Файл: Начните читатьСодержаниеОб автореСтраница авторских прав.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2024
Просмотров: 59
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Салли сказала мне, что времени было мало. Могу ли я прийти?
"Дафна в основном спит", - сказала она сейчас. "Она получает паллиативноеуход и облегчение боли, и она делает все возможное. Но что
произойдет в течение следующих нескольких дней, так это то, что она будет спать чаще, в течение более
длительных периодов времени. И тогда, в конце концов, она...”"Не просыпаться?”
"Это верно. Просто уйди с миром.
Я кивнул. Это звучало как хорошая смерть. Учитывая, что должен быть конец,может быть— это все, на что любой из нас может надеяться - неуклонно дрейфовать. Некоторые люди
верили, что после этого будут сны или кошмары, но я никогда
по-настоящему не понимал почему. Как я знаю лучше, чем большинство, такие вещи происходят на
поверхностных стадиях сна, и я всегда надеялся, что смерть будет гораздо
более глубоким состоянием, чем это.Мы остановились перед дверью.
"Она в здравом уме?” Я сказал.
“Это по-разному. Иногда она узнает людей и, кажется, понимаетсмутно, где она. Но чаще она как будто находится в другом месте и
времени ”. Она толкнула дверь и заговорила тише. "А, вот и наша
девочка”.Я последовал за ней в комнату, готовясь к тому, что мне предстояло увидеть.
Но зрелище все равно было шоком. Больничная кровать, прислоненная к ближайшей
стене, с колесиками на ножках и элементами управления для подъема и изменения
положения. Сбоку от него было больше оборудования, чем я
ожидал: тележка с рядом мониторов и подставка с прозрачными пакетами с
выходящими трубками, подключенными к фигуре, лежащей под одеялом.Моя мать.
Я запнулся. Я не видел ее двадцать пять лет, и, когда я стоял вдверной проем выглядел так, будто кто-то сделал ее модель из воска,
но гораздо меньше и хрупче, чем в моих старых воспоминаниях. Мое сердце
затрепетало. Ее голова была перевязана с одной стороны, и то, что я мог видеть на ее
лице, было желтым и неподвижным, губы слегка приоткрыты. Тонкие покрывала
были слегка сдвинуты, чтобы предположить, что под ними лежит тело, и на мгновение
я даже не был уверен, что она жива.
Салли казалась невозмутимой. Она подошла, а затем
слегка наклонилась, проверяя мониторы. Я уловил слабый аромат цветов на
столе рядом с оборудованием, но запах был испорчен намеком
на что-то более сладкое и приторное."Ты, конечно, можешь посидеть с ней”. Салли закончила осмотри выпрямился. "Но, наверное, лучше ее не беспокоить”.“Я не
буду”.“На столе есть вода, если она проснется и захочет." Она указала наперила для кровати. "И если возникнут какие-либо проблемы, там есть кнопка вызова”."Спасибо", - сказал я.
Уходя, она закрыла за собой дверь.
А потом тишина.
За исключением того, что не совсем. Окно, ближайшее к кровати, было приоткрыто, и я могуслышьте мирное, усыпляющее гудение газонокосилки, доносящееся откуда-то
издалека. И затем, под этим, медленные, неглубокие вдохи, которые делала моя мать
. Между ними были долгие пустые секунды.
Глядя на нее сверху вниз, я впервые заметил розовый цветочный узор на простынях
, и вид их вызвал призрак воспоминания. Они
не были идентичны тем, которые я помнил из детства, но достаточно близки.
Салли, должно быть, принесла их из дома, чтобы моя мама чувствовала себя
здесь как дома.Я огляделся. Комната напомнила мне комнату в общежитии
во время моего первого года обучения в колледже: маленькая, но удобная, с ванной
комнатой, встроенной в один угол, и письменным столом и шкафами вдоль стены
напротив кровати. На столе было разложено несколько предметов.
Некоторые из них были явно медицинского назначения — пустые бутылки, вскрытые коробочки от таблеток и
оторванные полоски ваты, — но другие выглядели более обычными, более знакомыми.
Там была куча аккуратно сложенной одежды. Очки в открытом футляре.
Старая фотография свадьбы моих родителей, которую я помнила, стояла на
каминной полке, когда я была ребенком: вот сейчас, и под таким углом, чтобы моя мама могла
видеть ее с кровати, если проснется.Я подошел к столу. Фотография должна была стать записью
счастливого события, но, в то время как моя мать улыбалась и надеялась,
лицо моего отца выглядело таким же суровым, как всегда. Это было единственное выражение его лица, которое я мог
помню из детства, освещенный ли постоянным огнем, который он
разводил на заднем дворе, или затененный в коридоре, когда мы проходили мимо друг
друга, не говоря ни слова. Он всегда был серьезным и кислым — человек
, которого подводило все в его жизни, — и мы оба были рады избавиться друг
от друга, когда я уехал отсюда. Ни в одном из телефонных звонков от моей матери за эти
годы он не фигурировал. И когда он умер шесть лет назад, я не вернулся
в Гриттен на похороны.Я посмотрел вдоль стола и увидел то, чего раньше не замечал.
Толстая книга, обложкой вниз. Он был старым и потрепанным, а корешок
слегка искривлен, как будто его когда-то вымачивали в воде, а
затем оставили криво сохнуть. Моя мать никогда не была большой любительницей чтения; мой
отец всегда с презрением относился к художественной литературе, а также ко мне и моей
любви к ней. Возможно, моя мать обнаружила страсть к этому после его
смерти, и это было то, что она читала до несчастного случая. Хороший
жест со стороны Салли, хотя было довольно оптимистично представить, что моя
мама собирается закончить это сейчас.Я перевернула книгу и увидела красную, злобную морду дьявола на обложке
, а затем быстро отдернула руку, кончики моих пальцев покалывало, как будто они
были обожжены.Люди из кошмара.
"Пол?"
Я подпрыгнула и обернулась. Моя мать не спала. Она переехалаона лежала на боку, приподнявшись на локте, и смотрела на меня почти
подозрительно единственным глазом, который я мог видеть, ее волосы свисали до
подушки тонкой серой струйкой.Мое сердце билось слишком быстро.
"Да". Я говорила тихо, пытаясь успокоиться. "Это я, мама".
Она нахмурилась.
"Ты... не должен быть здесь".
У кровати стоял стул. Я медленно подошел и сел. Еепристальный взгляд следовал за мной, настороженный, как у животного, приготовившегося к бегству.“Ты не должен быть здесь", - снова сказала она.
"Я вроде как должен был быть. Ты упал. Ты помнишь?”
Она продолжала смотреть на меня какое-то время. Затем выражение ее лица смягчилосьи она наклонилась ко мне и заговорщически прошептала."Надеюсь, Эйлин здесь нет".
Я беспомощно оглядел комнату. "Она не такая, мама
".”Я не должен так говорить, правда. Но мы оба знаем, какая стерва эта женщинаэто. Бедный Карл”. Она выглядела грустной. "И бедный маленький Джеймс тоже. Мы
делаем это только для него, не так ли? Я думаю, ты это знаешь. Нам не нужно
так говорить, но ты понимаешь ”.Она как будто в другом месте, в другое время.
Это было место и время, которые я узнал.
"Да, мам", - сказал я. "Я поняла".
Она снова осторожно легла и закрыла глаза, шепча.
"Ты не должен быть здесь". ”
Хочешь немного воды?” Я сказал.
На мгновение моя мать ничего не сделала. Она просто лежала и дышалауверенно, как будто вопросу требовалось время, чтобы проложить себе путь через
запутанный лабиринт ее разума. Я не верил, что это достигнет
цели, но я не мог придумать, что еще сказать прямо сейчас. И
вдруг моя мать снова проснулась, резко выпрямившись в талии,
протянула руку и схватила меня за запястье так быстро, что у меня не было времени отпрянуть."Ты не должен быть здесь!" - закричала она.
”Мама...—
”Красные руки, Пол! Повсюду красные руки."
Ее глаза были широко раскрыты и немигали, уставившись на меня в абсолютном ужасе.
“Мама...”
“Красные руки, Пол.”
Она отпустила меня и рухнула обратно на кровать. Я встал и пошатнулсянемного назад, белый отпечаток ее хватки на моей коже. Я представил
тренажерный зал в джунглях и площадку с малиновым рисунком, и ее слова снова
и снова повторялись в моей голове в такт моему сердцебиению.Красные руки, красные руки, повсюду красные руки -
—О Боже, это в доме, Пол!"
И тогда лицо моей матери исказилось от боли, и она закричала напотолок, или, возможно, на что-то вне поля зрения выше.
"Это в чертовом доме!”
И с паникой, охватившей все мое тело, я нащупал будильниккнопка.
ТРИВо время летних каникул, когда мне было четырнадцать, моя мама взяла меня и моего
друга Джеймса посмотреть Гриттен-Парк, нашу новую школу.
В то утро мы первым делом приехали к дому Джеймса, и я помню, как мама что-то шептала мне
, пока мы шли по тропинке."Надеюсь, Эйлин здесь нет”.
Я кивнул. Я тоже на это надеялся. Эйлин была матерью Джеймса, но ты бы нея понял это по тому, как она с ним обращалась. Джеймс никогда не
мог ничего сделать правильно в ее глазах, предполагая, что она вообще его заметила. Я всегда
находил ее пугающей. От нее пахло хересом, и, казалось
, она постоянно курила, одной рукой подпирая локоть, подозрительно наблюдая за вами, как
будто она думала, что вы могли что-то украсть у нее.Но в то утро дверь открыл Карл.
Карл был отчимом Джеймса, и он мне очень нравился. Джеймс естественныйотец бросил Эйлин, когда она была беременна, и Карл воспитывал
его, как своего собственного сына. Он был скромным человеком, тихим и добрым,
но, хотя я была рада, что он хорошо относился к Джеймсу, меня также озадачивало, как он
оказался с такой женщиной, как Эйлин. Карл и моя мать были близкими
друзьями с детства, и я подозревал, что для нее это тоже было загадкой. Несколько лет
назад я подслушал разговор между ними двумя. Знаешь, ты можешь добиться
гораздо большего, сказала ему моя мать. И было
долгое молчание, прежде чем Карл ответил. Я действительно не думаю, что смогу.В тот день Карл выглядел усталым, но он тепло улыбнулся нам обоим, прежде
чем позвать Джеймса в дом, который появился через несколько минут.
Джеймс был одет в старые спортивные штаны, грязную футболку и неловко
улыбался. Он был робким мальчиком: застенчивым, милым и беззащитным; всегда отчаянно
пытался угодить всему миру, но никогда не был уверен, чего тот хочет.
И мой лучший друг.
"Тогда пошли, мальчишки", - сказала моя мать.
Мы втроем пошли прочь от дома к главной дороге, котораясоединил наш город с остальной частью Гриттена. Утро было теплым, и
воздух был спертым и полным пыли и мух. Металл эстакады лязгал
под нашими ногами, когда мы пробирались к грязной автобусной остановке на дальней
стороне. Под нами безразлично проносился непрерывный поток фургонов и полуприцепов
. В нашем городе было мало движения, и хотя технически это был
пригород Гриттена, он едва существовал на картах. Даже его название - Гриттенвуд
— придавало больше значения огромному близлежащему лесу, чем идее о том, что
здесь все еще кто-то жил.В конце концов, вдалеке показался автобус.
"У вас есть билеты?” моя мать сказала.
Мы оба кивнули, но я закатила глаза, глядя на Джеймса, и он улыбнулся в ответ. Мымы оба прекрасно ездили на автобусах и посетили Гриттен-Парк в предыдущем семестре,
узнав, что небольшая школа, в которой мы учились до сих пор, закрывается.
Но, хотя Джеймс, возможно, и не признавался в этом, он боялся начинать
новую школу, и поэтому моя мама придумала способ помочь, не
ставя его в неловкое положение, и я была счастлива согласиться с этим.Это было получасовое путешествие. Большая часть Гриттена была пропитана нищетой,
а вид из окна автобуса был настолько унылым, что иногда
было трудно отличить пустые помещения от занятых. Я ничего
так не хотел, как сбежать отсюда — уехать и никогда не возвращаться, — но было
трудно представить, что это когда-нибудь произойдет. В этом месте была гравитация, которая удерживала
все, что было сброшено, там, где оно упало. Это включало людей.Выйдя из автобуса, мы втроем отправились на пятиминутную прогулку в Гриттен-парк.
Школа была намного больше и более пугающей, чем я помнил. Вспортивные залы находились примерно в трехстах футах от главной дороги, их
огромные окна отражали безоблачное небо и удерживали его в стекле. Дальше
было видно главное здание: четыре этажа мрачных, однообразных коридоров,