Файл: Сядристый, Н. С. Тайны микротехники.pdf

«СОТКАНО» ИЗ БУКВ ÿ

Зимняя, ночь. Небольшой железнодорожный вокзал в Купянске на Харьковщине. Сижу в зале ожидания и полусон­ ными глазами смотрю на вокзальные часы. Их стрелки словно прилипли к одним и тем же цифрам. А до прихода поезда еще несколько часов.

На твердых вокзальных диванах в наиразнообразнейших позах, которые не смог бы выдумать самой богатой фантазии художник, дремлют и томятся в ожидании поездов пассажиры.

Против меня сидит женщина. Она читает книгу. Читает и плачет. Именно это привлекает мое внимание. Напрасно ста­ раюсь прочесть незаметно название книги. На обложке его нет. Заинтересованность поднимает меня с места. Проходя мимо, смог прочитать только слова текста, выделенные курсивом: «Да святится имя Твое»...

Прошло примерно полгода. Было время экзаменационной сессии. Как-то зайдя в комнату к сокурсницам, которые в тот день сдавали экзамен, застал одну из них. Склонившись над книгой, она вытирала слезы. «Неужели провалилась на экзаме­ не, она же хорошо учится?» Подойдя ближе, я увидел, что девушка читала художественную книгу. Под абзацами, которые выделялись, повторялись слова, от которых веяло смыслом почти религиозного преклонения: «Да святится имя Твое». «Что за чертовщина!» — вырвалось у меня. И лишь позже я узнал, что это было произведение А. И. Куприна «Гранатовый браслет» — одно из лучших произведений в мировой литера­ туре о любви. После «Гранатового браслета» прочел все напи­ санное Куприным, заново открыв для себя удивительно инте­ ресного писателя, знания о котором, к моему стыду, ограничи­ вались ранее лишь знакомством в пределах школьной про­ граммы.

Примерно в это время в Харькове была организована выставка графических работ западных мастеров прошлого века. Посетив выставку, я был поражен прямо-таки непостижи­

21

мым техническим мастерством исполнения рисунков. Почти каждая графическая работа, независимо от формата, была выполнена с такой прилежностью, что, казалось, ее создание было смыслом всей жизни художника. И в офортах, и в рисун­ ках, выполненных пером, все линии находились в строжайшем порядке. Сотни и тысячи параллельных линий делали форму рисунков, их объем. В одном месте линии утончались, в другом утолщались с почти незаметным для глаза переходом. Одни параллельные линии пересекали (тоже в строжайшем порядке) другие. Поверх этих линий наносились линии других порядков, завершая в своем единстве строгую красоту рисунка. Каждая линия жила, и ее толщина в любом месте была также строго выдержана, как и ее форма. Даже скопировать вручную хотя бы один такой рисунок казалось невозможным. До этого подобные, но более простые по технической филигранности рисунки мне приходилось видеть лишь на денежных знаках.

И что было поразительно — от всех рисунков веяло такой легкостью исполнения, словно художники делали их играючи. Техника исполнения была полностью подчинена художествен­ ному замыслу, абсолютно не враждуя с обобщениями в рисун­ ке. Глядя на эти работы, нельзя было не вспомнить слова Родена: «Только владея в совершенстве техникой, можно заставить зрителя забыть о ней».

Посещая уроки в художественном училище, я попробовал выполнить какой-либо рисунок при помощи пера тем филигран­ ным методом, который когда-то был общепризнанным. Оказа­ лось, стальные перья плохо передают тонкие перемены в нажи­ ме. Ими почти невозможно производить очень тонкие и плавные штрихи без заметного царапания. В старых книгах по академи­ ческому рисунку указывается, что для особо тонких рисунков стальные перья необходимо отжигать и затачивать.

Постепенно я научился из тонких чертежных перьев изго­ тавливать такие, которыми можно наносить линии любой тол­ щины. Легко скользя, такое перо на обыкновенном полуватмане делает линию толщиной в человеческий волос.

Сначала я отжигал перья. Но при этом они все же довольно

22

быстро «стареют», изменяют свой «почерк». Поэтому, перезатачивая перья, решил их не отжигать, а стачивать по толщине. Такое перо, оставаясь пружинистым, приобретало, как и при отжиге, легкую чувствительность к нажиму. И толщина линии оставалась постоянной, пока не стирался кончик. Чтобы линия получалась очень тонкой, перо сначала стачивалось с боков. При этом необходимо взяться пальцами у самого кончика пера, чтобы его верхняя сторона не соскользнула и не истерлась изнутри. Если это случится, плотность разреза пера на конце нарушится и перо будет негодным для тонкого рисунка. Из нескольких перьев выбираются такие, которые имеют плотный разрез.

Когда перо сточено с боков до желаемой ширины (эту операцию лучше делать под увеличением), оно округляется на конце. Для этого ручка берется за самый верхний конец и протягивается по очень мелкой наждачной бумаге с наклоном около 35°. При этом ручку необходимо вращать между пальцами вокруг оси. После каждого протягивания перо пробуется на тон­ кость штриха и на отсутствие царапания. Ручка должна быть очень легкой, иначе перо при вращении будет расклиниваться, и оба кончика пера заточатся, вследствие чего чернила или тушь на конце будут образовывать между кончиками микроско­ пический вогнутый мениск, препятствующий стеканию рас­ твора на бумагу.

Имея целый набор таких перьев, приступил к работе. Хоте­ лось выполнить какой-нибудь рисунок при такой же филигран­ ной и аккуратной культуре ручного труда, которая поражала меня в старинных рисунках.

Мне приходилось видеть самые разные по техническому исполнению портреты: вышитые цветными нитками, выложен­ ные из самоцветов, кусочков древесины разных пород, морских камней и даже семян разных культур. Находясь под впечатле­ нием произведений Куприна, начал рисовать его портрет буква­ ми, используя текст «Гранатового браслета». Этот прием по своей трудности и изяществу был чем-то сродни техническому приему, применяемому в старинных рисунках: та же неисправи-

23

мость уже проведенных линий, то же строгое требование к их толщине в каждом месте рисунка.

Через два месяца портрет писателя был готов. Светотене­ вое решение его было достигнуто только за счет разной толщины и ширины букв. Работа представляла собой перепи­ санный тушью текст «Гранатового браслета». А сквозь текст словно проглядывал портрет Куприна. Высота букв равнялась 1 миллиметру. В техническом отношении главная трудность при рисовании портрета описанным способом заключается в

том, что, ставя каждую букву, надо быть очень внимательным к ее толщине и ширине и одновременно быть еще более внима­ тельным ко всему светотеневому решению портрета в целом.

Почувствовав уверенность в выполнении такой необычной работы, решил «соткать» из букв и портрет Ильича. Выписывал его полным текстом трудов В. И. Ленина «Очередные задачи Советской власти», «Великий почин», а также текстами отдель­ ных статей о мире. Эти произведения я выбрал, руководствуясь тем, что в них сформулированы главные ленинские принципы построения социализма.

Этот портрет отличается от прежнего большим светотене­ вым диапазоном и на расстоянии вытянутой руки выглядит как обычный академический рисунок, выполненный тушью. Кратко расскажу, как он создавался.

Всем нам хорошо известно лицо Владимира Ильича. Но

гах и журналах, на открытках, можно увидеть, что все они, каза­ лось бы, одинаковые, в чем-то различны между собой. Причем каждому человеку наиболее сходными кажутся не одни и те же портреты. Поэтому, взявшись за такую работу, я собрал боль­ шое количество портретов и фотографий В. И. Ленина. Те, которые показались мне наиболее удачными, перерисовал. Вскоре, не глядя на портрет, я мог свободно нарисовать лицо вождя по памяти.

Больше всего понравился мне один малоизвестный портрет В. И. Ленина, написанный художником П. В. Васильевым. Он

25

казался наиболее сходным с фотографиями вождя. Ленин на нем предельно прост и почти статичен, но в этой статичности художник словно уловил зарождение мысли и начало движения лица. Именно поэтому портрет в психологическом восприятии не исчерпывается, сколько на него ни смотришь. Художник с одинаковой тщательностью и вниманием прорисовывал весь портрет, не выделяя какой-либо особенности или черты лица, к чему часто сознательно стремятся художники.

На основе этого портрета лишь с небольшими графиче­ скими отклонениями, продиктованными изучением других портретов и фотографий, а также особенностями приема, нари­ совал новый. Потом перерисовал его еще несколько раз и выбрал наилучший вариант.

При выписывании портрета буквами не допускаются ни поправки, ни усиления, ни ослабления светотени на уже выпи­ санных местах. Рисовать при таком условии, выдерживая све­ тотеневой диапазон от самого светлого до самого темного во всем портрете, нелегко. Писать по эскизу более или менее уточ­ ненного характера нельзя, бумага должна быть первично чистой. Для контроля все время рядом находился портретобразец. Общий контур тонко намечался на ватмане заполиро­ ванным кончиком иглы. Расчет количества текста проводился до работы. Размер портрета 48x38 сантиметров — 140 000 букв уложены в 480 строчек, высота которых 1 миллиметр. Портрет выписывался тушью, ежедневно по 10—16 часов в течение лета и осени.

заснеженные хризантемы

Кто не слышал знаменитого полонеза Михаила Клеофаса Огинского «Прощание с родиной», о создании которого суще­ ствует не меньше легенд, нежели о жизни его автора! Архивы польского композитора, бойца и государственного деятеля сви­ детельствуют о его любви к русской культуре. Известный период жизни Огинский проживал в России. Он изучал русские песни, музыку русских композиторов. Кроме полонезов, Огинский

26

создал много маршей, вальсов, мазурок, романсов, написал одноактную оперу. Но наилучшим и самым популярным его про­ изведением был и остается полонез «Прощание с родиной».

Впервые этот полонез я услышал осенью, в пору, которую называют золотой. Был воскресный день. Мы вдвоем с сокурс­ ником В. Кривовым целый день бродили по осеннему лесу, тянувшемуся вдоль реки Донец. Широколиственный клен и осина уже начинали ронять листья. Непроходимые заросли тер­ на, опоясывающие окраины лесов и опушек, синели от изоби­ лия вызревших ягод. В золотистом брожении света редкостно и драгоценно выглядели ярко-красные плоды шиповника. Тишина уходящего лета своей торжественностью возвышала и лес и чистое небо.

И вдруг издалека, со стороны села, белеющего в просветах золотисто-желтого леса, медленно и величаво поплыла неиз­ вестная мне мелодия. Будто колеблемая легким ветерком, она все четче и четче наплывала на охваченные осенним багрянцем бескрайние леса.

Мы остановились. «Полонез Огинского», — сказал Влади­ мир. А мелодия нарастала. Ее ритм становился все яснее и величественнее. Чувствовалось, как вместе с холодком рожда­ ющегося в сердце восторга надвигался вал удивительных зву­ ков. Так во время надвигающегося шторма из необозримых просторов океана, охватывая горизонт, разрастается и наплы­ вает на берег первая гигантская волна.

Мы стояли, слушая. А мощный сельский динамик продол­ жал творить чудо. Каждый лист, ветка, дерево, каждое пустое птичье гнездо — все вместе с зеркальной рекой и лесными далями соединялось мелодией в единую симфонию уходящего лета, уходящего времени.

С того дня меня не покидала мысль сделать работу на тему полонеза. Решение пришло совсем случайно четыре года спу­ стя.

Глубокой осенью я приехал домой в родное село. Шел первый снег. Он старательно выбеливал вспаханные поля, нагие сады, размытые осенними дождями безлюдные дороги.

27

Проходя через сад, я увидел высокий, в рост человека, зеленый куст полудиких хризантем, которые в народе называют «разлу­ ка», «прощание». Хлопья снега осторожно ложились на темно­ зеленые листья, на крупные желтые цветы, под тяжестью кото­ рых крайние стебли куста склонялись до самой земли. Подошел ближе. Белизна снега лишь подчеркивала ослепительную чистоту цветов, которые среди осенней пустынности казались чудом. И мне вспомнился старинный полонез, в грусти которого больше жизнеутверждающей силы, нежели в иных произведе­ ниях веселого характера.

...Вот как выглядит миниатюра, посвященная Огинскому, в окончательном варианте.

На подставке размером 5x5 сантиметров — соразмерная ей по величине лира, вырезанная из белого рога. Струны сделаны из волоса. А на струнах маленький цветок диаметром 5 миллиметров. Это стилизованный по форме полный цветок хризантемы нежно-желтого цвета. Он имеет 99 лепестков, рас­ положенных в строго геометрическом порядке. Лепестки очень тонки, словно цветок составлен из наложенных друг на друга снежинок. На стебле один-единственный листочек размером 2x5 миллиметров. На нем написан весь полонез «Прощание с родиной» — всего около 600 музыкальных знаков. Листок выполнен из стекла. Прочитать ноты полонеза можно лишь под микроскопом. Толщина линий —3—4 микрона.

Вся работа выполнена вручную. Одна из самых сложных задач — правильно разлинеить стекло. Поле зрения и глубина резкости существующих микроскопов очень ограничены. И чтобы провести каждую последующую линию, необходимо было передвинуть стекло под объективом и отодвинуть линейку на место будущей линии. Это все равно что по ходу выточки часовых деталей вынимать их время от времени из станка, а потом вставлять обратно, стараясь при этом добиться микрон­ ной точности изготовляемой детали. Но даже часовые дета­ ли — намного грубее и при изготовлении требуют меньшей точ­ ности.

Все нотные линии проводились при строго одном положе-

28