ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 27.03.2024
Просмотров: 13
Скачиваний: 0
Н.В.Бряник
Научные идеи русских космистов – прошлое или будущее науки?
Философия всегда была не безразлична к науке. Попытки отгородить их раз и навсегда друг от друга на сегодняшний день надо признать тщетными; больше того, полноправное место в кругу философских областей знания занимает «философия науки». При всей спорности и дискуссионности предметного поля философии науки вряд ли можно пренебречь тем, что основной поток философских исследований советского, да и постсоветского времени вращался вокруг вопросов науки, хотя бы уже потому, что саму философию во многом отождествляли с наукой. А критерии научности и достоверности по-прежнему оцениваются столь высоко, что, с молчаливого согласия, до сих пор воспринимаются как главнейшие достоинства философских построений, какую бы отрасль философского знания мы ни брали – онтологию, историю философии, антропологию, социальную философию, или даже эстетику, этику и пр. Одним из объяснений такой притягательности науки для философии является факт реальной значимости науки современного типа и ее влияния на человеческую историю, начиная с Нового времени. Два таких разных по взглядам масштабных мыслителя, как В.И.Вернадский и М.Хайдеггер, философские размышления которых совершенно несхожи, тем не менее, почти одними и теми же словами констатируют сложившуюся ситуацию влияния науки на жизнь современного человечества – наука в условиях жизни на Земле приобрела роль решающего фактора, первостепенного по своей значимости. Именно поэтому ни философия науки, ни философия в целом сегодня не могут уйти от ответственности дать свою оценку тому, что собой по смыслу представляет наука, вступающая в новое тысячелетие.
Заявляя в качестве классических критериев признаки новоевропейской науки, современная философия науки пытается обнаружить формы и средства неклассического развития науки в прошедшем столетии. Как правило, неклассическую науку связывают с событиями начала ХХ века – открытием микромира, теории относительности и им подобными масштабными явлениями. И мало кто связывает неклассическую науку с воззрениями русских космистов, которые в то же самое время активно заявили о своем оригинальном видении научной картины мира. Причина данного состояния не просто в досадном упущении историков и методологов науки, а в принципиальном непонимании революционной новизны в представлениях о мире таких его исследователей, как К.Э. Циолковский, В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский и др.
Названные ученые ясно осознавали, что предлагаемая ими научная картина идет вразрез не только с фундаментальными положениями галилеевско-ньютоновской науки, но и со многими теориями современной им науки: так, с позиций космической реальности был подвергнут критике за антропоморфизм эйнштейновский принцип относительности времени - Циолковским была высказана идея о времени как «вечном теперь». И здесь надо отметить довольно любопытную ситуацию. С одной стороны, тот же Циолковский постоянно подчеркивал, что он опирается на данные науки – механики, математики, биологии и др., а с другой – он убедительно и последовательно преодолевал ограниченность механико-математического естествознания и классической науки в целом, выдвигая, скажем, в противовес второму началу термодинамики (признание которого подводило к модели «тепловой смерти» Вселенной) идею «вечной юности» Вселенной, которая свидетельствует о возможности движения от хаоса к порядку.
В отличие от классической науки, позиция которой, по сути, оставалась геоцентричной, отечественные ученые раздвинули горизонт научных исследований до космической реальности. И хотя они нередко заявляли о сродстве своих идей и космоцентричных установок древних греков и предсказывали возрождение натурфилософских построений, тем не менее, принципиальное их отличие от космических идей предыдущих эпох заключается в выработке антропотеокосмического миросозерцания, имеющего прикладное значение, в силу своей непосредственной обращенности к практике.
В словах Циолковского о том, что новое тысячелетие будет эрой космической науки, космической техники и космической философии, выражено в концентрированной форме своеобразие того типа неклассической науки, которая зародилась на рубеже предыдущих веков и впитала в себя своеобразие и дух отечественной культуры.
Если в науке выделить то главное и решающее, с чем она вступает в новый век и новое тысячелетие, то таковым, на наш взгляд, и является мировоззрение и методология космизма. Следовало бы сказать более конкретно и более точно – наука ближайшего и отдаленного будущего станет воплощением идей русских ученых-космистов - идей, высказанных еще на рубеже Х1Х - ХХ столетий. Я имею в виду, в первую очередь, имена таких мыслителей, как К.Э.Циолковский, В.И.Вернадский, А.Л.Чижевский (хотя это далеко не полный список, а только звезды первой величины). Сегодня на слуху и эти имена, и само понятие «русский космизм», только все это ассоциируется либо с чем-то давно прошедшим, либо с некой экзотикой в области науки и философии.
Случилось так, что космическое мировоззрение, созданное, причем не просто созданное, а поистине выстраданное отечественными учеными-космистами в конце Х1Х - первой трети прошедшего столетия, оказалось не только не востребованным во всей его полноте и сути, но во многом забытым и не дошедшим до широкой научной и мировой общественности. И это объясняется не тем, что космизм остался только на уровне общих мировоззренческих или сугубо теоретических идей, напротив, уже изначально он был проективен и имел непосредственный практический выход во многие области. Сложившаяся ситуация связана с факторами этического и психологического порядка, формами организации науки в нашей стране, но в первую очередь, как мне представляется, с непривычностью и ошеломляющей новизной космических идей отечественных ученых.
Удивительно, как сбывается прогноз Циолковского относительно востребования
обществом космических идей. Он неоднократно высказывал мысль о том, что космические воззрения будут признаны в Отечестве не ранее, чем через сто, а то и более, лет. И ведь до сих пор ни одна из ступеней нашего образования не знакомит с авторами-творцами новой научной картины мира – космического миросозерцания, которое родилось на почве российской науки и культуры, что признано мировым научным сообществом.
Космизм как особое мировоззрение трудно адекватно оценить с позиций какой-либо одной науки, поэтому вполне оправдано рассматривать космизм с философской точки зрения. Но тут же мы должны признать, что космическое миропонимание со своей стороны требует не привычного, а особого философского подхода. Насколько непривычным является космизм можно выразить словами А.Л.Чижевского – он писал: «Я видел события .., приводящие гений Константина Эдуардовича к … умозаключениям, повелительно требующим обоснования космической эры в жизни человечества .., и я с достаточной полнотой предвидел то, что было совсем непостижимо другим: неизбежное наступление космической эры со всеми вытекающими из этого последствиями – новой наукой, новой техникой и новым философским воззрением»1 (3, 385) Обращаясь к текстам К.Э.Циолковского, можно подтвердить, что он неоднократно говорил о становлении космической науки, космической техники и космической философии.
Если оценить и сам факт рождения космического миросозерцания, и десятилетия его неприятия, то по принципиальному счету надо признать, что наука, продуцирующая свои гипотезы и теории не в горизонте космического миропонимания, обречена на геоцентризм, который имеет самые многообразные проявления и лики. Ведь, несмотря на коперниканский переворот в науке современного типа, заложивший первый камень в фундамент космизма, наука по преимуществу продолжает развиваться в парадигме геоцентризма.
Наметим бегло и схематично общий контур научного содержания идеи космизма, попытаемся представить своеобразие принципа космизма в некоторой целостности и логической последовательности.
Начнем с анализа того, в чем обнаруживается космическая природа так называемой неорганической материи?
По глубокому убеждению Циолковского, любая частица материи «представляет элемент космоса и живет жизнью Вселенной, а не жизнью одной только Земли» (2, 136), и жизнь эта, по его образному выражению, заключается в блужданиях по космосу. Как бы в продолжение этого тезиса, Вернадский писал о том, что «космическое вещество постоянно и в разных формах попадает на Землю, а земное уходит в космическое пространство» (3, 139). Это и есть механизм космического блуждания.
Поистине революционно звучит важнейшее для концепции Чижевского положение: «Подавляющее большинство физико-химических процессов, разыгрывающихся на Земле, представляют собой результат воздействия космических сил». (2, 27)
Конкретизируя механизм данного явления, в своих работах он обосновывает зависимость фундаментальных событий на Земле от солнечной деятельности: «Земля … находится в сфере непосредственного влияния Солнца. Его лучистая энергия – основной двигатель всех физико-химических процессов, протекающих на поверхности планеты и ее оболочках». (1, 32) Здесь зафиксирован, может быть, самый очевидный круг зависимости, так как одновременно происходят и более масштабные события, а именно: подчинение солнечной активности звездно-галактическому ритму.
В этом сложном мире, простирающемся от элементарных частиц и атомов до звезд и галактических образований, от микрокосма до макрокосма, нет границ между тем, что является космосом, и тем, что им не является, - «Вселенная повсюду» (2, 95). Ее каждомоментным присутствием определяется все, происходящее на Земле, вплоть до физико-химических процессов.
Принцип космизма должен учитываться не только в физике и химии, но и в таких научных дисциплинах, как геология, минералогия, палеонтология и др., при этом он играет не вспомогательную роль, выступает не как идея, создающая только общий фон для исследования земных процессов (поскольку Земля сама по себе космическое тело), а предстает как научный принцип, без учета которого исчезает подлинная суть исследуемого. В.И.Вернадский так обосновывает настоятельную необходимость космизма в науках о неорганической природе: «В составе нашей планеты, и земной коры в частности, открываются указания на явления, далеко выходящие за ее пределы. Мы не можем их понять, если не отойдем от области земных, даже планетных явлений, не обратимся к строению всей космической материи, к ее атомам, к их изменению в космических процессах» (10, 13).
Сейчас вряд ли кто-нибудь будет оспаривать мысль о том, что мощные космические излучения, непрерывно оказывающие воздействие на все оболочки Земли, должны учитываться в геологических науках. Но для того чтобы это стало очевидным, геология должна была вслед за астрономией снять с себя шоры геоцентризма, а, по свидетельству Вернадского, путь этот не так уж прост. Он утверждал, что для подлинного исследования самых ранних состояний нашей планеты мы должны обращаться уже не к геологической истории, а к космической: «понятие о них дает нам не геология, а космогония. Эти условия мы не можем выяснить на основании изучения земных слоев, геологу доступных, а т.к. они по времени предшествуют геологическим периодам, то мы должны относить их не к геологическим периодам, а к предшествующим им космическим периодам существования Земли» (7,135). Тем самым в круг наук втягивается космогония, которую в среде современных философов привыкли воспринимать не как науку в строгом смысле слова, а только как шаг на пути к ней. Для Вернадского связь геологии и космогонии непреложна: «Неизбежно проникают космогонические представления в геологию, без них нельзя обойтись, т.к. космические периоды Земли – это реальный факт: они были, и они так или иначе отражаются и до сих пор в окружающей нас природе» (7,136)
Космически понятая геология снимает традиционное противостояние Земли и космоса как окружающей ее внешней среды. Мы осознаем, что граница между Землей и космосом лишь мысленная, воображаемая, ее по существу нет.
Для демонстрации принципа космизма применительно к миру живого можно привлечь следующие соображения отечественных ученых-космистов.
В объяснении живого космисты считают решающими космические факторы, а зависимыми от них – геологические: «Жизнь … в значительно большей степени явление космическое, чем земное» (9,33).
Так, Вернадский, вскрывая недостатки распространенных в среде биологов подходов, говорил, во-первых, о необходимости «…отбросить долго царившие объяснения чисто геологического характера» (8,17) и, во-вторых, настаивал на признании того, что «процесс развития органического мира не является процессом самостоятельным, автохтонным, замкнутым в самом себе, а представляет собой результат действия земных и космических факторов, из которых вторые являются главнейшими, т.к. они обусловливают состояние среды» (8,41). Его собственная позиция формулируется им так: «В биосфере мы должны искать отражения не только случайных геологических явлений, но и проявления строения космоса» (8,15).
