Добавлен: 26.04.2024
Просмотров: 140
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Однако маловероятно, что Ярослав определенно «установил и утвердил» свой «диплом». События 1018 года свидетельствуют об этом. Потерпев тяжелое поражение от Святополка и его союзника, польского короля Болеслава, Ярослав бежал в Новгород всего с четырьмя новгородцами. Ярослав собирался бежать дальше «за море», но новгородцы во главе с посадником Константином Добрыничем не отпустили его. По инициативе новгородцев, по крайней мере их лидеров, Ярослав решил нанять варягов для нового похода на Киев. Причем, очевидно, что князь – только после совета с Новгородцами – приказал собрать с мужа 4 куны, с вождя 10 гривен, с бояр 18 гривен. При этом не уточняется, был ли это только Новгород или сельский округ. Но говорят, что «совокупление – это много». Как видите, сумма денежных выплат в данном случае совершенно иная, чем в «Древней правде". Поэтому нормы «Древней правды» в то время еще не были общепринятыми и обязательными (даже для самого князя).
Именно «Древняя правда» служит основой для поиска аргументов в пользу преобладания на Руси до XI века рабовладельческих и нефеодальных форм хозяйства – в «Древней правде» фигурируют только свободные и челядинцы.
Рабство в «Древней правде» имеет свои исторические истоки. Согласно восточным авторам, русь на Волго-Балтийском пути захватила славян и тех, кто жил на этом пути, и увела их в рабство к болгарам. Но из текстов договоров Руси с греками, а также из текста «Древней правды» следует, что рабство носило бытовой характер, предполагало наличие рабов в узкой прослойке новгородского высшего общества и не распространялось даже на сельский округ Новгородской земли.
Но предположение о том, что «смерды» – это рабы, посаженные на землю, не может быть оправдано. Выше уже отмечалось, что «смерды» – это основное сельское население балтийских славян. Так называлось сельское население Новгорода и Пскова. За свое участие в походе на Киев в 1016 году Ярослав наградил «вождей по 10 гривен, а смердов по гривне, а новгородцев по 10 гривен всех». В этом контексте вожди – это лидеры сельских общин, которые привели с собой смердов. Новгородская летопись V сообщает, что князь Смердам дает две гривны. Это столько, сколько, по данным «Русской правды», стоил «смердий конь».
Продолжением и, позднее, одной из частей «Русской правды» стала так называемая «Правда Ярославичей» – нормы правосудия, принятые при сыновьях Ярослава Владимировича. «Правда Ярославичей», по словам М. Н. Тихомирова, – это статьи 18-26 «краткой правды», а остальное было дополнено позже. Но «Длинная правда»,
которая относится, в частности, к отмене института кровной мести, также является ее частью. Анализируя нормы «Правды Ярославичей», также необходимо иметь в виду, что эти нормы применялись только к землям, подвластным самим Ярославичам, которые правили в Приднестровье. Земли Севера Руси от этого не страдают, а сам Новгород, судя по событиям XI-XII веков, живет по своим законам.
Появление «Правды Ярославичей» обычно связывают с обострением социальных противоречий в начале 70-х годов XI века (Л.В. Черепнин, М.Н. Тихомиров) – необходимо было ввести более строгие стандарты для защиты социальной верхушки, княжеских и боярских вотчин, а также княжеской и боярской челяди (основателями «Правды» были трое Ярославичей и представители знати). Именно поэтому в «Правде Ярославичей» нормы штрафов удвоены, но эти увеличения (в статьях 18-26) в основном касались княжеской администрации.
Поэтому «Правда Ярославичей» дает материал для обсуждения природы княжеской и боярской вотчины, но «вервь» – сама крестьянская община – остается вне норм «Правды Ярославичей», как противостоящая вотчина и живущая по своим законам, которыми верховная власть обязана считаться и не вмешиваться в это. Поэтому «Правда Ярославичей» предусматривает только отношения внутри феодов и между феодалами.
Главным объектом «Правды Ярославичей» является княжеский удел. В этом случае необходимо совершить экскурс в предыдущие времена. По крайней мере, со времен великого переселения народов существовало право шеф-повара на треть продукции. В «Повести временных лет» это выражено в дани, наложенной Ольгой на древлян: две трети в Киеве и одна треть в Вышгороде. Поэтому уже в середине десятого века на Руси существовали «княжеские» города и села, упоминаемые в летописях как само собой разумеющиеся. Этот факт является достаточным аргументом против концепции "азиатского деспотизма», появившейся некоторое время назад. На самом деле собственность государства и собственность княжеского сословия не смешивались.
Но если в летописях упоминается только это явление, то «Правда Ярославичей» дает нам возможность понять, что конкретно представляло собой княжеское сословие, отличное от государственного. И в этом смысле «Правда Ярославичей», конечно, не новшество, а нахождение существующей ситуации, то есть это обозначение – не начало, а процесс, который продолжается уже давно. И этот факт сам по себе подтверждает мнение Б. Д. Грекова, который искал феодальные отношения в X веке. Уже в то время феодальные отношения явно преобладали над рабовладельческими, что фиксирует «Правда Ярославичей».
Поэтому «Правда Ярославичей», фиксирующая ситуацию третьей четверти XI века, является важным источником в полемике о соотношении рабства и феодальной зависимости в Древней Руси. Именно вокруг его статей разгорелась дискуссия между исследователями о соотношении форм рабской и феодальной эксплуатации. И это, прежде всего, правовое положение обозначенных в «Правде» зависимых категорий населения.
Среди категорий зависимого населения в «Правде Ярославичей» называются «крепостные», «рядовичи» и «покупки». С «рабами» все понятно: это домашние рабы, которые не принимают хотя бы существенного участия в экономической жизни общества. Обращает на себя внимание тот факт, что штраф за голову смерда и раба одинаков: 5 гривен. Для рабыни-няни штраф предполагал 12 гривен (против 5 для смерда и рабыни). Мы иногда видим в этом унижение «смерды», ее раболепно-подневольное состояние. Но правы авторы, которые, напротив, видят в этом возвышение раба, принадлежащего к феоду. А это означает не только унижение «смерда» в социальной структуре киевского общества, но и, опять же, «бытовую» направленность рабства.
Но категории «покупки» (о них много говорит «длинная правда») и «рядович» как раз свидетельствуют о феодальном характере зависимости — «покупка» или «рядович» становятся долгами. Именно в категории «покупки» проявляется один из основных способов установления зависимости: работа на «купу» – за долги (само слово «найм» в данном случае означает процент от долга). И в обоих случаях предполагается потенциально капиталистическая форма зависимости: «Правда» фиксирует возможность работы за денежный или материальный заем. «Покупка» обычно имеет все необходимые средства для управления экономикой и может быть освобождена, если он заплатит работнику. Поэтому формула И. Я. Фроянова – «полуараб» – явно неудачна. Таким образом, в «Правде Ярославичей» явно преобладает феодально-зависимое население.
И, конечно, следует иметь в виду, что в «Правде Ярославичей» предполагались только вотчины князей и верхнего слоя боярства – трех сыновей Ярослава и некоторых их собственных бояр. Но среди сельского населения того времени преобладало – по численности и значению - свободное население общины («верви»), в котором сохранялись традиционные порядки автономии и самораспространения.
Также можно отметить, что выражения о величине штрафов в «Правде Ярославичей» более контрастны, чем в «письме», данном Ярославом новгородцам. В Новгороде стоимость «грамотности» Ярослава Челядина была определена в 12 гривен, а максимальный штраф – в 40 гривен. В Приднестровье, согласно «Правде Ярославичей», слуга, как и смерд, оценивается всего в 5 гривен, в то время как княжеские слуги – в 80 гривен. И дело не только в «развитии» феодальных отношений, но и в специфике разных территорий. «Долгая правда» лишь
даст указание на распространение принципов, изложенных в «Правде Ярославичей», на другие территории России, укажет направление естественного развития общественных отношений, но не изменит их сути. И, например, обозначение «покупок» в самых последних списках «Русской правды» «наймит» подчеркнет их реальное положение именно в феодальном смысле «найма" как той или иной платы за кредит.
И еще один важный момент для понимания общественных отношений в Древней Руси IX-XI веков. Мы говорим о социальных конфликтах. В советской историографии 30-50-х годов фактор «классовой борьбы» был явно преувеличен, и поэтому все социальные конфликты считались «антифеодальными». П. Толочко и И.Я. Фроянов с достаточным основанием отмечает, что, во-первых, эти конфликты не всегда носили «классовый» характер и, во-вторых, они не могли быть «антифеодальными», поскольку в то время крестьянские или городские общины, отстаивая свои традиционные права, не покушались на феодальные основы. И борьба вращалась вокруг двух основных вопросов: либо социалисты отстаивали свои права на «стариков», либо они стремились установить наиболее подходящие отношения между «Землей» и «Властью».
В Древней Руси установится так называемая феодальная раздробленность, что естественным образом повлияет на природу самого феодализма. Именно в этот период «государственный» феодализм уступит место «феодальному владению». С одиннадцатого века монастыри и главные храмы станут феодалами (существуют хронологические архивы, относящиеся, по всей вероятности, к XI веку). Но в течение этого периода автономия «Земли» укрепляется, и, следовательно, уровень феодальной эксплуатации будет снижен сопротивлением общины. В то же время институт рабства будет пополняться в основном за счет добровольного перехода свободного населения в рабство, чаще всего в результате многолетнего голода или внешних вторжений, приведших к разрушению традиционной экономики.
Заключение
Таким образом, на основе рассмотренных нами данных мы можем проследить, как менялись общественно-политические отношения в Древней Руси на протяжении веков и каковы предпосылки для ее вступления в эпоху формирования единого государства. Еще раз следует отметить, что, несмотря на кажущееся упрощение социальной и политической структуры Древнерусского государства, она остается одной из самых загадочных и противоречивых страниц русской истории, а потому, возможно, столь привлекательной и актуальной для исследователей. Предлагаемая работа, к сожалению, не может охватить все аспекты развития общества и государства в древнерусский период, но все же дает представление о существовавших тогда закономерностях и явлениях, касающихся развития определенной социально-политической системы в России.
Российские политические институты киевского периода были основаны на свободном обществе. Между различными социальными группами свободных людей не существовало непреодолимых барьеров, не было каст или наследственных классов, и все равно было легко выйти из одной группы и оказаться в другой.
Основные социальные группы этого периода:
1) высшие классы – князья, бояре и другие владельцы крупных земельных владений, богатые купцы в городах. Принцы находились на вершине социальной лестницы. Помимо княжеских бояр, наместников областей, существовала также племенная аристократия – «экспресс-дитя»: дети бывших местных князей, родовых и племенных старейшин, семьи первых двух групп.
2) средний класс – торговцы и ремесленники (в городах), владельцы средней и мелкой собственности (в сельской местности). В IX-X вв. купцы были тесно связаны с княжеской властью, потому что князья, собиравшие дань, сами организовывали торговые экспедиции, чтобы продать эту дань в Царьграде или где-нибудь на востоке.
Ремесленники каждой специальности обычно селились и торговали на одной улице, образуя свою собственную «уличную» ассоциацию или гильдию. Другими словами, ремесленники группировались в профессиональные группы того или иного типа, которые позже стали известны как артели.