Файл: Быков, В. В. Методы науки.pdf

работали над установлением правил рассуждения, веду­ щих к истине [193, стр. 279]. Наиболее характерным для работ античных философов (Демокрита, Пифагора, Платона, Сократа и др.) является противопоставление двух видов познания, того, что Платон называет различением знания

имнения, Демокрит — «темного» и «светлого» познания. Они стремились создать критерии правильности рассу­ ждений, обеспечивающей получение достоверного знания. Наивысшим достижением в этой области является логика Аристотеля.

Решая некоторые проблемы достижения достоверного знания, античная философия не могла сделать методы объектом специального исследования. Процесс зарожде­ ния науки еще только начинался. Методологии науки, имеющей объектом познания научные методы, как само­ стоятельной науки не существовало. Философы имели возможность решать вопросы методологии лишь в рамках общегносеологических рассуждений, часто переплетаю­ щихся с натурфилософскими и логическими концепциями.

Этот процесс продолжался и в средние века. Его ис­ торическое значение нельзя недооценить. Философия сы­ грала решающую роль в становлении современной науки том, что она разработала необходимые для ее возникно­ вения гносеологические и логические знания, обратила внимание на теоретические аспекты научных исследований, выдвинула ряд теоретических проблем (строение материи, развитие природы, изучение закономерностей Вселенной

ит. п.), решение которых стимулировало возникновение естествознания. Однако уровень гносеологических и ло­ гических исследований был еще недостаточным для по­ лучения специально-методологических результатов.

Возникновение естествознания оказывает существенное влияние на дальнейшее развитие философии. Формиру­ ются два важных направления во взглядах на методоло­ гические проблемы: рационалистическое (Декарт, Лейбпиц) и* эмпирическое (Бэкон, Локк и другие представи­ тели английского эмпиризма).

Представители рационалистического направления сосредоточили свои усилия на анализе теоретического знания. Они постулировали происхождение такого знания из разума, интеллекта, исходя из идеалистических тео­ рий о врожденных идеях, интеллектуальной интуиции,

априоризма. Отрывая генезис теоретического знания от

10

эмпирии, рационалистическая методология переносила центр тяжести своих исследований на анализ мысли­ тельных операций, формирующих теоретическое знание.

Один из крупнейших представителей рационализма Нового времени— Р. Декарт (1596—1650) — приходит к идее ясности и отчетливости мысли как критерию досто­ верности знания [62, стр. 272].

В своих «Правилах для руководства ума» он по сути дела формулирует ряд общих методологических устано­ вок, сохранивших свое значение и в наше время: 1) не­ обходимо считать истинным только то, что представляется уму столь ясным и отчетливым, что не дает повода под­ вергать это сомнению; 2) встречающиеся затруднения делить на столько частей, сколько возможно и нужно для лучшего их преодоления; 3) начинать с наиболее простых предметов и постепенно восходить к познанию сложного, предполагая порядок даже там, где объекты мышления не даны в их естественной связи; 4) составлять возможно более полные перечни и обзоры исследуемых предметов, чтобы была уверенность в отсутствии упущений.

Наиболее слабым является здесь первый пункт, в котором истинность сводится к субъективному критерию очевидности. При этом понятия науки, метода, здравого смысла, ясности, отчетливости и т. п. определялись ин­ туитивно. Наука по существу еще не являлась объектом исследования. Приемы рассуждений конструировались лишь применительно к тому, как использовать методы геометрии в познании вообще [62, стр. 272]. Перечислен­ ные правила были слишком неопределенными, чтобы по­ служить формированию теоретического знания.. Однако они содержали и такие требования, реализация которых стимулировала более конкретный анализ научных знаний.

В рационалистической методологии были направле­ ния, которые развивали исследования логического строения теоретического знания. Они имели большую предысторию, начиная от заложенных Платоном и Арис­ тотелем основ силлогистической логики и кончая иссле­ дованиями, осуществленными логиками эпохи Возрож­ дения.

Исследования по формальной логике во многом спо­ собствовали анализу логической структуры готового зна­ ния. Познавательная задача здесь сводилась к тому, чтобы

11

найти и сформулировать законы правильной аргумента­ ции. Философы-логики стремились познать приемы рассуждений, применяемые риториками, учеными, особенно математиками, и распространить их на все области че­ ловеческой мысли.

Наиболее крупным представителем этого направления,

дуктивных логических системах. Это создавало необходи­ мые предпосылки для того, чтобы можно было выражать суждения и логические рассуждения с помощью формул и уравнений, что позволило значительно расширить воз­ можности логики — перейти от анализа отдельных сил­ логизмов к изучению строения различных и сложных логических систем с помощью математических методов. «В подготовке методологических взглядов основополож­

о машинизации процесса умозаключения, во-вторых, тео­ ретико-познавательная концепция Джордано Бруно и, в-третьих, мысли Р. Декарта о возможности построения универсального логико-математического метода решения научных задач и в первую очередь математических идей «всеобщей математики»» [176, стр. 214].

Рассматривая логику как науку, «которая учит другие науки методу открытия и доказательства всех следствий, вытекающих из заданных посылок» [176, стр. 1681, Лейб­ ниц предпринял попытку представить логические рас­ суждения в виде исчисления. Но исходные рационалисти­ ческие принципы рассмотрения процесса познания пе могли не привести его к существенным ошибкам. Несо­ стоятельной оказалась его идея о создании «Characteristica Universalis», которая выступала бы в качестве метода всякого человеческого мышления. Она закрывала пути как для решения проблемы изучения реального процесса познания, так и для исследования методов науки. «Однако лейбницевская идея алгебраизации логики и его мечты о вычислительной трактовке задач естествознания получили блестящую реализацию в ходе поступательного развития современной науки и практики» [176, стр. 241].

Систему логического исчисления — алгебру логики — создал Дж. Буль (1815—1864). Она дала мощный импульс

12

к изучению методов математики и использованию их в математических исследованиях. Язык математики кон­ струируется по особым правилам: символы вводятся с фиксированным значением, а операции с символами за­ даются в явной форме.

Вдальнейшем представители математической логики

^начали интенсивно разрабатывать основания математи­ ки, претворяя в жизнь призыв Лейбница «заменить

рассуждения вычислением». В начале X X в. Д. Гиль­ берт (1862—1943) выдвигает программу построения теории доказательства в математике. «Гильбертовская программа исходила из принципиальной возможности записать все предложения (по крайней мере математики) на единообразном и недвусмысленном символическом языке, чтобы дальнейшие суждения как об истинности каждого конкретного утверждения такой формализован­ ной теории (т. е. каждой правильно построенной формулы языка такой теории), так и о плодотворности всей форма­ лизованной схемы в целом основывались не на пристра­ стиях судящего, а на не допускающих колебаний и исклю­ чений правилах логического кодекса» [176, стр. 66].

Реализация гильбертовской программы плодотворно повлияла на развитие методов построения языка, с по­ мощью которого фиксируются знания в математике. Однако полное осуществление ее оказалось невозможным: на пути исследователей неизбежно возникали гносеологи­ ческие проблемы, которые нельзя было решить методами математической логики.

Анализ конструирования языка математики создал не­ обходимые предпосылки для разработки методов построе­ ния языка научного знания. Методы построения опреде­ ленной части языка математики оказалось возможным достаточно корректно описать, что имело важное прак­ тическое значение, так как делало процесс деятельности математика не только более продуктивным, но и контроли­ руемым. Поэтому хотя исследования по математической логике не решили проблему определения понятия «метод», но они создали эталон для способов решения методологи­ ческих проблем, относящихся к определенным фрагмен­ там языка науки. Исследования по математической логике

^ давали достаточные основания для предположения, что методы конструирования языка математики связаны с его строением. Они позволили высказать предположение

13

о наличии у методов построения языка математики свойств (характеристик), которые общи с методами построения языковых каркасов любого научного знания.

Отцом эмпирического направления в методологии науки следует считать Ф. Бэкона (1561—1626). Будучи родоначальником «английского материализма и всей со­ временной экспериментальной науки» [2, стр. 142], он,

можно сказать, предвидел значение опытного знания в развитии науки и с этой точки зрения анализировал познание. Бэкон пытался обосновать следующие прин­ ципы изучения природы: только фактами можно обосно­ вать теорию; человек — истолкователь природы, поэтому он не должен навязывать своих собственных предвзятых идей; не рассуждениями человек постигает тайны приро­ ды, а наблюдением и опытом. Природа вещей, говорил он, лучше обнаруживает себя в искусственных, т. е. экспериментальных, условиях, в ходе целенаправлен­ ного, организованного опыта, эксперимента.

Бэкон разработал метод изучения природы, который он назвал методом научной индукции [39]. Наиболее важные компоненты его сводятся к следующему: «Надо брать как можно больше случаев — как таких, где ис­ следуемое явление есть налицо, так и таких, где оно от­ сутствует, но где его можно было бы ожидать встретить; затем надо расположить их методически, отбросив та­ кие предположения о причине, которые, очевидно, не состоятельны, и дать наиболее вероятное объяснение; наконец, постараться проверить это объяснение дальней­ шим сравнением с фактами» [127, стр. 302—303]. Бэкон стремился вывести теоретическое знание из фактов. Сам процесс вывода рассматривался им как логический про­ цесс индуктивного вывода знания о законе изучаемых явлений из совокупности единичных утверждений о фак­ тах.

Метод научной индукции позволяет, по его мнению, с помощью разработанных им таблиц вывести достовер­ ные теоретические заключения.

Идеи Бэкона развил Дж. Локк (1632—1704), провоз­ гласивший принцип, согласно которому все идеи человек получает из опыта. Душа ребенка, говорил он,— это tabula rasa, которую знаниями заполняет человеческий опыт. Кто ставит своей целью получить достоверные зна­ ния, тот должен строить свои гипотезы на фактах и до-

14

называть их чувственным опытом [110, стр. 130]. Однако если Бэкон в методологических исследованиях пытался все свести к отношению «опыт—теория», то Локк рассмат­ ривал процесс познания как образование идей и понятий из комбинаций чувственных образов. Он выступил пред-

>ставителем сенсуалистического эмпиризма: отношение «чувственность—мысль»—генеральное отношение, к ко­ торому сводится весь механизм процесса познания.

Бэкон и Локк показали необходимость разработки эмпирической методологии и сделали попытку наметить наиболее общие процедуры эмпирического исследования. Значение их работ заключалось в том, что были созданы теоретические предпосылки дальнейшего и более конкрет­ ного подхода к постановке и решению методологических проблем эмпирических исследований. Однако они сфор­

мулировали лишь некоторые исходные принципы таких исследований.

Опираясь на достижения Бэкона, Гершеля [501 и В. Уэвелла [182], Дж. Милль (1806—1873) в своей работе «Система логики силлогистической и индуктивной» сфор­ мулировал основные принципы индуктивной логики [126, стр. 255] и систематизировал методы наблюдения и логического вывода знания о фактах. Индуктивная ло­ гика, по Миллю, учит нас двум вещам: как необходимо правильно наблюдать и как умозаключить на основе этих наблюдений [127, стр. 333]. В научном исследовании философ выделил два связанных между собой компо­ нента: наблюдение и логическую деятельность исследо­ вателя, обратив особое внимание на значение изменений в эксперименте, осуществляемом человеком [126, стр. 346], на те функции, которые играют в эксперименте уже из­ вестные исследователю обстоятельства [126, стр. 345].

На основе анализа процесса научного открытия Милль разработал метод сходства [126, стр. 354], метод разли­ чия [126, стр. 355], косвенный метод [126, стр. 350], метод остатков [126, стр. 361] и метод сопутствующих изменений [126, стр. 364—365]. Их совокупность и составляет, по Миллю, метод научной индукции, с помощью которой осуществляются открытия в науке. Такой подход к про­ цессу познания, начатый Бэконом и развитый его по­ следователями вплоть до Милля, характерен для пред­ ставителей классического^индуктивизма и определяет все присущие ему недостатки.

15

Исследовав способы установления причинно-следст­ венных связей, они наметили наиболее общие характери­ стики эксперимента и указали на его значение в развитии науки. Сам же процесс экспериментального исследования ими не был подвергнут анализу. Выделив в качестве ком­ понентов научного исследования наблюдение и логиче­ скую деятельность, они не фиксировали той системы элементов науки, в которой возможно научное открытие. В силу этого их представления о наблюдении исследо­ вателя носили в значительной степени созерцательный характер, что и породило у них мнение о логике как единственной сфере, в которой происходит научное от­ крытие.

«В классическом индуктивизме бэконо-ыиллевского тол­ ка четко оформилась концепция индукции как логиче­ ского средства формализации п оцессов получения вы­ деления, формирования, открытия общего знания о за­ кономерной связи явлений на основе знания единичных фактов. При этом индукция по существу сводилась к так называемым индуктивным методам исследования — ин­ дукция через простое перечисле не либэ вообще игно­ рировалась (Бэкон), либо рассматривалась как частный случай индуктивных методов (метода сходства — Милль)» [191, стр. 571.

Индукция, по Миллю,— процесс открытия закона [120, кн. 3, гл. 1, § 2J, так как она включает в себя наблю­ дение и логическую деятельность индивидуума. По­ этому вполне логично, считал он, и обращение этого по­ ложения: всякий процесс получения общего знания и есть индуктивный процесс. Действительно, без анализа еди­ ничных объектов не может быть речи о формировании общих законов. Однако Милль не заметил одной труд­ ности: общие знания, законы науки нельзя получить из единичных фактов только с помощью одной индукции. Это уже отмечал В. Уэвелл. «Об индукции,—писал он,— обычно говорят как о процессе, посредством которого мы устанавливаем общее высказывание на основе некоторого количества частных случаев: и часто воображают, что общее высказывание получается лишь из сопоставления случаев или самое большое — из соединения и экстра­ поляции их. Но если мы рассмотрим процесс более тща­ тельно, мы поймем, что это неправильно. Единичные факты но просто берутся вместе, но имеется новый элемент,

16