Файл: Реферат на тему Методологический анархизм П. Фейерабенда Объективные и субъективные факторы становления науки.docx
Добавлен: 25.04.2024
Просмотров: 110
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Таким образом, не существует правил, по которым можно отделить истинное знание от ложного или выяснить, какая из теорий лучше или хуже. Развивая эту мысль, Фейерабенд приходит к выводу, что нельзя утверждать, что научное знание более правильно и обоснованно, чем религиозное или мифологическое. Они являются равными между собой способами познания действительности, и отвергать какой-то из них будет потерей, а не приобретением.
Соединение принципа пролиферации с принципом несоизмеримости образует методологическую основу анархизма: каждый волен изобретать себе собственную концепцию, ее невозможно сравнить с другими концепциями, ибо нет никакой основы для такого сравнения.
Принцип «Все дозволено»
Согласно эпистемологическому анархизму: «существует лишь один принцип, который можно защищать при всех обстоятельствах и на всех этапах развития человечества. Это принцип – все дозволено». Согласно ему, каждый ученый волен изобретать свою собственную концепцию и защищать ее какими угодно аргументами. Причем аргументы отбираются в произвольном порядке, согласуясь с личными интересами, желанием произвести впечатление на других, от скуки, и т. д. Они не обязаны соответствовать требованию подтвер-ждаемости опытом, фальсифицируемости или какому-то другому, кроме требования максимальной убедительности для остальных людей. Ученый может проводить пропаганду своих взглядов любыми доступными методами.
Субъективное и объективное знание в теориях познания
Раскрытие законов развития научного знания и выработка критериев различения объективного и субъективного в результатах познания – важнейшие направления методологии науки в двадцатом столетии. Научное знание – как объективно установленные факты или надындивидуальные схемы познания и теоретизирования, стоящие за их получением, – является опосредствованным.
Субъективное знание – это система представлений субъекта о непосредственно знаемом, т.е. получаемом в результате непосредственного наблюдения за внешним миром или во внутреннем плане движения мысли[7].
Хотя объективное знание невозможно вне или безотносительно к субъективному, логика и рост его не могут описываться психологическими концепциями.
Психологизм – это введение в теорию познания таких представлений о роли субъективного знания, которые оправдывают смешение субъективного и объективного в знании. На этапе, когда психология еще не выделилась из философии, психологизм выступил путем преодоления схоластики и метафизического взгляда на мир.
С «психологизмом» Д. Юма (1711 – 1776) боролся И. Кант (1724–1804), а в новейшее время его критиковал К. Поппер (1902–1994), отстаивавший возможность построения объективного знания на пути критического рационализма. Опираясь на идеи Дж. Локка и Дж. Беркли, Юм пытался встать над борьбой материализма и идеализма. Позже он будет представлен как сторонник ассоцианизма, который в отличие от Локка считал ассоциацию преобладающим механизмом работы сознания. Будучи сенсуалистом и агностиком, он отдавал первенство опыту и с презрением говорил о гипотезах[4].
В теории познания Д. Юма была заложена двойственность в отношении к процессу и результатам научного знания. С одной стороны, все, что потом представлено в научном знании, первоначально представлено как знание субъективное. С другой стороны, законы индукции позволяют строить человеку обобщение, предвосхищая то, что будет происходить при тех же условиях в будущем; т.е. в качестве логических законов они позволяют человеку раскрывать объективное знание.
Позже Кант ввел понятие антиномий, учитывая неразрешимость проблемы переноса субъективно воспроизводимого знания на объективное положение вещей в мире.
Антиномии – это противоречащие друг другу, но одинаково доказуемые суждения, выступающие возможными ответами на вопросы, которые ставила рациональная космология, в частности:
1) о конечности или бесконечности мира во времени и пространстве;
2) о законе причинности или свободе причинности.
М. К. Мамардашвили (1930–1990) считал, что на самом деле проблему причинной детерминации поставил еще Рене Декарт, а Кант, который непосредственно не опирался на Декарта, «воспроизвел картезианскую революцию в самоопределении мысли», переформулировав проблему следующим образом: «Существует ли причинная связь между А и Б в общем виде?» [Мамардашвили М. К., 1992, с. 100– 101]. Это возвращало к поставленной Декартом проблеме: если временные моменты дискретны, то из предыдущего не может ничего вытекать в последующем. То, что имеет место сегодня (будь то восход Солнца или состояние добродушия на сегодня), не может быть причиной того, что будет завтра; а то, что есть сегодня, не является следствием того, что было вчера[1].
Признание иного – не дискретного – понимания времени приводило бы к парадоксу: если творимые истины вечны и неподвижны, то они не могут находиться в процессе сотворения. Обоснование Декартом теории непрерывного творения мира ставило под вопрос само понимание причинности и возможности познания этого мира.
Кант вписал в сенсуалистскую теорию познания Юма недостающее звено – «врожденные идеи».
К. Поппер, прошедший путь от психолога (с защитой работы по творческому мышлению у К. Бюлера) до крупнейшего методолога науки и эпистемиолога, наиболее четко выразил позицию, согласно которой нельзя смешивать законы индивидуального познания и законы развития науки как познания, ведущего к объективному знанию. Он, рассматривая основные этапы становления проблемы возможности объективного знания, показал следующее. Необходимо четко различать логическую и психологическую трактовку законов индукции. Д. Юм считал именно логическую постановку проблемы индукции неразрешимой. Действительно, каким образом можно оправдать прорыв в обобщении, который делает человек, выводя общее при анализе последовательности частных явлений? Логически именно сам этот прорыв не поддается доказательству как схема правильного или достоверного вывода в мышления. Многократное эмпирическое подтверждение того или иного факта (или многократное наступление одного и того же события) позволяет выводить эмпирические, т.е. наблюдаемые закономерности.
Законосообразность – это уже другой аспект рассмотрения повторяемых событий: интерпретация их с точки зрения какого-либо закона. Законы же в науке представляют собой дедуктивные конструкции. И объяснение эмпирических закономерностей строилось в науке всегда иным путем – от общего к частному.
Индуктивно законы не выводятся, потому что никакая повторяемость сама по себе не делает событие необходимым.Эта необходимость раскрывается в ином контексте – представленности сущностного в единичном.
Индукция– обобщение от частного к общему – ничего не говорит осущностном,т.е. не может раскрывать закон. Другой вопрос, что индуктивно выявленные закономерности могут учитываться в процессе построения научных гипотез.Сама же гипотеза будет означать наступление догадки о том сущностном, что лежит в основе повторяемости явлений.
Психологическая трактовка законов индукции означает следующее. Чувство уверенности, иливера, –вот то основание, согласно которому человек делает индуктивные выводы. Он верит, что если событие многократно наступало, то при тех же обстоятельствах следует ожидать его наступления и в дальнейшем. Потребность человека в закономерностях, их ожидание – другая предпосылка, толкающая человека в направлении индуктивного построения научного знания. Таким образом, проблему индукции можно трактовать как психологическую проблему возникновения прагматической веры в нечто, тесно связанное с действием и выбором между возможными альтернативами.
В логическую постановку проблемы индукции критерий веры не входит. И то событие, в наступление которого человек не верит, т.е. не рассматривает в качестве серьезной альтернативы, не включается им в схему вывода. К. Поппер демонстрирует это на примере известного индуктивного вывода, связанного с ожиданием любого человека, что завтра вновь взойдет солнце.
Итак, остановимся на том, что объективное знание не сводится к эмпирически выверенным закономерностям. При этом возникают две проблемы. Первая – проблема объективного наблюдателя. В неклассический период развития науки она стала обсуждаться как проблема искажения знания в процессе познания его субъектом, как зависимость научного знания от используемого метода. Вторая – проблема истинности научного знания. И здесь в методологии обсуждению подлежали разные аспекты проблемы истинности.
С одной стороны, это проблема существования законов, именно как субъективно формулируемых, т.е. не существующих вне зависимости от познающего субъекта. Законыустанавливаются человеком, т.е. вне акта познания, «в природе», они не существуют. С другой стороны, это проблема включенности критериев объективного (как надындивидуального и сущностного знания) уже в процесс субъективного или психологического познания.
В связи с последней постановкой проблемы вернемся к классической стадии научного знания. При этом мы увидим, что проблема объективного знания так или иначе оказывается связанной с пониманием того, что такое рациональность в познании.
Заключение
Проблема развития научного знания, смены типов научной рациональности является одной из важнейших проблем философии и методологии науки. Впервые данная проблема была обозначена в рамках концепции научных парадигм Т. Куна. Одной из попыток решения этой поставленной проблемы является концепция методологического анархизма П. Файерабенда. Подобно политическому анархизму, она отрицает жесткое доминирование той или иной научной парадигмы в деятельности исследователя.
Методологический анархизм базируется на двух основных принципах: принципе пролиферации и принципе несоизмеримости. Принцип пролиферации означает наличие множества конкурирующих научных теорий. Принцип несоизмеримости свидетельствует о несводимости разных конкурирующих научных теорий. Соединение обоих принципов порождает утверждение, что в научном исследовании все оправдано и дозволено. Невозможно установить четкие критерии различий между наукой, искусством, философией, мифом и религией. Эти разные сферы культурной деятельности постоянно пересекаются.
Вопреки общепринятому мнению философов и методологов науки, наука может развиваться, в том числе и благодаря наличию в ней иррациональных элементов, нарушая законы классической логики и рассудка. Это затрудняет выявление демаркации между научными и ненаучными формами деятельности. Абсолютное господство определенной научной парадигмы затрудняет развитие науки, а то и делает научную деятельность невозможно. Поэтому, для успешной научной деятельности ученый всегда должен иметь выбор между той или иной научной концепцией. Отсутствие подобного выбора фактически приводит к отождествлению науки и религиозной догмы.
Особое внимание следует уделить влиянию вненаучных факторов на производство научного знания и саму научную деятельность. В настоящее время в философии науки известны три подхода к оценке влияния вненаучных факторов на научную деятельность.
Первый подход основан на классическом подходе к оценке научной деятельности. Данный подход учитывает только когнитивные ценности и игнорирует вненаучные факторы.
Второй подход учитывает влияние вненаучных факторов на производство научного знания. Более того, он признает, что вненаучные факторы оказывают не меньшее влияние на научную деятельность, чем чисто внутренние факторы научной деятельности.
Третий подход, который получил название методологического обучения, признает неизбежным воздействие некогнитивных факторов в практической деятельности из-за ограниченности человеческих знаний и неопределенности самого научного знания. При этом, научное знание хотя и ограниченное, но, тем не менее, принимает участие в принятии решения.
Таким образом, учет некогнитивных факторов в научной деятельности позволяет сделать их руководством для принятия методологического выбора. Другая важная проблема современной философии науки – понятие постнормальной науки. Термин постнормальная наука возник в исследованиях, связанных с рисками принятия политических и управленческих решений в научной деятельности. В отличие от нормальной науки в смысле Т. Куна, в постнормальной науке понятие научной истины теряет свое центральное значение. Наука больше не ориентируется на объективную репрезентацию фактов, но учитывает также некогнитивные ценности, например, как морально-этические и социальные перспективы.
Итак, за последние десятилетия в науке произошел явный перекос в сторону сугубо материальных и измеримых видов научной деятельности. При этом игнорируются важные внутренние факторы научной деятельности, что негативно сказывается на производстве научного знания.