Добавлен: 13.03.2024
Просмотров: 23
Скачиваний: 0
СОДЕРЖАНИЕ
Глава 1. Теоретические аспекты значения аналогии в уголовном праве
1.1. Историко-правовой анализ аналогии в уголовном праве
1.2. Отношение к аналогии права и аналогии закона в современный период
Глава 2. Проблемы применения аналогии в уголовном праве современной России
2.2. Проблема соотношения аналогии закона и расширительного толкования закона
Формирование позитивной ответственности личности невозможно без уяснения положений закона. В связи с этим широкое правовое регулирование нередко становится препятствием для интерпретации личностью своих субъективных прав и обязанностей в сфере оборота наркотиков.
В то же время апеллирование в законе общедоступными с этимологической точки зрения терминами позволяет уголовному закону сформулировать идеальное понятие, обладающее мощной превентивной силой.
К таким дефинициям, не известным до недавнего времени отечественному уголовному законодательству, с нашей точки зрения, относятся понятия "психотропные вещества", "аналоги" и "новые потенциально опасные психоактивные вещества".
Понятие "психотропные вещества" появилось в отечественном праве в связи с ратификацией Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1978 г. № 8282-IX Конвенции о психотропных веществах 1971 г. В действительности фармакологический смысл терминов "наркотические средства" и "психотропные вещества" не всегда соответствует юридическому понятию, отраженному в списках перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 30 июня 1998 г. № 681. С точки зрения медицинской науки ряд психотропных веществ в настоящее время не отнесен к таковым ни международным, ни национальным правом (например, хлорпромазин - ларгактил, аминазин).
До сих пор не уяснено использованное законодателем понятие "новые потенциально опасные психоактивные вещества". Несмотря на наличие определенной правовой базы, регламентирующей статус рассматриваемых предметов преступлений, фармакологическая составляющая данных веществ остается дискуссионной. Большинство авторов отмечают сходство новых потенциально опасных психоактивных веществ с наркотическими средствами, психотропными веществами, сильнодействующими и ядовитыми веществами.
Структурное расположение ст. 234.1 в гл. 25 УК РФ дает основание полагать, что новые потенциально опасные психоактивные вещества имеют отношение к сильнодействующим или ядовитым веществам. Вместе с тем согласно пояснительной записке к проекту федерального закона № 638953-6 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" законопроект "направлен на противодействие обороту новых психоактивных веществ, воспроизводящих основную химическую структуру наркотических средств или психотропных веществ и схожих с ними по физиологическому воздействию на организм человека (так называемых спайсов)". Однако общеизвестно, что спайсы относятся к группе синтетических наркотиков.
Постановлением по делу об административном правонарушении мирового судьи судебного участка № 2 Приволжского судебного района в Ивановской области от 27 сентября 2016 г. Ч. признан виновным в потреблении нового потенциально опасного психоактивного вещества "спайс" (каннабиноида JWH-018), включенного в перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, утвержденный Постановлением Правительства РФ, и отнесенного к наркотическим средствам, оборот которых в России запрещен (ч. 1 ст. 6.9 КоАП РФ).
Таким образом, под новыми психоактивными веществами ошибочно понимаются аналоги наркотических средств и психотропных веществ, относящихся к категории синтетических каннабиноидов. Очевидно, что ст. 234.1 УК РФ предусматривает более мягкие санкции по сравнению со ст. ст. 228, 228.1 УК РФ и не может быть применена при квалификации незаконного оборота аналогов наркотических средств и психотропных веществ.
Как представляется, задача законодателя в части уточнения предметов преступлений в ст. ст. 228 - 232 и ст. 234.1 УК РФ состоит в использовании средств юридической техники, позволяющих донести содержание правовых предписаний до лиц, обязанных соблюдать закон.
Использование законодателем терминов "средства", "вещества" наряду с понятием "аналоги" создает впечатление материальной подобности данных предметов, характеризующихся определенными физическими состояниями: жидким, порошкообразным и т.д. Однако в соответствии с Федеральным законом от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах" аналогия между средствами устанавливается на основании внутренних характеристик: схожести химической структуры и психоактивных свойств (ст. 1).
Отсутствие в УК РФ доступного понятия средств, представляющих угрозу для здоровья населения, изъятых из свободного гражданского оборота, создает трудности в уяснении общественной опасности незаконного оборота наркотиков для здоровья населения. Терминологическое перенасыщение ст. ст. 228 - 232 и ст. 234.1 УК РФ создает дополнительные трудности в уяснении рассматриваемых уголовно-правовых норм, приводит к смешению различных по уровню познания предметов.
Таким образом, перечисление в диспозициях статей аналогичных по содержанию признаков незаконного оборота наркотиков приводит к выхолащиванию духа уголовно-правовых запретов, носящих всеобщий охранительный характер. Тогда как на практике определить смысл тех или иных уголовно-правовых понятий может только специалист.
В то же время соблюдение требования лапидарности изложения правовой нормы не должно препятствовать уяснению ее содержания. Положительным в связи с этим представляется опыт иностранных государств, имеющих отдельные законы об уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков.
2.2. Проблема соотношения аналогии закона и расширительного толкования закона
Сегодня существует и проблема соотношения аналогии закона и расширительного толкования закона. Одни авторы трактуют расширительное толкование как скрытую аналогию уголовного закона; другие авторы уверены в том, что расширительное толкование, в отличие от аналогии закона, не изменяет объем действия правовой нормы, а лишь помогает установить подлинную волю законодателя; третьи авторы считают, что расширительное толкование так же, как и аналогия закона, должно быть запрещено, поскольку его необходимость вызвана пробелами и недостатками закона, которые могут быть устранены только законодателем.
Изначально следует определить, что такое "расширительное толкование" закона. "Расширить", то есть сделать более широким, более обширным; увеличить в числе, объеме; сделать более широким по содержанию, усилить, углубить. Отсюда "расширительный" это не буквальный, а широко объясняющий, широко понимаемый. Иначе говоря, выходящий за рамки буквально очертаного содержания. Таким образом, получается, что расширительное толкование это не буквальное объяснение, а объяснение, выходящее за рамки содержания или объема законодательства. Поэтому расширительное толкование можно определить как завуалированную форму реализации аналогии уголовного закона. А так как применение уголовного закона по аналогии не допускается, то и расширительное толкование не должно применяться. В связи с этим в УК РФ следует указать, что расширительное толкование, как одна из форм реализации аналогии закона, не допускается.
Так, в российской правоприменительной практике, по мнению, Л.В. Иногамова-Хегай, использование рабского труда трактуется расширительно[27]. Под использованием рабского труда понимается и использование труда человека, находящегося в подневольном состоянии. Указанный криминалист считает, что расширительное толкование понятия "использование рабского труда" является недостаточно обоснованным и противоречит конституционному положению о толковании неустранимых сомнений в виновности лица в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 49 Конституции РФ[28]). Таким образом, если прийти к выводу о том, что правоприменитель чрезмерно широко понимает объективную сторону анализируемого деяния, придется заключить: имеет место не просто расширительное толкование уголовного закона, но применение его по аналогии, что запрещено ч. 2 ст. 3 УК РФ[29].
Однозначно неприемлемым с точки зрения правоохранительной практики является предположение С.В. Павлуцкой, считающей, что изменение законодательной формулировки в данном случае не нужно, поскольку указанную в законе цель ("использование органов или тканей потерпевшего")" следует толковать расширительно, т.е. не только для трансплантации, но и для каннибализма, "ритуального" убийства и др."[30]. Подобное толкование является излишней вольностью со стороны правоприменителей, и более правильным решением было бы внесение соответствующих изменений в текст Уголовного кодекса РФ, если законодатель сочтет это необходимым. В отличие от частного права, уголовное право является отраслью публичной, что накладывает определенный отпечаток на характер использования его норм. Однако запрещается применение уголовного закона по аналогии. Предложенное же С.В. Павлуцкой расширительное толкование как раз и представляет собой применение закона по аналогии, поскольку понятия каннибализма и "ритуального" убийства изначально не входят в конструкцию состава преступления (более того, они вообще не упоминаются в уголовном законе). Следовательно, применение к таким случаям нормы п. "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ будет распространением действия закона на случаи, хотя в чем-то сходные с предусмотренными, но все же в нем не указанные, что явно может трактоваться как аналогия закона, то есть прямо запрещенное УК РФ действие[31].
Несмотря на то что теория о нормативной природе разъяснений, содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, становится все более популярной, разрешать сложившуюся коллизию различного толкования по аналогии с правилами разрешения конкуренции уголовно-правовых норм вряд ли допустимо. Круг должностных лиц как одной из групп субъектов служебных преступлений очерчен в п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ. Однако в нем содержится оговорка о том, что перечисленные в примечании лица признаются должностными в статьях гл. 30 УК РФ "Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления", в связи с чем данная норма стала предметом широкой дискуссии о возможности применения этого определения в других статьях УК РФ, предусматривающих ответственность должностных лиц[32].
Существует мнение о невозможности его распространения на субъекты преступлений, предусмотренных статьями, расположенными в других главах УК РФ, в силу запрета на применение уголовного закона по аналогии[33]. Противоположная точка зрения, допускающая использование п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ при толковании любых норм, закрепляющих составы должностных преступлений, обосновывается тем, что в данном случае применение уголовного закона по аналогии отсутствует, поскольку названное примечание "не закрепляет состава юридически значимого поведения или его юридических последствий"[34]. Названную позицию применима, поскольку правоприменитель поставлен в положение, в котором он вынужден толковать уголовно-правовую норму, а без единообразного понимания такого важного элемента состава преступления, как его субъект, невозможно добиться однородности правоприменительной практики.
Вывод по аналогии, допустимо использовать также и в тех случаях, когда законодатель по тем или иным причинам ограничивает сферу действия толкования какого-либо понятия, но объективно ее следовало бы расширить. Так, не остается каких-либо других вариантов, кроме как толковать понятие "должностное лицо", употребляемое в ч. 1 ст. 169, а также ст. 170 УК РФ, без соответствующих разъяснений, в соответствии с примечанием 1 к ст. 285 УК РФ, хотя данное примечание распространяется только на гл. 30 УК РФ. По нашему мнению, поскольку примечание 1 к ст. 285 УК РФ не закрепляет состава юридически значимого поведения или его юридических последствий, то его можно использовать при толковании ч. 1 ст. 169 и ст. 170 УК РФ. Причем это толкование не будет являться аналогией, поскольку, повторим, применяться будут перечисленные статьи, а примечание 1 к ст. 285 УК РФ будет использоваться при толковании признаков субъекта преступления[35].
Но тем не менее очевидно, что место для вывода по аналогии следует законодательно оставлять лишь в тех случаях, когда в уголовно-правовой норме невозможно очертить весь спектр юридических явлений. Ситуация с понятием "должностное лицо", употребляемым в ч. 1 ст. 169 и ст. 170 УК РФ, явно не связана с такими случаями. В связи с этим мы не видим противоречий в том, чтобы текст примечания 1 к ст. 285 УК РФ "Должностными лицами в статьях настоящей главы..." изменить следующим образом: "Должностными лицами в статьях настоящего Кодекса...".
Бланкетный характер уголовно-правовых норм об ответственности за незаконный оборот оружия приводит к постановке и других вопросов, связанных с применением вывода по аналогии.
Например, непростая ситуация сложилась с толкованием понятия "основные части огнестрельного оружия", употребляемым в ст. 222 УК РФ. Так, согласно ст. 1 Федерального закона "Об оружии" к основным частям огнестрельного оружия относятся: ствол, затвор, барабан, рамка и ствольная коробка[36]. Этот перечень основных частей огнестрельного оружия был учтен законодателем в ч. 1 ст. 226.1 УК РФ, в диспозиции которой он был указан в неизменном виде. При этом в данной статье не говорится, распространяется ли это пояснение на все нормы УК РФ либо оно применимо только для ст. 226.1 УК РФ. С другой стороны, понятие "основные части огнестрельного оружия" в УК РФ используется и в ч. 1 ст. 222, но в ней не раскрывается его содержания.
--------------------------------
<14>
Для толкования данного признака логично было бы обратиться, с одной стороны, к ст. 1 Федерального закона "Об оружии", поскольку именно там дается соответствующее определение. С другой стороны, согласно разъяснению, содержащемуся в п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5, основными частями огнестрельного оружия являются не только перечисленные пять частей, но также ударно-спусковой и запирающий механизмы. Ко всему прочему, как уже было отмечено, перечень основных частей огнестрельного оружия указан в ч. 1 ст. 226.1 УК РФ, поэтому гипотетически можно путем вывода по аналогии толковать рассматриваемое понятие и применительно к ст. 222 УК РФ. Какое же из трех толкований является наиболее предпочтительным с точки зрения соответствия принципу законности?
