Файл: Лекция мораль и этика основные понятия мораль, ее функции и структура.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.04.2024
Просмотров: 102
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
произносит напутственное слово в условиях, когда у него самого уже сложилось убеждение по вопросу о виновности или невиновности подсудимого. Сообщая присяжным заседателям сведения, необходимые для принятия правильного решения, в том числе напоминая исследованные в суде доказательства, судья тем не менее не вправе даже косвенно ориентировать их на какие-либо выводы.
А. Ф. Кони, произнося напутствие присяжным заседателям по делу Веры Засулич, внутренне исходил из убеждения в виновности подсудимой. Он писал впоследствии, что хотя и старался быть совершенно объективным, но, читая потом запись своего резюме, подметил в нем "некоторый обвинительный оттенок: "Следует признать виновность в нанесении раны и дать снисхождение". Присяжные вынесли оправдательный вердикт.
Реакционный газетчик Катков подверг А. Ф. Кони яростным нападкам, напечатав, что "г. Кони, подобрав присяжных, оправдал Засулич".
В суде присяжных председательствующий не освобожден от нравственной ответственности за справедливость решения о виновности или невиновности подсудимого. Он обязан распустить коллегию присяжных заседателей, признав, что они постановили обвинительный вердикт в отношении невиновного. Судья вправе также постановить оправдательный приговор, признав, что в деянии подсудимого отсутствует состав преступления, хотя присяжные вынесли обвинительный вердикт.
При единоличном рассмотрении дела у судьи отсутствует возможность использовать мнение и совет других судей при принятии решений в процессе судебного разбирательства и при постановлении приговора. Вся нравственная ответственность за объективное ведение судебного разбирательства и справедливость приговора лежит на нем одном.
Если дело рассматривает коллегия в составе профессиональных судей, то взаимоотношения внутри состава суда складываются не без влияния должностного положения председательствующего и судей, разницы в квалификационных классах и прочих обстоятельств, связанных с постоянным пребыванием судей в одном профессиональном коллективе.
Л.Д. Кокорев высказывает небезосновательные опасения по поводу устранения от участия в отправлении правосудия народных представителей. "Возрастает возможность влияния на правосудие вышестоящих по отношению к суду органов юстиции. Их давление на профессиональных судей значительно облегчается. Повышается опасность появления "послушного" правосудия, служители которого — профессиональные судьи — будут прислушиваться к "мнению" и "советам" вышестоящих должностных лиц в системе юстиции. Возрастает возможность влияния на правосудие нравственной, профессиональной деформации отдельных судей, а также воздействия некоторых отрицательных корпоративных интересов профессионалов единой судебной системы, в частности "чести мундира" и т. д." *
Основанные на праве нравственные отношения суда и участников судебного разбирательства определяют поведение судей, и прежде всего председательствующего по делу, в общении с подсудимым, его защитником, потерпевшим, прокурором и другими лицами.
Председательствующий по делу, другие судьи и народные заседатели обязаны проводить все судебное разбирательство и разрешать уголовное дело абсолютно беспристрастно. Предубеждение судей против подсудимого или потерпевшего, других участвующих в деле лиц — верный путь к судебной ошибке. Оно незаконно и безнравственно, так как судья отступает от требований беспристрастности и объективности, предъявляемых к нему обществом. "Предубежденность судьи предполагает включение в орбиту внимания только тех фактов, которые в той или иной мере соответствуют заранее сложившемуся мнению. Предубежденность влечет за собой судебные ошибки не только в исследовании фактических обстоятельств дела, но и в правовой квалификации содеянного, в избрании меры наказания"*, — пишет Ю. М. Грошевой, предостерегая от предвзятого отношения к подсудимому.
Положение судьи таково, что до постановления приговора он не вправе высказывать свое мнение по поводу виновности или невиновности подсудимого. В противном случае он подлежит обоснованному отводу. Однако не менее важно, чтобы судья не только не "обнародовал" в той или иной форме свое отношение к делу, свою позицию по поводу решения вопросов, образующих существо приговора, но и внутренне был свободен от предубежденности, готов к восприятию всего происходящего на суде без пристрастия, объективно.
Судья, председательствующий по делу, равно как и другие судьи или народные заседатели, обязан одинаково внимательно относиться к ходатайствам, заявлениям всех участников судебного разбирательства, выслушивать их и ставить на разрешение суда поставленные вопросы.
Судьи не должны проявлять свои симпатии или антипатии по отношению к кому-либо из участников судебного разбирательства, например, быть подчеркнуто внимательны к потерпевшему и игнорировать обращения или заявления подсудимого, демонстрируя недоверие к нему. В суде необходимо создать атмосферу процессуального равенства сторон, очевидную для всех присутствующих.
В подготовительной части судебного заседания суд принимает меры к обеспечению беспристрастного состава суда и участников судебного разбирательства, устраняя тех, кто подлежит отводу. Здесь же происходит разъяснение прав подсудимому, потерпевшему, другим лицам, которое не может быть формальным. Необходимо, чтобы каждый в действительности осознал, какие возможности предоставил ему закон для защиты своих интересов. Разрешая ходатайства, заявленные перед началом судебного следствия, суд должен быть готов удовлетворить их, если они заявлены по поводу выяснения обстоятельств, существенных для дела.
В процессе судебного следствия действие и поведение председательствующего, других судей и народных заседателей подчинены одной цели — путем всестороннего, полного и объективного исследования доказательств, установить истину по делу. При этом как по содержанию, так и по форме действия суда должны соответствовать процессуальным и нравственным нормам.
Обвинительное заключение в соответствии с действующим законом традиционно оглашает председательствующий по делу. Этот порядок давно и обоснованно подвергается критике. В суде присяжных он уже не действует. При условии, что в деле всегда будет участвовать государственный обвинитель, это процессуальное действие следует производить прокурору.
После оглашения обвинительного заключения председательствующий спрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, разъясняет подсудимому в необходимых случаях сущность обвинения и спрашивает, признает ли он себя виновным. По желанию подсудимого председательствующий предоставляет ему возможность мотивировать ответ.
Долг судьи убедиться в том, что подсудимый действительно понимает, в чем он обвиняется, и ответ его о признании или непризнании своей виновности основан на правильном осознании сущности обвинения, что юридическая неосведомленность подсудимого не обусловила его ошибочного ответа.
Серьезным недостатком в проведении судебного следствия является некритический подход к имеющимся в деле материалам, собранным в ходе дознания или предварительного следствия. Он свидетельствует о формальном отношении к выполнению обязанностей судьи и может повлечь самые тяжкие ошибки — осуждение невиновных, а также несправедливо строгое наказание действительно виновных.
Поэтому действия председательствующего при ведении судебного следствия должны исходить из необходимости обеспечить максимальную объективность исследования обстоятельств дела при равенстве сторон обвинения и защиты.
Председательствующий по делу не должен проявлять настойчивость в получении от подсудимого показаний, соответствующих версии обвинения, изложенной в обвинительном заключении. В случае изменения подсудимым своей позиции по отношению к обвинению по сравнению с предварительным следствием (вместо признания виновности — отрицание) и связанного с этим изменения показаний обязанность суда состоит в том, чтобы выяснить подлинные причины этого и тщательно проверить, какие показания соответствуют действительности. Поэтому судьи не должны убеждать подсудимого в желательности признать свою вину. Если подсудимый не виновен и его показания на предварительном следствии не соответствуют действительному положению дел, а явились результатом ошибки, заблуждения или недобросовестного ведения следствия, то показания его на суде необходимо использовать для установления истины и реабилитации подсудимого.
Если же он ранее давал правдивые показания, но в суде от них отказался и стал сообщать ложные сведения, то обязанность суда внимательно выслушать версию подсудимого, разобраться в истинности или ложности тех или иных показаний и собрать на судебном следствии доказательства, дающие основания для безошибочного вывода.
При изменении подсудимым позиции по отношению к обвинению по сравнению с предварительным следствием ему должна быть предоставлена возможность объяснить причины этого и дать развернутые показания по поводу обвинения и известных ему обстоятельств дела в том виде, как это желает сделать сам подсудимый.
Выяснение причины изменения подсудимым своей позиции, оглашение показаний, данных им на предварительном следствии, должны производиться лишь после того, как подсудимому была предоставлена возможность полностью изложить свою версию об обстоятельствах дела. Нельзя уговаривать подсудимого возвратиться к своим прежним показаниям, напоминать ему в связи с этим о значении чистосердечного раскаяния для смягчения ответственности и т. д.
Л. Д. Кокорев считает, что при допросе подсудимого и на судебном следствии в целом необходимо стремиться пробудить совесть подсудимого, что может повести к его чистосердечному раскаянию. При этом суду рекомендуется "разъяснить подсудимому гуманный смысл закона, что является правом суда"*. Одновременно этот автор отмечает, что "грань между разъяснением подсудимому значения чистосердечного раскаяния и незаконным понуждением к такому раскаянию практически трудно уловима, помочь в этом судье могут лишь нравственные принципы и его моральное сознание" **. Однако вряд ли в состязательном процессе побуждение подсудимого к чистосердечному раскаянию должно исходить от судьи, а не от сторон. К тому же в большинстве случаев соответствующие разъяснения делались на предварительном следствии, но безуспешно.
Председательствующий и народные заседатели не могут пассивно вести судебное следствие, безразлично фиксируя заведомо ложные показания. Но выяснение обстоятельств дела они ведут, не теряя позиции объективного исследования истины, не становясь на позицию обвинения. В этой связи следует признать правильной критику некоторых рекомендаций по поводу тактики судебного следствия, реализация которых может сказаться не только на уважении к суду как беспристрастному органу правосудия, но и на позиции самих судей по существу и в итоге привести к судебной ошибке.
Критикуя нравственно недопустимые приемы допросов на предварительном следствии, М. С. Строгович писал, что "... стоит только впустить подобные приемы в стадию расследования, они в той или иной мере проникнут и в судебное разбирательство... В книге Л. Е. Ароцкера, посвященной тактике и этике судебного допроса, все известные приемы хитростей, "ловушек" автор безоговорочно рекомендует применять в судебном разбирательстве, при допросе подсудимого. Здесь и парализация бдительности допрашиваемого, и доведение допрашиваемого в судебном заседании до состояния растерянности, ошеломление допрашиваемого неожиданными вопросами и т. п. * Точка зрения Л. Е. Ароцкера в юридической науке поддержки не нашла, но какой-то отзвук, хотя и незначительный, кратковременный, в судебной практике она, видимо, произвела"**.
В состязательном процессе изобличение подсудимого в преступлении — обязанность обвинителя, а не судьи или суда. Судья, который ставит подсудимому "ловушки", ведет себя пристрастно, необъективно, безнравственно.
Председательствующий обязан равно внимательно выслушивать показания всех допрашиваемых лиц, независимо от того, считает он эти показания правдивыми или ложными, соответствующими действительности или результатом заблуждения. При этом каждому допрашиваемому должна быть предоставлена возможность свободно изложить свои показания, а вопросы задаются, как правило, по окончании такого рассказа.
Все наводящие вопросы, поставленные кем-либо из участников судебного разбирательства, подлежат безусловному и немедленному отклонению председательствующим. Сами судьи тем более не вправе в какой бы то ни было форме ставить наводящие вопросы.
Допрос на суде в публичном процессе всегда вызывает обострение чувств и эмоций допрашиваемого. Поэтому от председательствующего требуются особый такт, предельная внимательность к состоянию допрашиваемого.
Во время процесса в военном суде мать подсудимого, давая показания в качестве свидетеля, плакала. Председательствующий обратился к присутствующим в зале суда: "Слушайте голос плачущей матери!"
Во время судебного следствия в открытом судебном заседании должно быть исключено разглашение сведений об интимных сторонах жизни тех или иных лиц, а также оглашение переписки личного характера.
Выяснение сведений о личности и роде занятий свидетелей и потерпевших, характере их взаимоотношений с подсудимым и другими лицами производится только в известных пределах. Личная жизнь граждан охраняется законом. Суд может вторгаться в эту сферу лишь тогда, когда это действительно необходимо для уяснения существенных обстоятельств дела. Это требование, естественно, относится и к участникам судебного разбирательства.
А. Ф. Кони, произнося напутствие присяжным заседателям по делу Веры Засулич, внутренне исходил из убеждения в виновности подсудимой. Он писал впоследствии, что хотя и старался быть совершенно объективным, но, читая потом запись своего резюме, подметил в нем "некоторый обвинительный оттенок: "Следует признать виновность в нанесении раны и дать снисхождение". Присяжные вынесли оправдательный вердикт.
Реакционный газетчик Катков подверг А. Ф. Кони яростным нападкам, напечатав, что "г. Кони, подобрав присяжных, оправдал Засулич".
В суде присяжных председательствующий не освобожден от нравственной ответственности за справедливость решения о виновности или невиновности подсудимого. Он обязан распустить коллегию присяжных заседателей, признав, что они постановили обвинительный вердикт в отношении невиновного. Судья вправе также постановить оправдательный приговор, признав, что в деянии подсудимого отсутствует состав преступления, хотя присяжные вынесли обвинительный вердикт.
При единоличном рассмотрении дела у судьи отсутствует возможность использовать мнение и совет других судей при принятии решений в процессе судебного разбирательства и при постановлении приговора. Вся нравственная ответственность за объективное ведение судебного разбирательства и справедливость приговора лежит на нем одном.
Если дело рассматривает коллегия в составе профессиональных судей, то взаимоотношения внутри состава суда складываются не без влияния должностного положения председательствующего и судей, разницы в квалификационных классах и прочих обстоятельств, связанных с постоянным пребыванием судей в одном профессиональном коллективе.
Л.Д. Кокорев высказывает небезосновательные опасения по поводу устранения от участия в отправлении правосудия народных представителей. "Возрастает возможность влияния на правосудие вышестоящих по отношению к суду органов юстиции. Их давление на профессиональных судей значительно облегчается. Повышается опасность появления "послушного" правосудия, служители которого — профессиональные судьи — будут прислушиваться к "мнению" и "советам" вышестоящих должностных лиц в системе юстиции. Возрастает возможность влияния на правосудие нравственной, профессиональной деформации отдельных судей, а также воздействия некоторых отрицательных корпоративных интересов профессионалов единой судебной системы, в частности "чести мундира" и т. д." *
Основанные на праве нравственные отношения суда и участников судебного разбирательства определяют поведение судей, и прежде всего председательствующего по делу, в общении с подсудимым, его защитником, потерпевшим, прокурором и другими лицами.
Председательствующий по делу, другие судьи и народные заседатели обязаны проводить все судебное разбирательство и разрешать уголовное дело абсолютно беспристрастно. Предубеждение судей против подсудимого или потерпевшего, других участвующих в деле лиц — верный путь к судебной ошибке. Оно незаконно и безнравственно, так как судья отступает от требований беспристрастности и объективности, предъявляемых к нему обществом. "Предубежденность судьи предполагает включение в орбиту внимания только тех фактов, которые в той или иной мере соответствуют заранее сложившемуся мнению. Предубежденность влечет за собой судебные ошибки не только в исследовании фактических обстоятельств дела, но и в правовой квалификации содеянного, в избрании меры наказания"*, — пишет Ю. М. Грошевой, предостерегая от предвзятого отношения к подсудимому.
Положение судьи таково, что до постановления приговора он не вправе высказывать свое мнение по поводу виновности или невиновности подсудимого. В противном случае он подлежит обоснованному отводу. Однако не менее важно, чтобы судья не только не "обнародовал" в той или иной форме свое отношение к делу, свою позицию по поводу решения вопросов, образующих существо приговора, но и внутренне был свободен от предубежденности, готов к восприятию всего происходящего на суде без пристрастия, объективно.
Судья, председательствующий по делу, равно как и другие судьи или народные заседатели, обязан одинаково внимательно относиться к ходатайствам, заявлениям всех участников судебного разбирательства, выслушивать их и ставить на разрешение суда поставленные вопросы.
Судьи не должны проявлять свои симпатии или антипатии по отношению к кому-либо из участников судебного разбирательства, например, быть подчеркнуто внимательны к потерпевшему и игнорировать обращения или заявления подсудимого, демонстрируя недоверие к нему. В суде необходимо создать атмосферу процессуального равенства сторон, очевидную для всех присутствующих.
В подготовительной части судебного заседания суд принимает меры к обеспечению беспристрастного состава суда и участников судебного разбирательства, устраняя тех, кто подлежит отводу. Здесь же происходит разъяснение прав подсудимому, потерпевшему, другим лицам, которое не может быть формальным. Необходимо, чтобы каждый в действительности осознал, какие возможности предоставил ему закон для защиты своих интересов. Разрешая ходатайства, заявленные перед началом судебного следствия, суд должен быть готов удовлетворить их, если они заявлены по поводу выяснения обстоятельств, существенных для дела.
В процессе судебного следствия действие и поведение председательствующего, других судей и народных заседателей подчинены одной цели — путем всестороннего, полного и объективного исследования доказательств, установить истину по делу. При этом как по содержанию, так и по форме действия суда должны соответствовать процессуальным и нравственным нормам.
Обвинительное заключение в соответствии с действующим законом традиционно оглашает председательствующий по делу. Этот порядок давно и обоснованно подвергается критике. В суде присяжных он уже не действует. При условии, что в деле всегда будет участвовать государственный обвинитель, это процессуальное действие следует производить прокурору.
После оглашения обвинительного заключения председательствующий спрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, разъясняет подсудимому в необходимых случаях сущность обвинения и спрашивает, признает ли он себя виновным. По желанию подсудимого председательствующий предоставляет ему возможность мотивировать ответ.
Долг судьи убедиться в том, что подсудимый действительно понимает, в чем он обвиняется, и ответ его о признании или непризнании своей виновности основан на правильном осознании сущности обвинения, что юридическая неосведомленность подсудимого не обусловила его ошибочного ответа.
Серьезным недостатком в проведении судебного следствия является некритический подход к имеющимся в деле материалам, собранным в ходе дознания или предварительного следствия. Он свидетельствует о формальном отношении к выполнению обязанностей судьи и может повлечь самые тяжкие ошибки — осуждение невиновных, а также несправедливо строгое наказание действительно виновных.
Поэтому действия председательствующего при ведении судебного следствия должны исходить из необходимости обеспечить максимальную объективность исследования обстоятельств дела при равенстве сторон обвинения и защиты.
Председательствующий по делу не должен проявлять настойчивость в получении от подсудимого показаний, соответствующих версии обвинения, изложенной в обвинительном заключении. В случае изменения подсудимым своей позиции по отношению к обвинению по сравнению с предварительным следствием (вместо признания виновности — отрицание) и связанного с этим изменения показаний обязанность суда состоит в том, чтобы выяснить подлинные причины этого и тщательно проверить, какие показания соответствуют действительности. Поэтому судьи не должны убеждать подсудимого в желательности признать свою вину. Если подсудимый не виновен и его показания на предварительном следствии не соответствуют действительному положению дел, а явились результатом ошибки, заблуждения или недобросовестного ведения следствия, то показания его на суде необходимо использовать для установления истины и реабилитации подсудимого.
Если же он ранее давал правдивые показания, но в суде от них отказался и стал сообщать ложные сведения, то обязанность суда внимательно выслушать версию подсудимого, разобраться в истинности или ложности тех или иных показаний и собрать на судебном следствии доказательства, дающие основания для безошибочного вывода.
При изменении подсудимым позиции по отношению к обвинению по сравнению с предварительным следствием ему должна быть предоставлена возможность объяснить причины этого и дать развернутые показания по поводу обвинения и известных ему обстоятельств дела в том виде, как это желает сделать сам подсудимый.
Выяснение причины изменения подсудимым своей позиции, оглашение показаний, данных им на предварительном следствии, должны производиться лишь после того, как подсудимому была предоставлена возможность полностью изложить свою версию об обстоятельствах дела. Нельзя уговаривать подсудимого возвратиться к своим прежним показаниям, напоминать ему в связи с этим о значении чистосердечного раскаяния для смягчения ответственности и т. д.
Л. Д. Кокорев считает, что при допросе подсудимого и на судебном следствии в целом необходимо стремиться пробудить совесть подсудимого, что может повести к его чистосердечному раскаянию. При этом суду рекомендуется "разъяснить подсудимому гуманный смысл закона, что является правом суда"*. Одновременно этот автор отмечает, что "грань между разъяснением подсудимому значения чистосердечного раскаяния и незаконным понуждением к такому раскаянию практически трудно уловима, помочь в этом судье могут лишь нравственные принципы и его моральное сознание" **. Однако вряд ли в состязательном процессе побуждение подсудимого к чистосердечному раскаянию должно исходить от судьи, а не от сторон. К тому же в большинстве случаев соответствующие разъяснения делались на предварительном следствии, но безуспешно.
Председательствующий и народные заседатели не могут пассивно вести судебное следствие, безразлично фиксируя заведомо ложные показания. Но выяснение обстоятельств дела они ведут, не теряя позиции объективного исследования истины, не становясь на позицию обвинения. В этой связи следует признать правильной критику некоторых рекомендаций по поводу тактики судебного следствия, реализация которых может сказаться не только на уважении к суду как беспристрастному органу правосудия, но и на позиции самих судей по существу и в итоге привести к судебной ошибке.
Критикуя нравственно недопустимые приемы допросов на предварительном следствии, М. С. Строгович писал, что "... стоит только впустить подобные приемы в стадию расследования, они в той или иной мере проникнут и в судебное разбирательство... В книге Л. Е. Ароцкера, посвященной тактике и этике судебного допроса, все известные приемы хитростей, "ловушек" автор безоговорочно рекомендует применять в судебном разбирательстве, при допросе подсудимого. Здесь и парализация бдительности допрашиваемого, и доведение допрашиваемого в судебном заседании до состояния растерянности, ошеломление допрашиваемого неожиданными вопросами и т. п. * Точка зрения Л. Е. Ароцкера в юридической науке поддержки не нашла, но какой-то отзвук, хотя и незначительный, кратковременный, в судебной практике она, видимо, произвела"**.
В состязательном процессе изобличение подсудимого в преступлении — обязанность обвинителя, а не судьи или суда. Судья, который ставит подсудимому "ловушки", ведет себя пристрастно, необъективно, безнравственно.
Председательствующий обязан равно внимательно выслушивать показания всех допрашиваемых лиц, независимо от того, считает он эти показания правдивыми или ложными, соответствующими действительности или результатом заблуждения. При этом каждому допрашиваемому должна быть предоставлена возможность свободно изложить свои показания, а вопросы задаются, как правило, по окончании такого рассказа.
Все наводящие вопросы, поставленные кем-либо из участников судебного разбирательства, подлежат безусловному и немедленному отклонению председательствующим. Сами судьи тем более не вправе в какой бы то ни было форме ставить наводящие вопросы.
Допрос на суде в публичном процессе всегда вызывает обострение чувств и эмоций допрашиваемого. Поэтому от председательствующего требуются особый такт, предельная внимательность к состоянию допрашиваемого.
Во время процесса в военном суде мать подсудимого, давая показания в качестве свидетеля, плакала. Председательствующий обратился к присутствующим в зале суда: "Слушайте голос плачущей матери!"
Во время судебного следствия в открытом судебном заседании должно быть исключено разглашение сведений об интимных сторонах жизни тех или иных лиц, а также оглашение переписки личного характера.
Выяснение сведений о личности и роде занятий свидетелей и потерпевших, характере их взаимоотношений с подсудимым и другими лицами производится только в известных пределах. Личная жизнь граждан охраняется законом. Суд может вторгаться в эту сферу лишь тогда, когда это действительно необходимо для уяснения существенных обстоятельств дела. Это требование, естественно, относится и к участникам судебного разбирательства.
