в представлениях хеттов, приравнивалось к признанию вассалитета.
Произошло это событие в 1365 г. до н. э.; на нем и завершилась история империи.
Обращаясь к религии хурритов, мы обнаруживаем в божественной паре, возглавляющей пантеон, старых знакомых: это бог грозы Тешшуб и солнечная богиня Хепат.
Обе эти фигуры распространились гораздо шире хурритской среды, а особенно сильные позиции завоевали среди хеттов. Из остальных божеств нам известен Кумарби, отец богов и главное действующее лицо многочисленных мифологических историй; от Шаушки и
Шимике, солнечного бога, до нас дошли только имена. В пантеон входят многочисленные заимствованные элементы, от месопотамских, среди которых выделяется Иштар, до арийских, таких как Индра, Варуна и Митра, связанных с правящим классом индоевропейского происхождения. Таким образом, мы видим, что культура, обладающая большой проникающей силой, сама также очень чувствительна к проникновению извне и внешним влияниям.
Когда мы больше узнаем о хурритской литературе, непременно окажется, что она сыграла самую фундаментальную роль в культурной истории Ближнего Востока 2-го тысячелетия до н. э. Во-первых, она лежит на пути, который, как нам известно, проделали несколько великих литературных произведений Месопотамии – к примеру, поэма о
Гильгамеше, хурритские фрагменты которой были обнаружены, – при движении в хеттский мир. Более того, она чрезвычайно изобретательна сама по себе: из сохранившихся фрагментов хурритских сочинений, общей картины текстов и встречающихся в них имен богов и людей ясно, что значительное число дошедших до нас произведений на хеттском имеют под собой хурритскую основу. Расшифровка этих текстов до сих пор представляется очень сложной и, более того, спорной. В их числе, к примеру, рассказ о прожорливом змее
Хедамму (хеттологи относят Хедамму к драконам), который сеет вокруг себя ужас и разрушения, пока богине Иштар не удается наконец все исправить; рассказ об охотнике
Кешши, который ради жены отказывается от погони за зверем и навлекает таким образом на себя гнев богов; рассказ о любви горы Пишаиса к Иштар с историей борьбы между богом грозы и морским богом, весьма напоминающей эпизод из угаритского цикла о боге Ваале; и, наконец, рассказ об Аппу, который мы приведем в качестве примера, поскольку сюжет этого рассказа восстанавливается легче, чем большинство других. Аппу – богатый человек, но нет у него детей:
Есть город по названию Шудул в стране Луллу в стороне моря. Там в горах жил человек по имени Аппу. Богатством своим он был известен в стране, у него было много быков и овец… Ни в чем у него не было недостатка. Одного у него только не было. У него не было ни сына, ни дочери.
Здесь мы видим жажду продолжения рода, которая так широко распространена во всех древне-восточных литературах и с которой мы еще встретимся. После многочисленных
Управление государством находилось в руках наследственной монархии, окруженной, однако, по традиции горных народов узким слоем знати; этот класс, известный как марианну, контролировал средства ведения войны и по-феодальному делил между собой землю.
В документах Тель-Амарны можно обнаружить обширные сведения о правителях
Митанни, находившихся с Египтом в тесных политических отношениях, – настолько тесных, что отдавали своих дочерей в жены фараонам. Царь Тушратта, автор длинного письма
Аменхотепу III, вынужден воевать с неким Артадамой, царем Хурри; нам же приходится решать: что это – династический конфликт, или Артадама был правителем другого государства, основанного хурритами. В любом случае отношения Артадамы с хеттами привели к столкновению между ними и Митанни. Результаты фатальны: Митанни терпит поражение; сын Тушратты Маттиваза (Шуттарна III) заключает договор с великим
Суппилулиумой, – а это, в представлениях хеттов, приравнивалось к признанию вассалитета.
Произошло это событие в 1365 г. до н. э.; на нем и завершилась история империи.
Обращаясь к религии хурритов, мы обнаруживаем в божественной паре, возглавляющей пантеон, старых знакомых: это бог грозы Тешшуб и солнечная богиня Хепат.
Обе эти фигуры распространились гораздо шире хурритской среды, а особенно сильные позиции завоевали среди хеттов. Из остальных божеств нам известен Кумарби, отец богов и главное действующее лицо многочисленных мифологических историй; от Шаушки и
Шимике, солнечного бога, до нас дошли только имена. В пантеон входят многочисленные заимствованные элементы, от месопотамских, среди которых выделяется Иштар, до арийских, таких как Индра, Варуна и Митра, связанных с правящим классом индоевропейского происхождения. Таким образом, мы видим, что культура, обладающая большой проникающей силой, сама также очень чувствительна к проникновению извне и внешним влияниям.
Когда мы больше узнаем о хурритской литературе, непременно окажется, что она сыграла самую фундаментальную роль в культурной истории Ближнего Востока 2-го тысячелетия до н. э. Во-первых, она лежит на пути, который, как нам известно, проделали несколько великих литературных произведений Месопотамии – к примеру, поэма о
Гильгамеше, хурритские фрагменты которой были обнаружены, – при движении в хеттский мир. Более того, она чрезвычайно изобретательна сама по себе: из сохранившихся фрагментов хурритских сочинений, общей картины текстов и встречающихся в них имен богов и людей ясно, что значительное число дошедших до нас произведений на хеттском имеют под собой хурритскую основу. Расшифровка этих текстов до сих пор представляется очень сложной и, более того, спорной. В их числе, к примеру, рассказ о прожорливом змее
Хедамму (хеттологи относят Хедамму к драконам), который сеет вокруг себя ужас и разрушения, пока богине Иштар не удается наконец все исправить; рассказ об охотнике
Кешши, который ради жены отказывается от погони за зверем и навлекает таким образом на себя гнев богов; рассказ о любви горы Пишаиса к Иштар с историей борьбы между богом грозы и морским богом, весьма напоминающей эпизод из угаритского цикла о боге Ваале; и, наконец, рассказ об Аппу, который мы приведем в качестве примера, поскольку сюжет этого рассказа восстанавливается легче, чем большинство других. Аппу – богатый человек, но нет у него детей:
Есть город по названию Шудул в стране Луллу в стороне моря. Там в горах жил человек по имени Аппу. Богатством своим он был известен в стране, у него было много быков и овец… Ни в чем у него не было недостатка. Одного у него только не было. У него не было ни сына, ни дочери.
Здесь мы видим жажду продолжения рода, которая так широко распространена во всех древне-восточных литературах и с которой мы еще встретимся. После многочисленных