Файл: Книга 1 Предисловие Как нам реализовать мозги, или шаг вперед два вперед.doc

   – Где ты ее купил? – спросила Дэгни, указывая на машину.

   – Здесь. Это «хэммонд». Их выпускают здесь, в Колорадо. Это единственная компания, где еще умеют делать классные машины.

   – Сработано на совесть.

   – Это точно.


   – В Нью-Йорк поедешь на ней?

   – Нет. Мне ее туда доставят. Я прилетел на своем самолете. ,

   – Правда? Я приехала из Шайенна, нужно было осмотреть линию, но теперь я должна как можно быстрее вернуться домой. Можно мне полететь с тобой?

   Он ответил не сразу. Возникла короткая пауза.

   – Мне очень жаль, – его голос прозвучал резковато, а может, ей это лишь показалось, – но я лечу не в Нью-Йорк. Через час я отправляюсь в Миннесоту.

   – Что ж, значит, полечу на лайнере, если, конечно, сегодня есть рейс.

   Она смотрела, как его машина, петляя по извилистой дороге, скрылась за поворотом. Часом позже она приехала в аэропорт. Небольшое летное поле находилось в долине между цепочками гор.

   Местами промерзшая неровная поверхность поля была покрыта снегом. С краю возвышался радиомаяк. С него на землю свисали провода. Остальные маяки свалило бурей.

   Ее встретил скучающий дежурный.

   – Нет, мисс Таггарт, – сказал он с сожалением, – самолет будет лишь послезавтра. Здесь каждые два дня совершает посадку трансконтинентальный лайнер. Тот, который должен был прилететь сегодня, совершил вынужденную посадку в Аризоне. Все та же история – отказал двигатель. Жаль, что вы не приехали чуть раньше, – добавил он. – Совсем недавно мистер Реардэн улетел в Нью-Йорк на своем личном самолете.


   – А разве он полетел в Нью-Йорк?

   – Да, а что? Во всяком случае он так сказал.


   – Вы в этом уверены?

   – Он сказал, что у него на сегодняшний вечер назначена важная встреча в Нью-Йорке.

   Дэгни пустым взглядом смотрела на небо, в сторону востока. Ничто не могло объяснить ей, почему он так поступил.

   – Черт бы побрал эти улицы, – сказал Джеймс Таггарт. – Мы опаздываем.

   Дэгни посмотрела вперед, выглядывая из-за спины шофера. Шел мокрый снег. Сквозь прочищаемое дворниками лобовое стекло она видела черные крыши потрепанных, неказистых машин, которые выстроились в длинную неподвижную линию. Далеко впереди над тротуаром висел красный фонарь, указывающий, что идут ремонтные работы.

---

   – Какую улицу ни возьми, везде какие-то неполадки. Почему никто не наведет порядок? – нервно пробурчал Таггарт.

   Дэгни откинулась на спинку сиденья, кутаясь в воротник своей накидки. К концу дня она чувствовала себя смертельно усталой. Она пришла в офис в семь утра, но ей пришлось прервать рабочий день, не завершив дела, и поспешить домой, чтобы переодеться. Она пообещала Джиму выступить сегодня на приеме конгресса предпринимателей Нью-Йорка. «Они хотят послушать, что мы думаем о металле Реардэна. Ты сделаешь это намного лучше, чем я. Для нас очень важно произвести нужное впечатление. Сейчас по поводу этого сплава ведутся ожесточенные споры».

   Сидя рядом с ним в машине, Дэгни жалела, что согласилась выступить на этом приеме. Она смотрела на улицы Нью-Йорка и думала о гонке между металлом и временем, между строящейся линией Рио-Норт и уходящими днями. Ее нервы были напряжены до предела – машина застыла на месте, и целый вечер проходит впустую, когда каждый час на вес золота.

   – Учитывая, что сейчас Реардэн со всех сторон подвергается всяческим нападкам, ему может понадобиться помощь друзей, – сказал Джим.

   Дэгни с удивлением посмотрела на него:


   – Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься поддержать его?

   Он ответил не сразу:


   – Что ты думаешь об отчете, представленном спецкомитетом Национального совета по вопросам металлургической промышленности?

   – Ты прекрасно знаешь, что я о нем думаю.

   – В нем сказано, что металл Реардэна представляет угрозу общественной безопасности, потому что его химическая формула нестабильна, он хрупок, распадается на молекулярном уровне и может дать трещину в любой момент.

   Он замолчал, словно умоляя ее что-нибудь ответить. Она молчала.

   – Ты ведь не изменила своего мнения о нем? – спросил он озабоченно.


   – О чем?

   – О сплаве.

   – Нет, Джим, не изменила.

   – Хотя они ведь эксперты, представители этого комитета… Лучшие эксперты. Главные инженеры-технологи, работающие в крупнейших корпорациях и имеющие множество ученых степеней разных университетов, – сказал он удрученно, словно умоляя ее заставить его усомниться в этих людях и их мнении.

   Дэгни удивленно смотрела на него – это было на него не похоже.

---

   Машина тронулась с места. Она медленно двигалась по проезду мимо траншей, вырытых на участке, где прорвало водопровод. Она увидела недавно проложенные новые трубы. На трубах стояла фабричная марка изготовителя: «„Стоктон фаундри», Колорадо". Она отвернулась. Сейчас ей не хотелось думать о Колорадо.

   – Я не могу этого понять… – жалко проговорил Таггарт. – Лучшие эксперты Национального совета по вопросам металлургической промышленности…


   – Кто президент этого совета, Джим? Орен Бойл, если не ошибаюсь?

   Таггарт не повернулся к ней, но она увидела, как у него отвисла челюсть.

   – Если этот жирный болван думает, что может… – начал он, но замолчал на полуслове.

   Она подняла глаза и увидела висящий на углу фонарь. Это был светящийся стеклянный шар. Он освещал заколоченные досками окна и потрескавшиеся тротуары. Остальные фонари не горели. На другом берегу реки на фоне зарева над каким-то заводом она различила едва заметные очертания теплоэлектростанции. Закрывая обзор, мимо, блистая яркой новой краской, неподвластной слякоти, проехала машина – из тех, что развозят мазут для теплоэлектростанций. Грузовик был зеленого цвета, на нем белыми буквами выделялась надпись: «„Вайет ойл», Колорадо".


   – Дэгни, ты слышала о встрече представителей профсоюза литейщиков в Детройте?


   – Нет, а что?

   – Это было во всех газетах. Они обсуждали один-единственный вопрос: разрешать или нет членам профсоюза работать с металлом Реардэна. Они не пришли к единому мнению, но и этого оказалось достаточно, чтобы один подрядчик, который собирался рискнуть с этим сплавом, тут же аннулировал заказ. А что, если… что, если все выскажутся против металла Реардэна?

   – Ну и пусть.

   По ровной линии к вершине невидимого в темноте небоскреба поднималась светящаяся точка. Это был лифт большого отеля. Из стоявшего у подъездной дорожки грузовика рабочие переносили в подвал запакованное тяжелое оборудование. На одном из ящиков Дэгни увидела фабричную марку: «Нильсен моторс», Колорадо".

   – Мне не нравится резолюция, которую принял съезд школьных учителей Нью-Мексико, – сказал Таггарт.


   – Какая резолюция?

   – Они запретили учащимся ездить по линии Рио-Норт «Таггарт трансконтинентал», когда ее строительство будет завершено. Запретили потому, что это опасно. Они выразились предельно ясно – новая железнодорожная линия «Таггарт трансконтинентал». Об этом писали во всех газетах. Нам такой рекламы не нужно… Дэгни, как, по-твоему, мы должны им ответить?

---

   – Пустить первый поезд по Рио-Норт.

   Таггарт долго молчал. Он выглядел необыкновенно подавленным. Она не могла этого понять: он не злорадствовал, не спорил с ней, ссылаясь на мнение высокопоставленных лиц. Он словно умолял, чтобы его утешили.

   Мимо промчалась машина; за короткое мгновение Дэгни успела оценить ее мощь, плавность и уверенность хода, великолепный дизайн. Она узнала марку машины – «хэммонд», Колорадо.


   – Дэгни, мы… мы успеем в срок завершить строительство линии?

   Обычно Таггарт старался тщательно скрывать свои эмоции, но сейчас в его вопросе явно сквозило одно-единственное чувство – животный страх.

   – Успеем. А если нет, то Боже спаси и помилуй этот город, – ответила она.

   Машина завернула за угол. Над черными крышами домов показалось табло календаря, которое высвечивало дату: двадцать девятое января.

   – Дэн Конвэй – ублюдок, – внезапно со злостью выпалил Таггарт, словно был больше не в силах сдерживаться.

   Дэгни удивленно посмотрела на него:


   – Почему?

   – Он отказался продать нам свою линию в Колорадо.

   – Ты что… – начала было она и замолчала. – Ты что, предложил ему продать ее нам? – спросила она, силясь говорить спокойно, не крича.

   – Конечно.

   – Но ты же не надеялся… что он ее продаст… продаст тебе!

   – А почему бы и нет? – К Таггарту вернулась его обычная истерическая воинственность. – Я предложил ему больше, чем другие. Нам даже не пришлось бы снимать и перевозить рельсы. Мы могли использовать его дорогу прямо на месте, и это была бы для нас прекрасная реклама – мы отказываемся от железной дороги из металла Реардэна, учитывая мнение широкой общественности. Но этот сукин сын отказал мне. Он заявил, что не продаст нашей компании и фута своей дороги. Он продает рельсы по частям первому встречному, каким-то захудалым железным дорогам в Арканзасе или Северной Дакоте. Продает себе в убыток, ублюдок. Его не интересует даже прибыль. Если бы ты только знала, сколько стервятников к нему слетелось. Еще бы, они ведь прекрасно понимают, что рельсы больше нигде не достать.

   Она сидела, опустив глаза. Ей было противно даже смотреть на него.

   – Я думаю, что это противоречит положениям резолюции «Против хищнической конкуренции», – сердито сказал он. – Я считаю, что задачей и целью Национального железнодорожного союза является сохранение и защита интересов крупнейших железных дорог, а не вшивых узкоколеек Северной Дакоты. Но сейчас я не могу собрать союз, чтобы проголосовать за это. Все сбежались в Колорадо и грызутся из-за этих рельсов.

---

   – Теперь я понимаю, почему ты хочешь, чтобы я защитила металл Реардэна, –медленно проговорила Дэгни, словно сожалея, что на ней нет перчаток и она может замарать руки этими словами.

   – Не понимаю, к чему ты клонишь…

   – Заткнись, Джим, – тихо сказала она.

   Некоторое время Таггарт сидел молча. Затем он откинул назад голову и вызывающе сказал:

   – Ты уж постарайся отстоять металл Реардэна, потому что кто-кто, а Бертрам Скаддер умеет съязвить и ужалить.

---