Файл: Понятие предпринимательского договора(Понятие предпринимательского договора).pdf

2. Односторонний отказ от исполнения договора. Заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов. Исполнитель вправе отказаться от исполнения договора на таких же условиях (ст. 782 ГК РФ).

3. Существенное нарушение договора другой стороной. Нарушение признается существенным, если оно влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора (п. 2 ст. 450 ГК РФ).

4. Существенное изменение обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора, если иное не предусмотрено договором или не вытекает из его существа. Изменение обстоятельств признается существенным, когда они изменились настолько, что, если бы стороны могли это разумно предусмотреть, договор вообще не был бы ими заключен или был бы заключен на значительно отличающихся условиях (п. 1 ст. 451 ГК РФ).

5. Изменение договора в связи с существенным изменением обстоятельств допускается по решению суда в исключительных случаях, когда расторжение противоречит интересам, либо повлечет для сторон ущерб, значительно превышающий затраты, необходимые для исполнения договора на измененных судом условиях. Сторона, настаивающая на судебном изменении договора, обязана соблюсти обязательный доарбитражный (досудебный) порядок урегулирования споров.

3. Особенности недействительности предпринимательского договора

Состоявшаяся в связи с принятием Федерального закона от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ масштабная реформа общей части обязательственного права затрагивает в числе других институт недействительности договора. Соответствующие новеллы гражданского законодательства (ст. 431.1 ГК РФ), учитывая доминирующее юридико-фактическое значение договора в гражданско-правовой сфере, направлены на обеспечение стабильности оборота, укрепление договорной дисциплины и исключение защиты недобросовестных участников; кроме того, они призваны повысить роль индивидуальных актов-регуляторов в части определения последствий совершения порочной сделки.

Итак, теперь в соответствии с п. 1 ст. 431.1 ГК РФ общие положения гражданско-правового кодификационного акта о недействительности сделок, сосредоточенные в § 2 гл. 9, применяются к договорам постольку, поскольку иное не установлено:

1) правилами об отдельных видах договоров, что позволяет учесть особенности конкретных договорных конструкций и "зон" их использования (скажем, в силу ст. 566 и 663 ГК РФ положения о последствиях недействительности сделок, предусматривающие возврат или взыскание в натуре полученного по договору, применяются к договорам продажи или аренды предприятий, исходя из социальной значимости данных имущественных комплексов, только если такие последствия существенно не нарушают права и охраняемые законом интересы кредиторов, других лиц и не противоречат общественным интересам).

К сожалению, в поле зрения законодателя не попал вопрос о круге нормативных актов, в которых могут содержаться обозначенные правила (ГК РФ; ГК РФ и иные федеральные законы; ГК РФ и другие правовые акты). Данную лакуну стоит оценить критически, ибо она дает повод для интерпретационных разночтений по слишком серьезному аспекту (касаемо же существа ответа на него - полагаем, что имелись все-таки в виду лишь правила об отдельных видах договоров, предусмотренные в ГК РФ) и, кроме того, не вписывается в общепринятую логику закрепления "уровня" санкционированного ГК РФ специального нормирования определенной группы отношений (с допустимостью отступлений от общих предписаний) в самом Кодексе (к примеру, в п. 3 ст. 420 ГК РФ ясно указывается, что к договорным обязательствам общие положения об обязательствах применяются, если иное не предусмотрено правилами гл. 27 и правилами об отдельных видах договоров, содержащимися в ГК РФ);

2) специальной статьей 431.1 ГК РФ, которая, следуя принципу сохранения однажды заключенного договора (за последовательное проведение которого на уровне законодательной политики небеспочвенно "ратовала" одобренная решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г. Концепция развития гражданского законодательства РФ (п. 7.1 разд. V)), содержит набор положений, призванных препятствовать "огульной" инвалидации договоров, а равно минимизировать ее отрицательные последствия.

Сразу стоит оговориться, что специальные положения о недействительности двух- и многосторонних сделок, предусмотренные ст. 431.1 ГК РФ, имеют ограниченную область приложения - они касаются не любых соглашений, а исключительно договоров, связанных с осуществлением их сторонами предпринимательской деятельности; тем самым договор, не сопряженный с осуществлением контрагентами предпринимательской деятельности, подчиняется общему правовому режиму о недействительности сделок (хотя возможность отступления от него все-таки сохраняется посредством установления "неординарных" правил об отдельных видах договоров). Такой подход к нормированию является продолжением "линии" на достаточно последовательное разграничение предпринимательских и непредпринимательских обязательств с учетом их сущностных особенностей (см. ст. 310, п. 3 ст. 388, п. 1 ст. 388.1, абз. 2 п. 1 ст. 450, п. 6 ст. 450.1 ГК РФ и пр.) в "формате" дуализма гражданского права, о котором, по точному заключению В.Д. Рузановой, "...вполне обоснованно говорить как о его внутреннем делении, не нарушающем целостность данной отрасли права".

Важно подчеркнуть, что из текста закона вытекает необходимость (для целей применения обсуждаемой статьи Кодекса):

а) наличия предпринимательской направленности договора для всех участников сделки (ибо слово "сторона" употребляется во множественном числе), т.е. непредпринимательский характер деятельности хотя бы одной стороны сделки (например, в договоре розничной купли-продажи) исключает возможность использования специальных правил ст. 431.1 ГК РФ;

б) осуществления именно предпринимательской деятельности (об иной приносящей доход деятельности в п. 2 ст. 431.1 ГК РФ не упоминается, в отличие, скажем, от п. 1 ст. 426 ГК РФ), в свете чего актуализируется эксплицитно не разрешенный законодателем вопрос о соотношении предпринимательской деятельности и деятельности, приносящей доход (прежде всего в ракурсе определения субъектного состава соответствующих отношений, в частности, отнесения к нему некоммерческих организаций).

Отражая специфику договора, законодатель прежде всего ощутимо ограничивает саму возможность требовать признания недействительной двух- или многосторонней сделки в случае ее исполнения контрагентом (т.е. речь идет об "изначальном" запрете - на заявление соответствующего требования ). Согласно п. 2 ст. 431.1 ГК РФ не вправе требовать признания договора недействительным сторона, которая приняла от контрагента исполнение по договору , но при этом полностью или частично не исполнила свое обязательство (по-видимому, даже тогда, когда срок исполнения обязательства еще не наступил). Тем самым приведенное предписание, сориентированное главным образом на взаимные возмездные договоры (предполагающие получение встречного предоставления за исполнение обязанностей), подразумевает случаи несоизмеримости исполненного сторонами (в соотношении с "запрограммированными" в договоре размерами взаимных предоставлений).

Неочевидным, однако, остается ответ на вопрос об объеме принятого исполнения (только полное исполнение либо также и частичное). Если в отношении невыполнения встречного обязательства Кодекс прямо оговаривает допустимость установления факта как полного, так и частичного неисполнения, то по поводу принятия исполнения законодатель хранит молчание (в свете чего напрашивается вывод о полном исполнении контрагентом договора). Затронутый пробельный момент видится ненадуманным, если принимать в расчет проблемы, с которыми сталкивается судебная практика при исследовании "количественного аспекта" в сходных (пусть даже и отдаленно) ситуациях: так, вопрос о размере предоставления встает при оценке возмездности приобретения имущества в целях применения ст. 302 ГК РФ (как известно, суды исходят из того, что приобретатель не считается получившим имущество возмездно, если отчуждатель не получил в полном объеме плату или иное встречное предоставление за передачу спорного имущества ). Полагаем все-таки, что о принятии от контрагента исполнения по договору уместно говорить не только при выполнении контрагентом своих обязательств полностью, но и в их существенной части (кроме того, справедливо, на наш взгляд, было бы задействовать разбираемую запретительную норму во всех случаях, когда имеет место явная диспропорция между размерами фактически произведенных сторонами встречных предоставлений (естественно, не в "пользу" контрагента)).

"Пространство" применения разбираемого рестриктивного положения достаточно весомо сужено:

- во-первых, оно не рассчитано на случаи признания договора недействительным по основаниям, предусмотренным статьями 173 ("Недействительность сделки юридического лица, совершенной в противоречии с целями его деятельности"), 178 ("Недействительность сделки, совершенной под влиянием существенного заблуждения") и 179 ГК РФ ("Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств"). Ключевыми факторами "отбора" именно приведенных статей, полагаем, стали серьезность порока сделки, а равно юридический момент, связанный с кругом истцов по требованиям о признании сделки недействительной (ибо, повторимся, Кодекс распространяет рассматриваемое правило лишь на непосредственного участника (сторону) договора; поэтому, к примеру, опекун не лишается права на оспаривание сделки, не исполненной гражданином, впоследствии признанным недееспособным, но исполненной контрагентом такого гражданина, руководствуясь п. 2 ст. 177 ГК РФ). Кроме того, "...установление перечня оснований для исключений (ст. 173, 178 и 179 ГК РФ) из общего правила конвалидации договора по принципу estoppel", как небезосновательно подчеркивает М.А. Егорова, объясняется тем, что речь идет о "...договорах, обеими сторонами которых являются профессиональные предприниматели" ;

- во-вторых, не работает запрет на заявление требования о признании сделки недействительной и тогда, когда предоставленное контрагентом исполнение связано с его заведомо недобросовестными действиями. Заметим, что данная здравая оговорка, служащая преградой к злонамеренному поведению по исполнению обязательства (особенно если такое исполнение не является обременительным) исключительно в целях элиминирования возможности оспаривания сделки (не подпадающей под действие ст. 173, 178 и 179 ГК РФ) другой стороной, не содержалась в первоначальном варианте законопроекта о внесении изменений и дополнений в ГК РФ.

Досадная неопределенность присутствует в части того, охватывают ли предписания п. 2 ст. 431.1 ГК РФ случаи лишь оспоримости сделки или же они могут применяться и при ее ничтожности. Сравнительный анализ пунктов 2 и 3 ст. 431.1 ГК РФ провоцирует на широкую трактовку (учитывая, что в п. 3 содержится прямое указание на его применение только при оспоримости договора), которая представляется нам предпочтительной; вместе с тем при ничтожности допустимой является подача только требования о применении последствий недействительности сделки (см. ст. 12, п. 3 ст. 166 ГК РФ), что может стать формальным поводом для утверждения о неприменимости изучаемого запрета при реализации обозначенной возможности (т.е. при незаявлении требования о признании ничтожной сделки недействительной).

Рассматриваемое предписание п. 2 ст. 431.1 ГК РФ вкупе с положениями абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ (налагающими запрет на оспаривание сделки стороной, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении воли) и п. 5 ст. 166 ГК РФ (отвергающими правовое значение заявления о недействительности сделки, если ссылающийся на недействительность сделки действует недобросовестно) образуют "каркас" получившего отражение в отечественном гражданском праве принципа "эстоппель" (суть которого "...сводится к тому, что в случае, если сторона деятельно или конклюдентно выразила свою волю на принятие условий договора в отношениях с другой стороной, она лишается права... ссылаться на дефектность этих условий" ). Несмотря на то что каждое из правил несет собственную смысловую нагрузку (в абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ внимание концентрируется на осведомленности лица об основании оспоримости сделки; п. 5 ст. 166 ГК РФ, нивелирующий последствия недобросовестного заявления о недействительности сделки, имеет максимально обобщенный характер; в п. 2 ст. 431.1 ГК РФ "центр тяжести" смещен на вопрос об исполнении обязательств сторонами сделки), их "взаимодействие" (в плане возможности выявления четкого соотношения законоположений) нельзя признать гармоничным (явно скоординированным), принимая в расчет содержательное пересечение приведенных правил (ибо принятие стороной исполнения по сделке может свидетельствовать о ее желании сохранить силу сделки, а равно и о недобросовестности) и одновременно наличие расхождений по многим параметрам (абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ посвящен исключительно оспоримым сделкам, в то время как п. 5 ст. 166 ГК РФ распространяет свое действие и на ничтожные сделки; п. 2 ст. 431.1 ГК РФ, в отличие от обозначенных норм ст. 166 ГК РФ, касается лишь сделок, исполнение которых связано с осуществлением предпринимательской деятельности, и пр.).

Второе специальное правило, предусмотренное п. 3 ст. 431.1 ГК РФ, касается применения последствий недействительности предпринимательского договора. Действие общих последствий недействительности сделки (ст. 167 ГК РФ) может быть "заблокировано" соглашением сторон, которое определяет иные последствия недействительности договора (частичную реституцию, замену реституции возмещением убытков и др.). Не будет преувеличением увидеть в этом проявление общей тенденции к усилению саморегулятивных (диспозитивных) начал, причем в сферах, традиционно подвергаемых в основном централизованной регламентации (к ним, в числе прочего, всегда относилась область отношений, связанных с недействительностью сделок).