Файл: Презумпции и фикции в праве (Юридические фикции: понятие, классификация, проблемы реализации).pdf
Добавлен: 14.03.2024
Просмотров: 125
Скачиваний: 8
— материально-правовые презумпции, которые закрепляются нормами материального права и служат основанием решения дела по существу (презумпция авторства, презумпция вины причинителя вреда, презумпция потенциальной экологической опасности планируемой хозяйственной деятельности);
— процессуально-правовые презумпции, значение которых заключается в регулировании порядка применения норм материального права (презумпция истинности судебного решения, презумпция отказа от исковых требований лица, дважды не явившегося на судебное заседание, презумпция невиновности).
III. По методу правового регулирования, лежащему в основе правовой презумпции, они делятся на:
— императивные;
— диспозитивные.
Обе разновидности презумпций являются опровержимыми, однако первая может быть опровергнута только наличием фактических обстоятельств, отменяющих установленное презумпцией правило. Например, «лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине» или «за вред, причиненный малолетним, отвечают его родители (усыновители) или опекуны, если не докажут, что вред возник не по их вине». При невозможности доказать соответствующие факты презюмируемое правило действует в императивном порядке.
Диспозитивная презумпция заранее допускает возможность наличия другого закона, иного правового акта, предусматривающего иное правило, чем то, которое устанавливает презумпция. Кроме того, ее диспозитивный характер может заключаться в предоставлении сторонам права самим в договорном порядке урегулировать соответствующее отношение. Только при отсутствии всех этих вариантов регулирования применяется правило, установленное презумпцией: «договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное»; «при разделе общего имущества супругов и определении долей в этом имуществе доли супругов признаются равными, если иное не предусмотрено договором между супругами»; «сделка, не соответствующая требованиям закона или иным правовым актам, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения». Как правило, диспозитивные презумпции не определяют субъекта, несущего бремя их опровержения, так как наличие закона, иного правового акта, а также содержание договора известны суду и подлежат учету, даже если заинтересованная сторона не станет заявлять об этом.
В противоположность этому императивная презумпция содержит указание на субъекта, который должен ее опровергнуть: «При совершении одним из супругов сделки по распоряжению общим имуществом супругов предполагается, что он действует с согласия другого супруга. Такая сделка может быть признана судом недействительной по мотивам отсутствия согласия другого супруга только по его требованию и только в случаях, если доказано, что другая сторона в сделке знала о несогласии другого супруга на совершение данной сделки».
IV. По способу нормативного закрепления правовые презумпции в литературе принято делить на:
— прямые, т.е. сформулированные в виде отдельного нормативно-правового предписания;
— косвенные, т.е. словесно не закрепленные в статье нормативного акта, но выводимые из содержания правовых норм при их толковании.
В первом случае обнаружение презумпции не составляет труда, так как изложение ее в нормативном тексте сопровождается использованием формулировок «считается», «предполагается», «пока не доказано иное», «если не будет доказано иное» и т.п. Обнаружить косвенную презумпцию гораздо сложнее, что позволяет некоторым авторам вообще не рассматривать данную разновидность в качестве правовой презумпции (В. А. Ойгензихт, М. С. Строгович), указывая, что признание возможности косвенного закрепления правовой презумпции ведет к размыванию ее понятия, потере ее индивидуальности; презумпция теряет определенность формы, создается впечатление, что количество их в законодательстве огромно (Н. Н. Цуканов).
Стоит, вероятно, согласиться с теми исследователями, которые считают, что косвенные презумпции существуют, хотя и не являются удачным технико-юридическим решением, и законодателю не следует ими злоупотреблять (О. А. Кузнецова). Одним из традиционных примеров косвенной презумпции действующего законодательства считается презумпция знания закона, прямо до сих пор нигде не закрепленная, но выводимая, например, из смысла ст. 6 Федерального закона от 14 июля 1994 г. № 5-ФЗ «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания»[9], которая устанавливает общий десятидневный срок, предваряющий вступление закона в силу.
V. Согласно еще одной не менее распространенной и также достаточно дискуссионной классификации правовые презумпции делятся по возможности опровержения на:
— опровержимые, т.е. обязательно предполагающие исключения;
— неопровержимые, которые не могут быть опровергнуты ни при каких обстоятельствах.
В научной литературе по поводу данной классификации высказываются диаметрально противоположные мнения. Так, В. К. Бабаев не только признает факт существования неопровержимых презумпций, но и указывает, что именно они играют наиболее значительную роль в качестве приема юридической техники. При этом сам автор констатирует, что данная разновидность презумпций довольно близка по своей природе к правовым фикциям[10]. Именно на это обстоятельство обращают внимание и те ученые, которые принципиально отрицают возможность существования неопровержимых презумпций[11]. Вопрос о разграничении правовых презумпций и фикций будет подробно рассмотрен ниже, однако здесь также уместно затронуть данную проблему.
С точки зрения философского подхода к понятию правовой презумпции, основным критерием ее отличия от правовой фикции является степень вероятности. Если предположение является достаточно обоснованным, то оно представляет собой презумпцию, если необоснованным — фикцию. Таким образом, во внимание принимается, прежде всего, социальная сторона исследуемого явления. Если же за основу взят юридический подход, то и критерии отличия презумпций от фикций должны быть юридическими. В природе правовой презумпции логическое предположение рассматривается как менее значимое по сравнению с предположением юридическим — обязанностью компетентного органа признать презюмируемый факт установленным, пока не доказано иное. Неопровержимые презумпции в этом случае не соответствуют необходимым критериям, так как представляют собой не предположение, а императивное установление, однозначное утверждение, основанное на предположении. По нашему мнению, следует согласиться с теми авторами, которые считают, что категории, именуемые в науке неопровержимыми презумпциями, на самом деле являются:
а) правовыми фикциями — в том случае, когда соответствующее положение прямо закреплено в тексте закона. Так, В. К. Бабаев в качестве не опровержимой презумпции приводит пример нормы, действующей во французском наследственном праве, согласно которой в случае одновременной гибели супругов жена признается умершей позже[12]. Аналогичная норма в отечественном законодательстве устанавливает совершенно иное правило: граждане, умершие в один и тот же день считаются умершими одновременно и не наследуют друг после друга (п. 2 ст. 1114 ГК РФ). Принципиальное различие между данными нормами наглядно демонстрирует фиктивность обоих правил;
б) фактическими презумпциями, лежащими в основе правовой нормы, — в том случае, когда предположение выводится из содержания правила поведения. Например, презумпция непонимания общественной опасности своих действий малолетним лицом традиционно рассматривается в литературе в качестве неопровержимой правовой презумпции[13], вытекающей из норм, закрепляющих возраст наступления юридической ответственности. В то же время, «когда норма уже создана, предположение, послужившее мотивом к ее созданию, если оно и было, не имеет значения ни для суда, ни для тех лиц, которых норма касается и для которых она влечет определенные следствия: для них значение имеет не предположение, послужившее основанием для создания нормы, а сама норма»[14].
По мнению Н. Н. Цуканова, в исключительных случаях законодатель может закрепить определенную презумпцию в качестве неопровержимой, однако подобное возможно, скорее, вопреки общему правилу. Таким исключением автор считает презумпцию знания закона. Характерным в данном случае является то, что в других источниках указанное правовое положение довольно часто рассматривается в качестве правовой фикции[15] либо опровержимой презумпции. В последнем случае О. А. Кузнецова излагает ее структуру следующим образом: «Если закон надлежащим образом опубликован, то предполагается, что он известен всем, пока не доказано обратное»[16]. Возвращаясь к предыдущей классификации, стоит заметить, что прямое закрепление данной основополагающей для всей правовой системы презумпции позволило бы разрешить и этот спор.
Значение правовых презумпций оценивается учеными по-разному. Встречаются сдержанные высказывания о них как о «… методе принятия решений за неимением лучшего, когда просто нет другого выхода»[17] и гораздо более критические утверждения о том, что «… всякие презумпции, какие бы они ни были, представляют собой попытку создать абстрактную истину, оторванную от конкретных обстоятельств дела…»[18].
Думается, эффективность[19] действия правовой презумпции, ее способность служить обнаружению истины, а не подменять ее зависят во многом от профессионализма законодателя и правоприменителя, т.е. от того, насколько квалифицированно они смогут использовать это средство юридической техники. Регулятивный потенциал, заложенный в него, очень велик.
Значение правовой презумпции можно рассматривать в юридическом, социальном и политическом аспектах[20].
С юридической точки зрения, презумпции выступают как своеобразный компонент механизма правового регулирования. При этом, с одной стороны, их можно представить как средства правового регулирования, направленные на то, чтобы перераспределить бремя доказывания, решить проблему достаточности доказательств для разрешения дела, восполнить пробел в случае неустранимой недостаточности или противоречивости собранных доказательств (А. Т. Боннер). С другой стороны, правовые презумпции выступают в качестве средств юридической техники, представляющих собой профессиональные механизмы упрощения и оптимизации процедуры рассмотрения дела, средства рационализации юридической деятельности.
Социальное значение рассматриваемого правового явления связано с тем, что невозможность юридически разрешить ту или иную ситуацию влечет проблемы в развитии конкретных отношений, в реализации субъективных прав. Презумпции, таким образом, не просто экономят силы и средства участников процесса, но и устраняют препятствия на пути нормального развития общественных отношений.
Политическое значение правовых презумпций исследователи видят в том, что, устанавливая соответствующие нормативное предписание, законодатель тем самым демонстрирует отношение государства к человеку, выделяет приоритеты и ценности, признаваемые наиболее значимыми на данном этапе. В самом деле, «… истинным стимулом подобных предположений бывает не действительная вероятность данного умозаключения от одного факта к другому, а желание охранять те или иные интересы, наиболее важные в глазах законодателя…»[21]. Наглядно демонстрирует эту мысль презумпция виновности, действовавшая в инквизиционном процессе и сменившая ее в процессе состязательном презумпция невиновности. Указанный политический аспект роднит правовые презумпции с юридическими аксиомами. Как и аксиомы, презумпции обеспечивают не только эффективность, но и справедливость, целесообразность права, поддержание его нравственных основ. Закрепляя непредвзятое отношение к человеку, распределяя бремя доказывания в судебных спорах, презумпции исходят, в первую очередь, из соображений справедливости, гуманности.
