Файл: Кузнецов, Б. Г. Этюды об Эйнштейне.pdf

гармонии мира. Оно играло весьма значительную роль в подготовке великого открытия.

Гармония мира имеет каузальную природу. По­ этому она исключает существование каких-то ис­ ходных процессов, на которых обрывается цепь причин — следствий и которые не подлежат даль­ нейшему каузальному истолкованию. Гармония, по мнению Эйнштейна, охватывает все мироздание, и, раскрывая гармонию, управляющую миром, мы приближаемся к однозначной картине, где нет про­ извольных допущений. С этой идеей связана одна важная тенденция в творчестве Эйнштейна и в эво­ люции принципа относительности.

Эйнштейн часто задумывался над природой уни­ версальных констант физики. Их можно сделать безразмерными, заменив произвольные единицы массы, пространства и времени «естественными» единицами. Можно ли считать выраженные таким образом соотношения между массами различных тел расстояниями, длительностями различных процес­ сов и т. д. чисто эмпирическими или же они дол­ жны быть объектом дальнейшего каузального ана­ лиза?

В автобиографии 1949 г. Эйнштейн пишет о без­ размерных постоянных: «Относительно этих послед­ них мне бы хотелось высказать одно предложение, которое нельзя обосновать пока ни на чем другом, кроме веры в простоту и понятность природы. Пред­ ложение это — следующее: таких произвольных по­ стоянных не существует. Иначе говоря, природа устроена так, что ее законы в большой мере опре­ деляются уже чисто логическими требованиями на­ столько, что в выражения этих законов входят толь­ ко постоянные, допускающие теоретическое опреде-

19

Яенйе (т. е. Такие постоянные, что йх численных значений нельзя менять, не разрушая теории)»'.

В этой мысли выражается одна из самых основ­ ных тенденций науки нового времени. Уже Кеплер хотел найти рациональные основания отношений между орбитами планет солнечной системы. Но это было не под силу X V I—X V II столетиям. В дальней­ шем наука всегда пыталась вывести наблюдаемые соотношения из общей, охватывающей всю природу единой схемы взаимодействий тел. Уже в начале столетия, в годы подготовки специальной теории относительности, Эйнштейн стремился в максималь­ ной степени вывести наблюдаемые физические соот­ ношения из общей гармонии бытия. Для Эйнштейна степень, в которой физической теории удается вы­ полнить такую задачу, измеряет «внутреннее совер­ шенство» теории. Мы скоро столкнемся с этим кри­ терием и увидим, какую решающую роль сыграл он в генезисе теории относительности.

Итак, гармония бытия состоит в универсальной причинной связи, охватывающей всю природу. Эта связь последовательно раскрывается перед исследо­ вателем. Мысль о приближении к объективной истине пронизывала мировоззрение Галилея и Спи­

последней инстанции. Для Эйнштейна, как и для корифеев рационалистической мысли X V II в., позна­ ваемость мира — это отнюдь не тривиальное соот­

20

мышление нанизывает природе эти конструкций или объявляет окончательным решением загадок бытия исторически ограниченные эмпирические знания. Эйнштейн, напротив, видит в познании сложную проблему: мир неисчерпаем, сведения о нем ограни­ ченны, недостаточны, приблизительны, неоконча­ тельны; вместе с тем мир познаваем: сменяющие одна другую картины мира все больше приближают человека к объективной истине. Таков смысл извест­ ной фразы Эйнштейна: «Самое непонятное в мире — это то, что он понятен».

Пора перейти к конкретной демонстрации той роли, которую сыграли изложенные гносеологиче­ ские принципы в создании теории относительности. Но до этого следует остановиться на позиции Эйн­ штейна по отношению к некоторым направлениям философии нового и новейшего времени.

В юности Эйнштейн усердно штудировал Юма и впоследствии неоднократно говорил о влиянии Юма на свои гносеологические воззрения. Здесь нет нуж­ ды поднимать всю проблему отношения гносеологии Эйнштейна к гносеологии Юма, крайне важную для оценки мировоззрения Эйнштейна в целом. Нас ин­ тересует сейчас не общая оценка, а анализ тех гно­ сеологических позиций, которые были непосредст­ венными и исходными для генезиса теории относи­ тельности. С такой точки зрения нужно подчеркнуть глубокое различие между тем, что Эйнштейн вынес из юмовского «Опыта о познании», и тем, что было основным для гносеологии Юма.

Эйнштейн черпал у Юма (как и из других источ­ ников) недоверие к конкретным чувственным вос­ приятиям исследователя, к эмпирической «очевид­ ности», которая предстает перед исследователем при

21

изучении природы. Такая «очевидность», Говорит Эйнштейн, еще не определяет однозначным образом действительную причинную связь процессов приро­ ды. Но Юм выводил отсюда тезис, с которым Эйн­ штейн не мог согласиться. Юм утверждал, будто познание не проникает в глубь объективной причин­ ной связи процессов, что познание должно ограни­ чить свои претензии миром явлений. Эйнштейн, на­ против, говорил о недостаточности феноменологиче­ ской регистрации восприятий, о необходимости и возможности познания объективной причины вос­ приятий.

По отношению к Канту Эйнштейн высказывался определеннее. Критика кантианства в целом, и пред­ ставления об априорном характере пространства и времени в особенности была у Эйнштейна созна­ тельной и крайне существенной предпосылкой его физических построений.

Мы приведем позже некоторые замечания Эйн­ штейна о философии Канта в связи с позицией Эйнштейна в вопросе о математике и физике, а пока ограничимся ссылкой на статью о философии Берт­ рана Рассела, которую Эйнштейн написал для сбор­ ника, посвященного идеям английского философа1. В указанной статье Эйнштейн ищет, в частности, исторические истоки позитивизма (он указывает на позитивистский характер некоторых понятий, вве­ денных Расселом) и находит эти истоки в филосо­ фии Юма и Канта.

В той же статье Эйнштейн пишет, что для пози- тивистов-эмпириков все понятия, не выводимые не­

1А. Э й н ш т е й н . Собр. научных трудов, т. IV.

стр. 248—252.

22

посредственно из наблюдений, должны быть изъяты

«не деградировало в метафизику или в пустой раз­ говор», нужно только, чтобы предложения, выводи­ мые из данной системы понятий, были достаточно тесно связаны с чувственным опытом.

Отношение Эйнштейна к философии Маха мож­ но охарактеризовать весьма определенным образом, если иметь в виду итоговые оценки. Это отношение было отрицательным. Если же рассматривать всю эволюцию взглядов Эйнштейна, вопрос становится более сложным: первоначально Эйнштейн сочувство­ вал гносеологическим позициям Маха.

В автобиографии 1949 г. Эйнштейн говорит о кри­ тике ньютоновой концепции абсолютного простран­ ства в «Механике» Маха и добавляет: «В мои мо­ лодые годы на меня произвела сильное впечатление также и гносеологическая установка Маха, которая сегодня представляется мне в существенных пунк­ тах несостоятельной».

Эти изменения оценок существенны для биогра­ фии Эйнштейна, что же касается гносеологических позиций, с которых Эйнштейн подходил к новым фи­ зическим идеям, то здесь существенны итоговые

Мейерсона об отношении к Маху Эйнштейн ответил, что считает Маха «жалким философом»1

23

Эта оценка в устах Эйнштейна кажется неожи­ данной по резкости. Но по существу она повторя­ лась много раз в менее резкой форме, но в еще более категорическом смысле. Самое же главное со­ стоит в том, что антипозитивистская установка Эйн­ штейна связана со всеми его основными физически­ ми идеями. Связь с теорией относительности будет рассмотрена дальше, а теперь следует упомянуть об отношении Эйнштейна к так называемому логи­ ческому позитивизму.

Некоторые махисты, разделявшие (в отличие от самого Маха) основные физические принципы тео­ рии относительности, хотели несколько реформиро­ вать представления Маха об источниках научных понятий, с тем чтобы сгладить противоречие между этими представлениями и новой физикой. Центром логического позитивизма стал так называемый вен­ ский кружок (Филипп Франк, Шлик, Карнап, Нейрат и др.). Однако Эйнштейн относился отрицатель­ но и к реформированному махизму венского кружка'.

Эйнштейн много раз писал, что в физике должны фигурировать понятия, допускающие эксперимен­ тальную проверку. Теория относительности действи­ тельно изгнала из физики понятия, принципиально не допускающие экспериментальной проверки,— од­ новременность событий, координаты которых опре­ делены в движущихся одна относительно другой си­ стемах, движение относительно эфира и самое су-1

24

ществование эфира как универсального тела отсчета. Но, как уже было только что сказано, принципиаль­ ная сопоставимость понятий, описывающих физиче­ скую реальность, с наблюдением не имела у Эйн­ штейна ничего общего с отождествлением наблюде­ ний и реальности. Это видно из гносеологических экскурсов Эйнштейна и еще больше из действитель­ ного содержания теории относительности. Соответ­ ственно неоднократные заявления Эйнштейна о «сво­ бодной деятельности познания» не имели ничего общего с идеей априорного или же условного харак­ тера представлений о природе. Заявления о связи с экспериментом и заявления о «свободной деятель­ ности познания» могут быть поняты только в связи между собой, только как неотделимые одна от дру­ гой стороны одной и той же концепции.

Когда Эйнштейн говорит, что человек может свободно конструировать гипотезы, слово «свобод­ но» означает только одно: гипотезы свободны от феноменологической ограниченности. Никакой уступ­ ки априорным и конвенционалистским тенденциям тут нет. Речь идет, например, об открытии планеты Нептун, существование которой не вытекало фено­ менологически из наблюдений. Подобные факты истории науки служат для Эйнштейна опроверже­ нием всех форм субъективизма. Если познание при­ ходит к выводам, не содержащимся в наблюдениях, и затем эти выводы подтверждаются наблюдениями, значит познание проникает за пределы явлений и находит их объективную причину.

Чтобы увидеть, как «работали» антипозитивистские идеи Эйнштейна при построении теории отно­ сительности, следует остановиться на тесно связан­ ных с этими идеями критериях выбора физической

25