Файл: 099минобрнауки россии федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования СанктПетербургский государственный технологический институт (технический университет).docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 17.03.2024
Просмотров: 18
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
12.
На участке фон Рундштедта, где немецкое наступление было относительно медленным, судя по району, в котором были сосредоточены разрушения, партизанские отряды были в состоянии произвести значительный саботаж на железнодорожной сети. Из 14 разрушенных железнодорожных мостов некоторое количество находилось на крупных соединениях непосредственно к западу от Киевского бастиона и в промзоне Днепровской излучины западнее и северо-западнее Днепропетровска. Это следует отнести непосредственно к действиям Красной Армии. Но в низовьях Припяти на линии Коростень – Мозырь и в районе Сарны – Ровно – Ковель, где ополченцы оказывали значительное давление на части охраны, было взорвано большое количество мостов и разрушены длинные участки пути. То же самое было в восточных предгорьях Карпатского хребта и на болотах в верховьях Буга. Вероятно, эти последние были вызваны непосредственно неправильными действиями. Какими бы неубедительными ни казались эти цифры и сделанные на их основе предположения, особенно в свете низкой боеспособности партизан в первые месяцы кампании и того факта, что подрывы зачастую производились очень грубо, очевидно, что Москва приказал отрядам уделять большое внимание коммуникациям противника.
3. Сотрудничество партизанских отрядов с регулярной армией
Ранней осенью 1941 года контроль и руководство партизанами были взяты из-под командования Мехлиса и переданы Центральному штабу партизанского движения. Это был новый отдел, который должен был действовать независимо как от Красной Армии, так и от НКВД под непосредственным контролем ЦК Коммунистической партии. Ее первым руководителем был маршал Красной Армии Ворошилов. Возможно, в результате этого переезда или, по крайней мере, совпадающего с ним, банды стали повышать свою активность. Хотя они все еще были далеки от сплоченных воинских частей, а их связь с Москвой и друг с другом была чрезвычайно слабой, когда она вообще существовала, в их действиях стало проявляться некоторое подобие порядка и цели. В некоторых случаях их дисциплина была значительно улучшена, и в некоторых частях центрального сектора они следовали изданным Москвой директивам как в обучении, так и в операциях. Некоторым из них с радиостанциями удалось установить связь с частями Красной Армии напротив немецких дивизий
, в тылу которых они действовали. Некоторые получили лидеров, прошедших обучение в специальных партизанских школах в советском тылу13.
По мере того как Красная Армия продолжала укреплять свои позиции в последние дни января 1942, полосы в центральном секторе стали более заметными. При несколько понизившейся температуре они стали в некотором количестве продвигаться на север из своих лесных баз в районе Брянска и появляться между Смоленском и тылом 4-й армии. Здесь они соединились с рядом парашютных частей Красной Армии, сброшенных в тот же район, и постепенно были стянуты под временное командование генерала Белова, командира кавалерийского корпуса Красной Армии, прорвавшего немецкий фронт со своими дивизиями. Белов разместил свой штаб в Дорогобуже между Смоленском и Вязьмой, и многие партизанские отряды разместили свои командные пункты поблизости. Из этого района совместные силы партизан, парашютистов и кавалерии вызвали такие нарушения на железнодорожном и шоссейном пути Смоленск – Вязьма, главном пути снабжения группы армий, что немцы были вынуждены отвести части 5-й и 11-й танковых дивизий, чтобы исправить положение14.
Белов, по приказу из Москвы, постоянно оказывал давление на эти отряды, чтобы увеличить их численность и укрепить свою организацию в ожидании предстоящих кампаний. По его приказу агенты НКВД и члены Коммунистической партии завербовали некоторое количество нерегулярных кадров, которые перебрасывались с аэродрома в Дорогобуже в советский тыл для обучения в специальных партизанских школах, а затем возвращались. Белов смог продолжить этот контроль над отрядами именно в этом районе до поздней весны, когда немцы с большим трудом сместили его с позиции.
На северном участке, когда советские войска углубили первоначальный клин, который они вбили между группами армий «Север» и «Центр», а затем предприняли резкие атаки, направленные на то, чтобы изолировать немецкий 11-й корпус к югу от озера Ильмень, отряды смогли оказать материальную помощь в отсечении фронта. шоссе север-юг и выход на транспортный узел Холма. По мере развития ряд из них, действовавших в тылу 16-й армии, постепенно перешел под управление генерал-офицера Красной Армии, работавшего по директиве штаба Северо-Западного фронта15. Это был первый пример реального сотрудничества между партизанскими отрядами и Красной Армией, и тот факт, что в обоих случаях инициативу взял на себя офицер Красной Армии, знаменателен.
Ближе к концу января 1942 года, по мере того, как советские прорывы становились глубже, а немецкие тылы все больше выходили из-под контроля, случаи регулярного и нерегулярного сотрудничества становились все более и более частыми. Кадры офицеров и унтер-офицеров Красной Армии, а также тяжелая техника перебрасывались к отрядам через аэродромы, находившиеся под контролем партизан. В результате удары по коммуникациям вермахта, поддержанные противотанковыми орудиями, минометами, а иногда и артиллерией, стали терять некоторые черты удара и бегства.
4. Зрелость партизанского движения
С поражением немецкой 6-й армии под Сталинградом в ноябре 1943 г. резко изменился весь ход войны на востоке. Период упорного наступления немцев подошел к концу, и Красная Армия, перейдя в наступление на большей части фронта, перехватила инициативу от Финского залива до Черного моря. Для партизанского движения это изменение имело большое значение. В течение 18 месяцев своего существования, в период своего становления и роста, ему противостояла сила победившей армии. Теперь, когда она достигла зрелости, она могла нанести удар в тыл отступающему, слабеющему противнику. Это была многообещающая возможность. Упор делался на реорганизацию движения в целом таким образом, чтобы сделать его эффективным вспомогательным средством всех советских военных усилий16.
Возникший новый Центральный штаб партизанского движения фактически представлял собой четвертый род войск, стоящий наравне с Красной Армией, Красной авиацией и Красным флотом. Несмотря на то, что оно создавалось как наземное боевое командование, основной задачей которого была поддержка, помощь и содействие операциям Красной Армии, его окончательный контроль был политическим, а не военным, и исходил непосредственно от Центрального Комитета Коммунистической партии через Государственный комитет обороны Пономаренко, который сам являлся сотрудником последнего ведомства. Его структура была аналогична структуре Красной Армии и была организована по образцу обычного генерального штаба с отделами личного состава, разведки, операций и снабжения. Кроме того, имелся отдел политической безопасности, возглавляемый высокопоставленным офицером НКВД, и несколько специальных штабных отделов по таким вопросам, как шифрование, транспорт и т.п.
Непосредственно под Центральным штабом находились территориальные управления. Это были исполнительные партизанские штабы Карело-Финской ССР, Ленинградской области, Эстонии, Латвии, Литвы, Калининского фронта, Белорусской ССР, РСФСР (включая Курскую, Орловскую и Смоленская область), Украинская ССР, Крымская ССР, Кавказ. За одним исключением, начальниками этих штабов были офицеры Коммунистической партии или НКВД, часто чиновники прежнего правительства областей. Точная функция этих территориальных команд неизвестна. Они не составляли эшелон в цепочке подчинения. Органы управления нижнего эшелона группировались по направлениям фронта Красной Армии. Ниже Центрального штаба находились партизанские штабы при каждом командовании фронта, осуществляющие управление через оперативные группы, созданные в штабах каждой армии фронта. За основной линией сопротивления и под контролем каждой из этих последних находились «оперативные группы в тылу врага», которые осуществляли непосредственное командование партизанскими бригадами, батальонами и более мелкими частями []. Эти оперативные группы отдавали приказы бригадам и отдельным батальонам на основании директив вышестоящих штабов и штабов; руководил обучением по набору персонала; требовались регулярные отчеты о результатах миссий,
численности подразделений и позициях; и всячески стремились поддерживать и укреплять дисциплину. Хотя они должны были тесно сотрудничать с соответствующими командованиями фронтов и армий, штабы и оперативные группы не находились под военным руководством.
Цепочка командования была четкой: партизаны должны были работать с Красной Армией и поддерживать ее, но они должны были получать приказы из Центрального штаба. Они не должны были позволить себе быть поглощенными Красной Армией в случае успешного наступления. Напротив, им было приказано двинуться на запад перед таким наступлением, чтобы оставаться в тылу врага и находиться под политическим контролем. Центральный штаб сохранял за собой право изменять партизанскую организацию или вводить группы специального назначения в тыл противника без обращения к какому-либо военному органу.
Несмотря на преимущественно политический контроль над движением, к весне 1943 года фактическое руководство значительной частью банд перешло в руки офицеров Красной Армии, многие из которых прошли обучение в партизанских школах. Политические деятели, которые во многих случаях формировали отряды или командовали ими на ранних этапах войны, становились комиссарами частей и, хотя и сохраняли свои должности «командиров», в первую очередь заботились о политической безопасности внутри своей части и с коммунистической пропагандой в районах их действия17.
Партизаны для отрядов продолжали набираться из самых разных источников. Сбежавшие военнопленные по-прежнему пополняли ряды партизан, но уже не в таком количестве, как прежде. Немецкая оккупационная политика заставила многих мирных жителей стать добровольцами. Но в целом, по мере расширения движения, большая часть персонала набиралась из местного населения, насильственно, когда это было необходимо, хотя в этот период страх перед немецким принудительным трудом и властными экономическими реквизициями в сочетании с общей военной обстановкой вообще делала давление излишним. Центральный штаб постоянно советовал низовым эшелонам налаживать наилучшие отношения с местными жителями чтобы облегчить такую вербовку. В некоторых районах рекрутов набирали систематически по возрастным группам, а иногда призывали даже женщин. Особое внимание уделялось на вербовку членов комсомольской, коммунистической молодежной организации. Эти молодые большевики были очень желанны в качестве бойцов или политических активистов из-за их активности.
5.Конец партизанского движения
В ночь с 19 на 20 июня партизаны начали подготовку к долгожданному советскому наступлению, нанеся крупнейший за всю войну удар по немецким коммуникациям. В ту ночь, превзойдя даже массовые атаки 2-3 августа 1943 года, они успешно устроили взрывы на железнодорожных путях в 9 600 местах примерно за 14 000 попыток, а на следующую ночь - еще 89218. Подрывы были хорошо спланированы и осуществлены и проводились под прикрытием сильных групп прикрытия под аккомпанемент массированных атак на немецкие посты охраны45. Особенно сильно пострадали линии Минск-Орша и Могилев-Витебск, которые были почти полностью парализованы на несколько дней. Сообщений о сносе зданий за 21-22 июня и 22-23 июня не поступало. О других диверсиях, совершенных в те первые ночи, или о подрывах рельсов в последующие ночи ничего не известно. 23 июня Красная Армия нанесла удар, при этом массированный артиллерийский огонь и ударные части Красной ВВС усугубили хаос, созданный бандами. Основные усилия были направлены по обеим сторонам Витебска и южнее и восточнее Бобруйска, в основном в направлении Минска. Когда бои охватили районы их сосредоточения, партизаны действовали в тесном взаимодействии с регулярными частями. По большей части они держали свои порядки и поражали цели с хорошей степенью точности. В ряде случаев они были идентифицированы как подразделения, сражавшиеся в строю, как подразделения, находящиеся под непосредственным контролем Красной Армии46. Однако по мере приближения наступления к польско-белорусской границе их подразделения постепенно распадались. Многие были поглощены линейными дивизиями, а другие разбились на небольшие группы, чтобы избежать призыва в регулярную армию. Некоторые немногие удержали свои ряды и двинулись на запад в Генерал-губернаторство в авангарде сражения.
Заключение
Партизанское движение во время Великой Отечественной было очень масштабным и, главное, хорошо организованным. Оно отличалось от прочих народных выступлений тем, что имело четкую систему командования, было легализировано и подчинялось советской власти. Партизаны контролировались специальными органами, их деятельность была прописана в нескольких законодательных актах и имела цели, описанные лично Сталиным. Количество партизан во время Великой Отечественной насчитывало порядка миллиона человек, было сформировано более шести тысяч различных подпольных отрядов
На участке фон Рундштедта, где немецкое наступление было относительно медленным, судя по району, в котором были сосредоточены разрушения, партизанские отряды были в состоянии произвести значительный саботаж на железнодорожной сети. Из 14 разрушенных железнодорожных мостов некоторое количество находилось на крупных соединениях непосредственно к западу от Киевского бастиона и в промзоне Днепровской излучины западнее и северо-западнее Днепропетровска. Это следует отнести непосредственно к действиям Красной Армии. Но в низовьях Припяти на линии Коростень – Мозырь и в районе Сарны – Ровно – Ковель, где ополченцы оказывали значительное давление на части охраны, было взорвано большое количество мостов и разрушены длинные участки пути. То же самое было в восточных предгорьях Карпатского хребта и на болотах в верховьях Буга. Вероятно, эти последние были вызваны непосредственно неправильными действиями. Какими бы неубедительными ни казались эти цифры и сделанные на их основе предположения, особенно в свете низкой боеспособности партизан в первые месяцы кампании и того факта, что подрывы зачастую производились очень грубо, очевидно, что Москва приказал отрядам уделять большое внимание коммуникациям противника.
3. Сотрудничество партизанских отрядов с регулярной армией
Ранней осенью 1941 года контроль и руководство партизанами были взяты из-под командования Мехлиса и переданы Центральному штабу партизанского движения. Это был новый отдел, который должен был действовать независимо как от Красной Армии, так и от НКВД под непосредственным контролем ЦК Коммунистической партии. Ее первым руководителем был маршал Красной Армии Ворошилов. Возможно, в результате этого переезда или, по крайней мере, совпадающего с ним, банды стали повышать свою активность. Хотя они все еще были далеки от сплоченных воинских частей, а их связь с Москвой и друг с другом была чрезвычайно слабой, когда она вообще существовала, в их действиях стало проявляться некоторое подобие порядка и цели. В некоторых случаях их дисциплина была значительно улучшена, и в некоторых частях центрального сектора они следовали изданным Москвой директивам как в обучении, так и в операциях. Некоторым из них с радиостанциями удалось установить связь с частями Красной Армии напротив немецких дивизий
, в тылу которых они действовали. Некоторые получили лидеров, прошедших обучение в специальных партизанских школах в советском тылу13.
По мере того как Красная Армия продолжала укреплять свои позиции в последние дни января 1942, полосы в центральном секторе стали более заметными. При несколько понизившейся температуре они стали в некотором количестве продвигаться на север из своих лесных баз в районе Брянска и появляться между Смоленском и тылом 4-й армии. Здесь они соединились с рядом парашютных частей Красной Армии, сброшенных в тот же район, и постепенно были стянуты под временное командование генерала Белова, командира кавалерийского корпуса Красной Армии, прорвавшего немецкий фронт со своими дивизиями. Белов разместил свой штаб в Дорогобуже между Смоленском и Вязьмой, и многие партизанские отряды разместили свои командные пункты поблизости. Из этого района совместные силы партизан, парашютистов и кавалерии вызвали такие нарушения на железнодорожном и шоссейном пути Смоленск – Вязьма, главном пути снабжения группы армий, что немцы были вынуждены отвести части 5-й и 11-й танковых дивизий, чтобы исправить положение14.
Белов, по приказу из Москвы, постоянно оказывал давление на эти отряды, чтобы увеличить их численность и укрепить свою организацию в ожидании предстоящих кампаний. По его приказу агенты НКВД и члены Коммунистической партии завербовали некоторое количество нерегулярных кадров, которые перебрасывались с аэродрома в Дорогобуже в советский тыл для обучения в специальных партизанских школах, а затем возвращались. Белов смог продолжить этот контроль над отрядами именно в этом районе до поздней весны, когда немцы с большим трудом сместили его с позиции.
На северном участке, когда советские войска углубили первоначальный клин, который они вбили между группами армий «Север» и «Центр», а затем предприняли резкие атаки, направленные на то, чтобы изолировать немецкий 11-й корпус к югу от озера Ильмень, отряды смогли оказать материальную помощь в отсечении фронта. шоссе север-юг и выход на транспортный узел Холма. По мере развития ряд из них, действовавших в тылу 16-й армии, постепенно перешел под управление генерал-офицера Красной Армии, работавшего по директиве штаба Северо-Западного фронта15. Это был первый пример реального сотрудничества между партизанскими отрядами и Красной Армией, и тот факт, что в обоих случаях инициативу взял на себя офицер Красной Армии, знаменателен.
Ближе к концу января 1942 года, по мере того, как советские прорывы становились глубже, а немецкие тылы все больше выходили из-под контроля, случаи регулярного и нерегулярного сотрудничества становились все более и более частыми. Кадры офицеров и унтер-офицеров Красной Армии, а также тяжелая техника перебрасывались к отрядам через аэродромы, находившиеся под контролем партизан. В результате удары по коммуникациям вермахта, поддержанные противотанковыми орудиями, минометами, а иногда и артиллерией, стали терять некоторые черты удара и бегства.
4. Зрелость партизанского движения
С поражением немецкой 6-й армии под Сталинградом в ноябре 1943 г. резко изменился весь ход войны на востоке. Период упорного наступления немцев подошел к концу, и Красная Армия, перейдя в наступление на большей части фронта, перехватила инициативу от Финского залива до Черного моря. Для партизанского движения это изменение имело большое значение. В течение 18 месяцев своего существования, в период своего становления и роста, ему противостояла сила победившей армии. Теперь, когда она достигла зрелости, она могла нанести удар в тыл отступающему, слабеющему противнику. Это была многообещающая возможность. Упор делался на реорганизацию движения в целом таким образом, чтобы сделать его эффективным вспомогательным средством всех советских военных усилий16.
Возникший новый Центральный штаб партизанского движения фактически представлял собой четвертый род войск, стоящий наравне с Красной Армией, Красной авиацией и Красным флотом. Несмотря на то, что оно создавалось как наземное боевое командование, основной задачей которого была поддержка, помощь и содействие операциям Красной Армии, его окончательный контроль был политическим, а не военным, и исходил непосредственно от Центрального Комитета Коммунистической партии через Государственный комитет обороны Пономаренко, который сам являлся сотрудником последнего ведомства. Его структура была аналогична структуре Красной Армии и была организована по образцу обычного генерального штаба с отделами личного состава, разведки, операций и снабжения. Кроме того, имелся отдел политической безопасности, возглавляемый высокопоставленным офицером НКВД, и несколько специальных штабных отделов по таким вопросам, как шифрование, транспорт и т.п.
Непосредственно под Центральным штабом находились территориальные управления. Это были исполнительные партизанские штабы Карело-Финской ССР, Ленинградской области, Эстонии, Латвии, Литвы, Калининского фронта, Белорусской ССР, РСФСР (включая Курскую, Орловскую и Смоленская область), Украинская ССР, Крымская ССР, Кавказ. За одним исключением, начальниками этих штабов были офицеры Коммунистической партии или НКВД, часто чиновники прежнего правительства областей. Точная функция этих территориальных команд неизвестна. Они не составляли эшелон в цепочке подчинения. Органы управления нижнего эшелона группировались по направлениям фронта Красной Армии. Ниже Центрального штаба находились партизанские штабы при каждом командовании фронта, осуществляющие управление через оперативные группы, созданные в штабах каждой армии фронта. За основной линией сопротивления и под контролем каждой из этих последних находились «оперативные группы в тылу врага», которые осуществляли непосредственное командование партизанскими бригадами, батальонами и более мелкими частями []. Эти оперативные группы отдавали приказы бригадам и отдельным батальонам на основании директив вышестоящих штабов и штабов; руководил обучением по набору персонала; требовались регулярные отчеты о результатах миссий,
численности подразделений и позициях; и всячески стремились поддерживать и укреплять дисциплину. Хотя они должны были тесно сотрудничать с соответствующими командованиями фронтов и армий, штабы и оперативные группы не находились под военным руководством.
Цепочка командования была четкой: партизаны должны были работать с Красной Армией и поддерживать ее, но они должны были получать приказы из Центрального штаба. Они не должны были позволить себе быть поглощенными Красной Армией в случае успешного наступления. Напротив, им было приказано двинуться на запад перед таким наступлением, чтобы оставаться в тылу врага и находиться под политическим контролем. Центральный штаб сохранял за собой право изменять партизанскую организацию или вводить группы специального назначения в тыл противника без обращения к какому-либо военному органу.
Несмотря на преимущественно политический контроль над движением, к весне 1943 года фактическое руководство значительной частью банд перешло в руки офицеров Красной Армии, многие из которых прошли обучение в партизанских школах. Политические деятели, которые во многих случаях формировали отряды или командовали ими на ранних этапах войны, становились комиссарами частей и, хотя и сохраняли свои должности «командиров», в первую очередь заботились о политической безопасности внутри своей части и с коммунистической пропагандой в районах их действия17.
Партизаны для отрядов продолжали набираться из самых разных источников. Сбежавшие военнопленные по-прежнему пополняли ряды партизан, но уже не в таком количестве, как прежде. Немецкая оккупационная политика заставила многих мирных жителей стать добровольцами. Но в целом, по мере расширения движения, большая часть персонала набиралась из местного населения, насильственно, когда это было необходимо, хотя в этот период страх перед немецким принудительным трудом и властными экономическими реквизициями в сочетании с общей военной обстановкой вообще делала давление излишним. Центральный штаб постоянно советовал низовым эшелонам налаживать наилучшие отношения с местными жителями чтобы облегчить такую вербовку. В некоторых районах рекрутов набирали систематически по возрастным группам, а иногда призывали даже женщин. Особое внимание уделялось на вербовку членов комсомольской, коммунистической молодежной организации. Эти молодые большевики были очень желанны в качестве бойцов или политических активистов из-за их активности.
5.Конец партизанского движения
В ночь с 19 на 20 июня партизаны начали подготовку к долгожданному советскому наступлению, нанеся крупнейший за всю войну удар по немецким коммуникациям. В ту ночь, превзойдя даже массовые атаки 2-3 августа 1943 года, они успешно устроили взрывы на железнодорожных путях в 9 600 местах примерно за 14 000 попыток, а на следующую ночь - еще 89218. Подрывы были хорошо спланированы и осуществлены и проводились под прикрытием сильных групп прикрытия под аккомпанемент массированных атак на немецкие посты охраны45. Особенно сильно пострадали линии Минск-Орша и Могилев-Витебск, которые были почти полностью парализованы на несколько дней. Сообщений о сносе зданий за 21-22 июня и 22-23 июня не поступало. О других диверсиях, совершенных в те первые ночи, или о подрывах рельсов в последующие ночи ничего не известно. 23 июня Красная Армия нанесла удар, при этом массированный артиллерийский огонь и ударные части Красной ВВС усугубили хаос, созданный бандами. Основные усилия были направлены по обеим сторонам Витебска и южнее и восточнее Бобруйска, в основном в направлении Минска. Когда бои охватили районы их сосредоточения, партизаны действовали в тесном взаимодействии с регулярными частями. По большей части они держали свои порядки и поражали цели с хорошей степенью точности. В ряде случаев они были идентифицированы как подразделения, сражавшиеся в строю, как подразделения, находящиеся под непосредственным контролем Красной Армии46. Однако по мере приближения наступления к польско-белорусской границе их подразделения постепенно распадались. Многие были поглощены линейными дивизиями, а другие разбились на небольшие группы, чтобы избежать призыва в регулярную армию. Некоторые немногие удержали свои ряды и двинулись на запад в Генерал-губернаторство в авангарде сражения.
Заключение
Партизанское движение во время Великой Отечественной было очень масштабным и, главное, хорошо организованным. Оно отличалось от прочих народных выступлений тем, что имело четкую систему командования, было легализировано и подчинялось советской власти. Партизаны контролировались специальными органами, их деятельность была прописана в нескольких законодательных актах и имела цели, описанные лично Сталиным. Количество партизан во время Великой Отечественной насчитывало порядка миллиона человек, было сформировано более шести тысяч различных подпольных отрядов