Файл: Володарский Л.М. Наша Родина. Цифры, факты, сравнения.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.04.2024
Просмотров: 63
Скачиваний: 0
Когда узкий луч фонарика попадает на препятствие, то в миниатюрном головном телефоне возникает опреде ленный сигнал. По высоте тона можно судить о расстоя нии до обнаруженного предмета, по тембру о его харак тере, а изменение высоты сигнала предупредит, что предмет движется. Таким образом можно «обозревать» местность в радиусе до 10 м.
Почти ни одна серьезная хирургическая операция не обходится без наркоза. Обычно специальный врачанастезиолог во время операции следит за состоянием больного и по расширению зрачков, частоте пульса и другим признакам определяет степень наркоза. Скоро эту обязанность будет выполнять «Автоматический наркотизатор». Хирургу достаточно поставить ручку с названием «Стадия наркоза» в определенное положе ние, и дальше аппарат будет сам поддерживать необхо димое для операции состояние больного. Биотоки мозга, усиленные в 600 000 раз, «подскажут» автомату, как нужно изменять подачу эфира к оперируемому, чтобы нужная степень наркоза оставалась постоянной.
Завтрашняя медицина (а мы сейчас думаем о ней в связи с новой пятилеткой) должна будет измерять свои успехи новыми мерками.
В нынешнем, юбилейном, году на 9,2% возрастут расходы на пенсии, на 5,8 % — на пособия по временной нетрудоспособности, по беременности и родам, на 17,4% — матерям для приобретения предметов ухода за новорожденными и на дополнительное кормление ре бенка. Для обеспечения трудящихся бесплатными и льготными путевками в санатории, дома отдыха, профи лактории, туристские базы, студенческие оздоровитель ные и альпинистские лагеря профсоюзным организаци ям выделено на 27 млн. руб. больше, чем в 1966 г. Бес платные и льготные путевки в санатории и дома отдыха получат 5 млн. рабочих и служащих.
170
Профилактории — заводские здравницы — завоева ли себе прочную популярность. За истекшие пять лет их сеть возросла в 2 раза. Сейчас в стране насчитывает ся 1496 санаториев-профилакториев.
А на селе действует около 1400 центральных район ных больниц, которые оказывают населению квалифи цированную поликлиническую и стационарную помощь по терапии, хирургии, акушерству и гинекологии, пе диатрии, физиатрии и т. д. За последние годы не толь ко возросло число районных больниц, но и улучшилась их оснащенность современной аппаратурой. В целом объем стационарной помощи сельскому населению в нашей стране уже почти достиг городского уровня.
Речь идет о превращении в ближайшие годы каж дой центральной районной больницы в центр специали зированной помощи по терапии, хирургии, акушерству и гинекологии, педиатрии, неврологии, физиатрии, стоматологии, офтальмотологии и другим узким про филям с современной лабораторной и инструменталь ной диагностической службой. Для этого нам придется построить многопрофильные центральные районные больницы на 250—400 коек. Предстоит также решить на селе и другую важную проблему — перейти на прин цип врачебного обслуживания по участкам, а для это го — вооружить сельскую медицинскую службу пере движными клиническими лабораториями, флюорогра фическими и зубоврачебными установками.
Борьба за здоровье советских людей — это и органи зация хороших условий работы, правильного отдыха — одним словом, профилактика, та самая профилактика, на которую наше государство и наши профсоюзы затра чивают огромные средства. Миллионы трудящихся от дыхают в санаториях, домах отдыха, профилакториях, пионерских лагерях, ходят в туристические походы и т. д.
1 7 1
К концу пятилетки профсоюзами будут построе ны новые санатории на 45 тыс. мест, дома отдыха и ту ристические учреждения на 358 тыс. мест, т. е. к 1970 г. в санаториях и учреждениях отдыха профсоюзов будут отдыхать ежегодно 23 млн. трудящихся.
Все больше и больше семей получают новые светлые квартиры. На заводах и фабриках приборы следят за чистотой воздуха, за тишиной и яркостью освещения рабочих мест. Без визы санитарно-эпидемиологических станций (их в СССР почти 5 тыс.) не начинает строиться ни одно учреждение, предприятие или жилой дом.
Советские врачи первые в мире разработали норма тивы предельной допустимости концентрации химиче ских веществ, предписания наших специалистов часто принимают и за границей. В настоящее время утверж дено более 300 таких нормативов. Что касается руково дителей советских предприятий, рекомендация для них имеет силу закона.
Когда мы говорим, что советский человек должен и будет жить свои сто лет, мы не так уж и далеки от осу ществления этой мечты.
СССР — страна с низкой смертностью населения. В 1966 г. из каждой тысячи жителей умерло 7,3 чело века. В 1913 г. эта цифра составляла 29,1 человека. Медики могут сказать, что они внесли немалую лепту
впродление жизни своих сограждан: ныне она равна
всреднем 70 годам, в два с лишним раза больше, чем еще 50 лет назад.
Вновом пятилетием плане предусмотрено, чтобы наше здравоохранение добилось новых успехов в своем благородном деле. В широких масштабах ведется стро
ительство новых больниц, оснащенных современным медицинским оборудованием. Более чем в 1,7 раза вы растет выпуск продукции медицинской промышлен ности.
172
Й все-таки требования к медицине, наверное, будут расти всегда. Ибо нет предела физическому совершен ствованию человека.
Рассказ о нашей Родине подходит к концу. Он мог быть гораздо шире, мог быть иначе построен, не в этом суть. Каждый выбирает из многообразия фактов, его ок ружающих, те, которые ближе ему и понятней.
Писатель, быть может, написал бы роман. Социо лог — многотомное исследование. Художник — широ кое полотно.
Я — экономист и собрал цифры и факты и в меру своих сил попытался показать их взаимосвязь. Если это удалось — значит цель достигнута.
Любой, даже самой строгой авторской методологии, присуща объективная ограниченность. Особенно когда речь идет о таком всеобъемлющем — социальном, фило софском, психологическом, политическом и экономиче ском явлении, как Советская власть, власть народов. Быть может, в какой-то мере этот неизбежный пробел восполняет документы, приведенные ниже. Это автоби ографическая запись ученого и мысли публициста — друга нашей страны.
Зенкевич Лев Александрович, биолог, член-коррес пондент Академии наук СССР.
«...Моя основная профессия — зоология беспозвоноч ных и исследование живого населения морей и океанов. Мы начинали работу в тяжелое время. Вначале граж данская война, потом разруха. В нетопленных залах университета собирались голодные мечтатели — препо даватели и студенты биологического факультета. И вдруг в трудный двадцать первый год появляется ле нинский декрет о планомерном изучении морей и оке анов. Был создан Морской научный институт со своей плавучей базой — кораблем «Персеем». В декрете гово рилось: «Поручить соответствующим учреждениям
173
снабжение Института углем, жидким топливом, обору дованием и продовольствием наравне с учреждениями первостепенной государственной важности».
Какой смелостью мысли надо было обладать, чтобы поддержать идею, сулящую плоды, быть может, через годы! Благодаря Ленину в нашей стране начала разви ваться наука об океанах, появились первые исследова тельские корабли.
Республика жила в то время бедно. И нам, океаноло гам, предоставили лишь остов судна. Предстояло до строить его, оснастить и вывести в море собственными силами. Главный строитель, профессор И. Месяцев, со брал группу энтузиастов: в ней оказались и такие из вестные теперь ученые, как В. Шулейкин, М. Кленова, П. Зубов и другие. На время мы стали заготовителями. Покупали в складчину оборудование, везли по улицам Архангельска тачки с грузом для корабля. Наверное, в спину нам ухмылялись нэпманы. Но мы жили буду щим...
В 1923 г. «Персей» вышел в море. У этого судна славная судьба. Ученые совершили на нем 80 экспеди ций, исследовали Баренцево, Карское, Гренландское мо ря, берега Новой Земли и Шпицбергена. Корабль уча ствовал в поисках дирижабля Нобиле. В войну он стал плавучим госпиталем и погиб под фашистскими бом бами в Мотовском заливе.
«Персей» — колыбель советской науки об океане. Исследование морей на нем проводилось комплексно: жизнь животных изучалась в тесной связи с окружаю щей средой. И то, что вскоре были открыты огромные промысловые богатства в Баренцевом море, не было случайностью. Наука лишь условно делится на теорети ческую и практическую. Настоящая наука органически включает в себя теорию и практику и всегда в итоге приносит пользу людям...
174
Океан — не только великая летопись истории Зем ли, не только богатейший заповедник. Это еще и не объятная кладовая, содержащая колоссальные запасы минерального сырья... На дне морей и океанов хранят ся десятки миллионов тонн марганца, железа, меди, ни келя, редких и радиоактивных элементов...
Советские ученые сделали самый крупный вклад в изучение Тихого, Атлантического, Индийского океанов, Арктического бассейна и вод, омывающих Антарк тиду '.
Андрэ Вюрмсер, французский публицист.
«Чтобы написать книгу, о которой я мечтаю, мне бы потребовалось сто лет жизни. Я назвал бы ее так же, как и эту статью: «Земля обетованная».
Однажды совместно с Луизой Мамиак мы уже писа ли о советской действительности, изъездив предвари тельно все уголки нового мира: от Ленинграда до Кры ма, от Киева до Самарканда, от Восточной Сибири до Армении. Было бы очень интересно повторить весь этот путь шаг за шагом, чтобы рассказать читателям о том, как изменились за прошедшие семь лет люди и земли, о которых мы писали в нашей книге. Треть века тому назад, вернувшись из поездки в СССР, я впервые сказал моим французским слушателям: «Чтобы понять СССР, мало поехать туда: нужно туда вернуться!». Однако «Земля обетованная» должна быть совсем другой кни гой: ведь ей бы пришлось объять почти полвека исто рии человечества, полвека, изменивших ход самой ис тории, — полвека строительства социализма.
Я разделил бы мою книгу на три части. Первая на помнила бы в общих чертах о предшествующих общест вах, об их пороках и заблуждениях, о постоянном, хотя
1 Л. З е н к е в и ч . Океан — вторая вселенная.— В кн .: Один раз в жизни. М., Изд-во АПН, 1966, стр. 278—300.
175
и смутном, стремлении к идеалам, которые нашли свое выражение в формуле Французской революции: Свобо да, Равенство, Братство. Я рассказал бы о великих строителях утопий и поведал бы о мыслителе Томасе Море, о гиганте Рабле, о негодующем Данте и насмеш ливом Вольтере, о чувствительном Диккенсе и громо вом Гюго, о Марксе и Горьком. О вечном протесте несги баемых людей. Я показал бы злейших врагов этого рес публиканского лозунга-трехчлена: рабство, самоуни жение, шовинизм, ксенофобию, расизм, эксплуатацию...
Таким образом, первая часть охватила бы 30 или 40 веков, идущих от сказочных времен с их легендар ными героями и полубогами... и до моего восемнадцати
летия.
Ибо мое поколение имело привилегию узнать в дни своей молодости мир, которому предстояло стать про должением самого отдаленного прошлого и который тогда почти ничем от него не отличался. Я появился на свет в мире, которому социализм казался чем-то малореальным; я умру в мире, в котором капитализм станет уже анахронизмом.
Вторая часть «Земли обетованной» могла бы назы ваться, подобно фильму о войне, «Решающий поворот», так как Октябрь был в истории человечества тем, чем был Сталинград в войне против нацистов. Эти страни цы были бы посвящены краткому периоду в письменной истории человечества, тысячной доле ее.
Очевидно, прежде всего следовало бы показать все, что было связано с событием, важность которого боль шинство людей сразу не оценило. Сначала в смене пра вительств в России увидели лишь факт ее поражения в мировой войне. Для одних: русский противник вне игры. Для других: измена русского союзника. Втяну тые в конфликт государства не оценили политических и социальных последствий Октября. Цензура заглушает
176
все новости. Ничего не известно о большевиках, не слы шен призыв Ленина, искажаются голоса Либкнехта и Ромена Роллана... Мир не готов понять смысл Октября. Почему же запомнился мне день, когда я, весь в чер ном — мой брат был убит под Верденом, — читал газе ту, сообщавшую где-то на внутренней полосе под заго ловком типа «русский лабиринт* о победе «максима листов*? Не знаю. Тогда, как и все, я не понял сразу, что произошло. И к тому же момент был весьма непод ходящим, чтобы предаваться мечтам и надеждам о сво бодном социализме среди этой кроваво-грязной бойни, полной ненависти и грохота...
Революция была тогда для всех нас подобна кадрам из фильмов, которые появились вскоре: «Броненосец Потемкин», «Конец Санкт-Петербурга*. Грузовик, за полненный рабочими в кожанках, перепоясанных пуле метными лентами, с винтовками в руках.
Затем пришел нэп. Революция, подобно всем ос тальным, захлебывалась. Впрочем, все и ожидали этого. Ведь нам же всегда внушали, что социализм невозмо жен! «Все кончено», — думали многие.
На самом же деле все только начиналось.
Третья часть моей книги, самая важная, содержала бы две главы: от смерти Ленина до Отечественной вой ны и от красного знамени, водруженного над рейхста гом, до советского вымпела, доставленного на Луну. Но буду ли я говорить о тех годах, когда был заложен Комсомольск-на-Амуре и построен Днепрогэс, либо о годах Братска и спутников, я постараюсь никогда не отклоняться от моей темы, ее главного принципа — па раллелизма: с одной стороны, упорный труд советских людей, с другой — различное мнение о Советском Союзе людей за его рубежами...
Вполне вероятно, что, со своей стороны, мы тоже грешили благородными, но наивными иллюзиями, веря
177
в возможность гораздо более быстрых изменений в сознании людей, чем это позволяли реальные условия только что созданного нового общества.
Эти два течения боролись на протяжении четверти века. Мы приветствовали успехи пятилетних планов, ошеломляющие достижения молодой индустрии, пре образование самого отсталого сельского хозяйства пу тем создания организаций социалистического типа либо таких, которые подводили к нему. Другие же — а их было гораздо больше нас — сомневались...
Первые проявления личной власти и первые нару шения социалистической законности, пока еще неизве стные друзьям Советского Союза и поэтому непостижи мые для них, с радостью встречались враждебной про пагандой. Нашли, однако, чем радоваться! Я уверен, что История есть то, что имело место, а вовсе не то, что желали бы в ней видеть!
О войне мне не хотелось бы ничего говорить, кроме того, что она разделила на два лагеря людей за преде лами Советского Союза.
Это было испытание огнем. В который раз столкну лись две концепции: одна — по которой социализм якобы угнетает народы и людей — утверждала, что для несчастных русских вот-вот представится хороший слу чай вернуться к святым устоям частной собственности
ивозродить, наконец, Биржу Ценностей; вторая жела ла, чтобы социализм, подлинно объединяющий народы
илюдей, сделал бы их непобедимыми в борьбе с фа шизмом.
Мне вспоминается разговор 22 июня 1941 г. с шофе
ром машины, на которой я возвращался в Тулузу. За два года войны этот шофер научился точно определять, сколько времени нужно нацистам, чтобы сломить со противление. Норвегия, Франция, Югославия... «Тут де ла недели на три»,— сказал он мне. «Поспорим, Эр
178
нест, что на этот раз все будет гораздо дольше». Он с удивлением посмотрел на меня: позднее мне рассказы вали, что Эрнест не забыл пророческих слов своего июньского пассажира...
Холодная война разделила тех, кого объединили в свое время патриотические чувства. Следствием этого было то, что некоторые из тех, кто воздавал хвалу со ветскому союзнику, вновь вернулись к своему антисо ветскому прошлому. Мы пережили трудные времена, когда могло показаться, что СССР не только меньше любили, но, как это парадоксально ни звучит, меньше знали, чем до войны. Именно в эти ужасные годы один французский государственный деятель заявил с испу гом о том, что мир висит на волоске.
Однако рука, которая единолично владела атомной бомбой, была остановлена. И никаким «бешеным», ни каким провокаторам не удалось затормозить развитие советской экономики, советской промышленности. В конце концов диалог был начат. Это объясняется не только имевшими место после XX съезда изменениями в тоне и в манере взаимоотношений, но прежде всего тем, что за сорок лет своего развития социализм изме нил соотношение сил. И еще раз хочу отметить (именно об этом должна бы сказать моя книга) тот факт, что эти изменения произошли благодаря личным усилиям каж дого советского человека, объединившего свои усилия с усилиями всех советских людей. Благодаря только ему и никому больше: ни богу, ни хозяину.
Нет существенной разницы между политикой, за ко торую боролся и которую осуществлял Ленин, и нынеш ней политикой СССР. Но в то же время нельзя сравни вать весомость предложения о мирном сосуществовании государств, выдвигавшегося обескровленной Россией, с тем, что ставит на весы мира первая промышленная держава Европы. Предложение, которое было когда-то
179