Файл: Корнилова Е. Н. Риторика искусство убеждать. Своеобразие публицистики античной эпохи. М. Издво урао, 1998. 208 с. Аннотация.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.05.2024
Просмотров: 138
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
племянника и наследника Цезаря, выступавшего в качестве защитника сената. Этого юношу прославил Цицерон в десятой книге "Четырнадцатой филиппики", он ввел будущего императора Августа на политический Олимп и был предан... Октавиан вступил в сговор с поверженным Антонием и Лепидом, и, образовав Второй триумвират, они двинули войска на Рим. Лишенный защиты сенат признал их власть.
Цицерон попытался бежать в Грецию. При составлении триумвирами новых проскрипционных списков Антоний обменял у Октавиана голову Цицерона на голову своего дяди, которого ненавидел наследник Цезаря. Убийцы настигли Цицерона 7 декабря 43 г. до н.э. недалеко от его Тускулланской виллы и привезли Антонию отрубленную голову и руки лучшего писателя золотого века римской литературы. По преданию, жена Антония Фульвия втыкала в язык мертвой головы булавки, а затем, как рассказывает Плутарх, "голову и руки он приказал выставить на ораторском возвышении, над корабельными носами, — к ужасу римлян, которым казалось, будто они видят не облик Цицерона, но образ души Антония" (Plut., Cic., 49).
1 Дератани Н.Ф. и др. История римской литературы. С. 146.
2 Цицерон Марк Туллий. Речи: В 2 т. М., 1993. Т. 1. С. 5.
3 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 27.
4 Так В.О. Горенштейн перевел ога vultusque — слова смежного значения, употребленные рядом для усиления эффекта, что в риторике называлось фигурой гендиадис. Другой вариант перевода —"выражение лиц" — тоже не передает колорита оригинала.
5 Грабарь-Пассек, М.Е. Марк Туллий Цицерон // Цицерон М.Т. Речи. Т. 1. С. 371.
6 Напомню, что энкомий Исократа всегда посвящались покойным царям, в которых греческий оратор хотел создать идеал в качестве примера для потомков. Что до Цезаря, то один из сенаторов прерывает речь Цицерона некоторыми напоминаниями оратору. "Этот честнейший муж утверждает, что мне бы не следовало относиться к Габинию более враждебно, чем к Цезарю; по его словам, вся та буря, перед которой я отступил, была вызвана по наущению и при пособничестве Цезаря. Ну, а если бы я прежде всего ответил ему, что придаю общим интересам больше значения, чем своей личной обиде?" — с трудом отбивается Цицерон.
7 Цицерон М.Т. В защиту Тита Анния Милона (пер. М. Гаспарова). // Федоров М.А., Мирошенкова В.И. Античная литература. Рим: Хрестоматия. М., 1981. С. 203.
8 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 34.
9 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 35.
10 См.: О государстве, V, 9, 11; Об ораторе, III, 35
11 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 37.
12 Например: "...Тебя и ожидает участь Клодия, как была она уготована Гаю Куриону, так как у тебя в доме находится та, которая для них обоих была злым роком". Цицерон намекает на Фульвию, жену Антония, два первых мужа которой, уже упоминавшийся здесь враг Цицерона Клодий и мятежный трибун Курион, о нем речь пойдет ниже, были убиты.
13 Греч. хююцб£ — крестообразное расположение в виде греческой буквы X — стилистическая фигура, заключающаяся в том, что в двух соседних предложениях или словосочетаниях, построенных на синтаксическом параллелизме, второе предложение или сочетание строится в обратной последовательности членов.
Цезарь и аттицизм
Гай Юлий Цезарь (101?100?— 44 гг. до н.э.) — знаменитый римский полководец и основатель империи — сыграл немалую роль в истории публицистики и политической агитации, поскольку свое искусство оратора и писателя он успешно использовал в ожесточенной политической борьбе со сторонниками республики, а также с претендентами на единоличное господство в Риме.
В бушующем океане политических страстей Рима периода гражданских войн Цезарь избрал для себя поприще лидера антисенатской партии популяров, то есть родовитого вождя римской черни — свободных граждан, не входящих в высшие сословия всадников и сенаторов. Как наследник Гракхов и Мария, Цезарь не мог не владеть искусством слова на уровне, сопоставимом с лидерами своих политических противников — оптиматов, ведущей фигурой среди которых был Цицерон.
Мысль о выдающихся достоинствах Цезаря-оратора и писателя подтверждается практически всеми древними авторами, писавшими о нем. Риторическое образование Цезарь получил, подобно Цицерону, у известного родосского ритора Молона (Plut., Caes., 3). В молодости и в зрелые годы он отдавал дань литературе: античные писатели не раз упоминали о несохранившейся поэме Цезаря о Геракле и трагедии "Эдип", о трактате "Об аналогии" (54 г. до н.э.), написанном в ответ на риторическое произведение Цицерона "Об ораторе", о двух памфлетах "Антикатоны", развенчивавших цицероновскую апологию стоика Катона (Plut., Caes., 54), о поэме "Путь"(Iter). Светоний упоминает о литературно-критической мысли Цезаря, назвавшего Теренция "полу-Менандром", что свидетельствовало о тонком литературном вкусе "Божественного Юлия" (Suet., Vita Teren., 5). Тот же историк говорит о Цезаре — судебном ораторе, начавшем политическую карьеру с обвинения в лихоимстве одного из столпов сенатской партии Долабеллы (77 г. до н.э.) (Suet., Jul., 4). "После обвинения Долабеллы все без спору признали его одним из лучших судебных ораторов Рима", — пишет Светоний (Suet., Jul., 55).
К сожалению, ни одна из политических речей Цезаря не сохранилась до наших дней. Вероятно, он не считал необходимым обнародовать тексты своих выступлений по случаю, так как, в отличие от Цицерона, не считал их произведениями высокого искусства, а видел в них лишь средство к достижению цели.
Тем не менее современники запомнили те из них, которые были произнесены Цезарем в переломные моменты римской истории, как образцы убедительности. Историки (Саллюстий, Плутарх, Светоний, Аппиан и проч.) с нескрываемым удовольствием рассказывают об участии Цезаря в сенатском заседании по делу заговора Катилины. Когда Цицерон, увлеченный ролью спасителя Родины, обвинил во всех смертных грехах соратников Катилины Лентула и Цетега, он начал спрашивать сенаторов поименно их мнение о наказании виновных. По рассказу Плутарха, "все высказывались за смертную казнь, пока очередь не дошла до Цезаря, который выступил с заранее обдуманной речью, заявив, что убивать без суда людей, выдающихся по происхождению своему и достоинству, несправедливо и не в обычае римлян, если это не вызвано крайней необходимостью. Если же впредь до полной победы над Катилиной они будут содержаться под стражей в италийских городах, которые может выбрать сам Цицерон, то позже сенат сможет в обстановке мира и спокойствия решить вопрос о судьбе каждого из них.
Это предложение показалось настолько человеколюбивым и было так сильно и убедительно обосновано, что не только те, кто выступал после Цезаря, присоединились к нему, но и многие из говоривших ранее стали отказываться от своего мнения и поддерживать предложение Цезаря, пока очередь не дошла до Катона и Катула. Эти же начали горячо возражать, а Катон даже высказал в своей речи подозрение против Цезаря и выступил против него со всей резкостью. Наконец, было решено казнить заговорщиков..." (Plut., Caes., 7—8).
Более поздние события периода гражданской войны между Цезарем и сенатом стали другим свидетельством мастерства Цезаря — публичного оратора. Лишь силой своей речи он сам бесстрашно подавил и привел к полному подчинению восставшие в Капуе легионы1. Как рассказывает Светоний, "Цезарь, не слушая отговоров друзей, без колебаний вышел к солдатам и дал им увольнение; а потом, обратившись к ним "граждане!" вместо обычного "воины! ", он одним этим словом изменил их настроение и склонил их к себе: они наперебой закричали, что они его воины, и добровольно последовали за ним в Африку, хоть он и отказывался их брать" (Suet., Caes., 70). Используя свое блестящее знание солдатской психологии, Цезарь одним "квириты!" вместо "милитас!" добился потрясающего эффекта.
Сам Цезарь, высоко ценивший красоту и силу мысли в речах Цицерона, никогда не пользовался речью ради "искусства для искусства". Для него талант оратора был необходимой составляющей для достижения вполне конкретных политических целей. Поэтому красноречие Цезаря было лишено поэтических красот и ученых изысков, оно преисполнено живостью, естественностью и энергией. Впервые Цезарь серьезно взялся за перо, чтобы защититься от нападок сената в последние месяцы своего проконсульства в Галлии.
Дело в том, что сенатская партия была обеспокоена усиливавшимся авторитетом и военной мощью признанного предводителя демократической партии Юлия Цезаря и предъявила ему ряд серьезных обвинений в беззакониях, нарушении элементарных норм римского права и воинской чести. На основании подобных обвинений претор Гай Мемлий и трибун Люций Антисий требовали отчета Цезаря о его действиях за истекшее время консульства и даже судили его квестора. Катон в сенате настаивал на выдаче Цезаря германцам за коварное нападение проконсула Галлии на усипетов и тенктеров, просивших мира (См.: Suet., Jul., 23; Plut., Caes., 22).
Преступления, ставившиеся в вину Цезарю сенатом, не являлись в жизни Древнего Рима чем-то из ряда вон выходящим, напротив, грабеж казны и получение взяток консулами были явлениями привычными, а коварство на войне с варварами вполне могло расцениваться как военная хитрость. К примеру, в XIV Филиппике Цицерон говорит, что если кто-нибудь "перебил 1000 или 2000 испанцев, или галлов, или фракийцев, то сенат по установленному обычаю провозгласил бы его императором" (Cic., Phill., XIV, 26, 12). Услуги Цезаря Риму были гораздо значительнее, поскольку лишь благодаря его энергии государство было избавлено от повторения кимврского и тевтонского нашествия, а также значительно расширило свои границы в Европе2. Обвинения, предъявленные Цезарю, были пунктами политической программы в борьбе сенатской олигархии против политического деятеля, явно стремившегося к диктатуре. Привлечение Цезаря к суду должно было лишить его сторонников в среде всадничества и плебса.
Для Цезаря такой поворот событий был катастрофой. Надо было немедленно развеять утверждения сторонников сената о хищническом управлении провинциями и создать иную картину. Функция создания мифического образа непобедимого и справедливого рачителя интересов римского народа Юлия Цезаря была возложена автором на "Записки о Галльской войне" — произведение в высшей степени тенденциозное, апология самому себе.
Цицерон попытался бежать в Грецию. При составлении триумвирами новых проскрипционных списков Антоний обменял у Октавиана голову Цицерона на голову своего дяди, которого ненавидел наследник Цезаря. Убийцы настигли Цицерона 7 декабря 43 г. до н.э. недалеко от его Тускулланской виллы и привезли Антонию отрубленную голову и руки лучшего писателя золотого века римской литературы. По преданию, жена Антония Фульвия втыкала в язык мертвой головы булавки, а затем, как рассказывает Плутарх, "голову и руки он приказал выставить на ораторском возвышении, над корабельными носами, — к ужасу римлян, которым казалось, будто они видят не облик Цицерона, но образ души Антония" (Plut., Cic., 49).
1 Дератани Н.Ф. и др. История римской литературы. С. 146.
2 Цицерон Марк Туллий. Речи: В 2 т. М., 1993. Т. 1. С. 5.
3 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 27.
4 Так В.О. Горенштейн перевел ога vultusque — слова смежного значения, употребленные рядом для усиления эффекта, что в риторике называлось фигурой гендиадис. Другой вариант перевода —"выражение лиц" — тоже не передает колорита оригинала.
5 Грабарь-Пассек, М.Е. Марк Туллий Цицерон // Цицерон М.Т. Речи. Т. 1. С. 371.
6 Напомню, что энкомий Исократа всегда посвящались покойным царям, в которых греческий оратор хотел создать идеал в качестве примера для потомков. Что до Цезаря, то один из сенаторов прерывает речь Цицерона некоторыми напоминаниями оратору. "Этот честнейший муж утверждает, что мне бы не следовало относиться к Габинию более враждебно, чем к Цезарю; по его словам, вся та буря, перед которой я отступил, была вызвана по наущению и при пособничестве Цезаря. Ну, а если бы я прежде всего ответил ему, что придаю общим интересам больше значения, чем своей личной обиде?" — с трудом отбивается Цицерон.
7 Цицерон М.Т. В защиту Тита Анния Милона (пер. М. Гаспарова). // Федоров М.А., Мирошенкова В.И. Античная литература. Рим: Хрестоматия. М., 1981. С. 203.
8 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 34.
9 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 35.
10 См.: О государстве, V, 9, 11; Об ораторе, III, 35
11 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 37.
12 Например: "...Тебя и ожидает участь Клодия, как была она уготована Гаю Куриону, так как у тебя в доме находится та, которая для них обоих была злым роком". Цицерон намекает на Фульвию, жену Антония, два первых мужа которой, уже упоминавшийся здесь враг Цицерона Клодий и мятежный трибун Курион, о нем речь пойдет ниже, были убиты.
13 Греч. хююцб£ — крестообразное расположение в виде греческой буквы X — стилистическая фигура, заключающаяся в том, что в двух соседних предложениях или словосочетаниях, построенных на синтаксическом параллелизме, второе предложение или сочетание строится в обратной последовательности членов.
Цезарь и аттицизм
Гай Юлий Цезарь (101?100?— 44 гг. до н.э.) — знаменитый римский полководец и основатель империи — сыграл немалую роль в истории публицистики и политической агитации, поскольку свое искусство оратора и писателя он успешно использовал в ожесточенной политической борьбе со сторонниками республики, а также с претендентами на единоличное господство в Риме.
В бушующем океане политических страстей Рима периода гражданских войн Цезарь избрал для себя поприще лидера антисенатской партии популяров, то есть родовитого вождя римской черни — свободных граждан, не входящих в высшие сословия всадников и сенаторов. Как наследник Гракхов и Мария, Цезарь не мог не владеть искусством слова на уровне, сопоставимом с лидерами своих политических противников — оптиматов, ведущей фигурой среди которых был Цицерон.
Мысль о выдающихся достоинствах Цезаря-оратора и писателя подтверждается практически всеми древними авторами, писавшими о нем. Риторическое образование Цезарь получил, подобно Цицерону, у известного родосского ритора Молона (Plut., Caes., 3). В молодости и в зрелые годы он отдавал дань литературе: античные писатели не раз упоминали о несохранившейся поэме Цезаря о Геракле и трагедии "Эдип", о трактате "Об аналогии" (54 г. до н.э.), написанном в ответ на риторическое произведение Цицерона "Об ораторе", о двух памфлетах "Антикатоны", развенчивавших цицероновскую апологию стоика Катона (Plut., Caes., 54), о поэме "Путь"(Iter). Светоний упоминает о литературно-критической мысли Цезаря, назвавшего Теренция "полу-Менандром", что свидетельствовало о тонком литературном вкусе "Божественного Юлия" (Suet., Vita Teren., 5). Тот же историк говорит о Цезаре — судебном ораторе, начавшем политическую карьеру с обвинения в лихоимстве одного из столпов сенатской партии Долабеллы (77 г. до н.э.) (Suet., Jul., 4). "После обвинения Долабеллы все без спору признали его одним из лучших судебных ораторов Рима", — пишет Светоний (Suet., Jul., 55).
К сожалению, ни одна из политических речей Цезаря не сохранилась до наших дней. Вероятно, он не считал необходимым обнародовать тексты своих выступлений по случаю, так как, в отличие от Цицерона, не считал их произведениями высокого искусства, а видел в них лишь средство к достижению цели.
Тем не менее современники запомнили те из них, которые были произнесены Цезарем в переломные моменты римской истории, как образцы убедительности. Историки (Саллюстий, Плутарх, Светоний, Аппиан и проч.) с нескрываемым удовольствием рассказывают об участии Цезаря в сенатском заседании по делу заговора Катилины. Когда Цицерон, увлеченный ролью спасителя Родины, обвинил во всех смертных грехах соратников Катилины Лентула и Цетега, он начал спрашивать сенаторов поименно их мнение о наказании виновных. По рассказу Плутарха, "все высказывались за смертную казнь, пока очередь не дошла до Цезаря, который выступил с заранее обдуманной речью, заявив, что убивать без суда людей, выдающихся по происхождению своему и достоинству, несправедливо и не в обычае римлян, если это не вызвано крайней необходимостью. Если же впредь до полной победы над Катилиной они будут содержаться под стражей в италийских городах, которые может выбрать сам Цицерон, то позже сенат сможет в обстановке мира и спокойствия решить вопрос о судьбе каждого из них.
Это предложение показалось настолько человеколюбивым и было так сильно и убедительно обосновано, что не только те, кто выступал после Цезаря, присоединились к нему, но и многие из говоривших ранее стали отказываться от своего мнения и поддерживать предложение Цезаря, пока очередь не дошла до Катона и Катула. Эти же начали горячо возражать, а Катон даже высказал в своей речи подозрение против Цезаря и выступил против него со всей резкостью. Наконец, было решено казнить заговорщиков..." (Plut., Caes., 7—8).
Более поздние события периода гражданской войны между Цезарем и сенатом стали другим свидетельством мастерства Цезаря — публичного оратора. Лишь силой своей речи он сам бесстрашно подавил и привел к полному подчинению восставшие в Капуе легионы1. Как рассказывает Светоний, "Цезарь, не слушая отговоров друзей, без колебаний вышел к солдатам и дал им увольнение; а потом, обратившись к ним "граждане!" вместо обычного "воины! ", он одним этим словом изменил их настроение и склонил их к себе: они наперебой закричали, что они его воины, и добровольно последовали за ним в Африку, хоть он и отказывался их брать" (Suet., Caes., 70). Используя свое блестящее знание солдатской психологии, Цезарь одним "квириты!" вместо "милитас!" добился потрясающего эффекта.
Сам Цезарь, высоко ценивший красоту и силу мысли в речах Цицерона, никогда не пользовался речью ради "искусства для искусства". Для него талант оратора был необходимой составляющей для достижения вполне конкретных политических целей. Поэтому красноречие Цезаря было лишено поэтических красот и ученых изысков, оно преисполнено живостью, естественностью и энергией. Впервые Цезарь серьезно взялся за перо, чтобы защититься от нападок сената в последние месяцы своего проконсульства в Галлии.
Дело в том, что сенатская партия была обеспокоена усиливавшимся авторитетом и военной мощью признанного предводителя демократической партии Юлия Цезаря и предъявила ему ряд серьезных обвинений в беззакониях, нарушении элементарных норм римского права и воинской чести. На основании подобных обвинений претор Гай Мемлий и трибун Люций Антисий требовали отчета Цезаря о его действиях за истекшее время консульства и даже судили его квестора. Катон в сенате настаивал на выдаче Цезаря германцам за коварное нападение проконсула Галлии на усипетов и тенктеров, просивших мира (См.: Suet., Jul., 23; Plut., Caes., 22).
Преступления, ставившиеся в вину Цезарю сенатом, не являлись в жизни Древнего Рима чем-то из ряда вон выходящим, напротив, грабеж казны и получение взяток консулами были явлениями привычными, а коварство на войне с варварами вполне могло расцениваться как военная хитрость. К примеру, в XIV Филиппике Цицерон говорит, что если кто-нибудь "перебил 1000 или 2000 испанцев, или галлов, или фракийцев, то сенат по установленному обычаю провозгласил бы его императором" (Cic., Phill., XIV, 26, 12). Услуги Цезаря Риму были гораздо значительнее, поскольку лишь благодаря его энергии государство было избавлено от повторения кимврского и тевтонского нашествия, а также значительно расширило свои границы в Европе2. Обвинения, предъявленные Цезарю, были пунктами политической программы в борьбе сенатской олигархии против политического деятеля, явно стремившегося к диктатуре. Привлечение Цезаря к суду должно было лишить его сторонников в среде всадничества и плебса.
Для Цезаря такой поворот событий был катастрофой. Надо было немедленно развеять утверждения сторонников сената о хищническом управлении провинциями и создать иную картину. Функция создания мифического образа непобедимого и справедливого рачителя интересов римского народа Юлия Цезаря была возложена автором на "Записки о Галльской войне" — произведение в высшей степени тенденциозное, апология самому себе.