Файл: Становление фиксированного порядка слов в английском языке(СТАНОВЛЕНИЕ ФИКСИРОВАННОГО ПОРЯДКА СЛОВ В ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА).pdf

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования грамматического, семантического и стилистического аспектов порядка слов английского языка очень велика, т.к. понимание построения английского предложения - это один из самых важных аспектов при его изучении, ведь все языки разные по своему морфологическому и синтаксическому строю.

К настоящему времени накопилось уже достаточно фактических данных о значимости последовательности компонентов в результате применения анализа на основе комбинаторики (дистрибутивного анализа), учета позиционных и комбинаторных характеристик слов и маркеров, а также данные по разработке грамматики зависимостей Д. Хейса, Л. Лесерфа, И. А. Мельчука в разных вариантах. Во всех этих разработках, однако, превалировала моноконцептуальность, т. е. исходными данными служили форма в ее прескриптивном ракурсе. Центральным вопросом оставалось изучение общих закономерностей линейного расположения всех компонентов предложения, что впоследствии приняло определенную направленность – разработку методологии машинного перевода, в результате чего было сформулировано так называемое свойство проективности языка (И. Б. Долинина, И. А. Мельчук, Л. Н. Иорданская, Л. Лесерф, В. А. Ингве и др.). Меньше всего изучались возможные модификации и тем более не рассматривалась семантика происходящих при этом изменений.

Цель данной работы - изучить особенности становления фиксированного порядка слов в английском предложении.

ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ ФИКСИРОВАННОГО ПОРЯДКА СЛОВ В ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА

О закреплении порядка слов в английском следует сказать особо, поскольку именно этот фактор привёл к употреблению различных стратегий топикализации в сравниваемых языках. Основные различия русского и английского в этом отношении собраны в приведённых ниже цитатах.

«Нарушение прямого порядка слов в повествовательном предложении в английском языке выглядит как нечто необычное, как выразительное стилистическое средство. Здесь мы впервые и в наиболее непосредственном виде сталкиваемся с выражением логики мышления в грамматической форме аналитических языков, ибо ясно, что прямой порядок слов в предложении совпадает с последовательностью логических компонентов (субъект - предикат - объект)». [Аполлова, 1977].

«В современном английском порядок слов относительно жёсткий. В древнеанглийском отношения между членами предложения выражались другими средствами, из- за чего и порядок слов мог варьироваться в значительно большей мере. Как и другие германские языки, древнеанглийский был языком флективного строя, то есть функция слова в предложении определялась по его окончанию. Со временем большинство этих окончаний исчезло...». [Crystal, 1995, р. 20]

«С исчезновением окончаний важность порядка слов становилась критической, в результате чего и возникла грамматическая система, очень похожая на современную. В отрывке из “Peterborough Chronicle” характерная для древнеанглийского тенденция ставить дополнение перед глаголом больше не наблюдается.» [Crystal, 1995, р. 32]

Начало современному изучению типологии базового порядка составляющих в языках мира было положено во второй половине XX в. американским лингвистом Джозефом Гринбергом. Гринберг выделил шесть базовых порядков составляющих в предложении — SOV, SVO, VSO, VOS, OVS, OSV — и установил некоторые импликативные отношения между этим и другими порядками, например, с вероятностью, большей, чем случайная, можно ожидать, что в языках с доминирующим порядком VSO зависимое прилагательное стоит после существительного. Однако в современной лингвистике базовый порядок составляющих в предложении не считается достаточным для типологической классификации порядка слов в языках мира и определяющим все частные порядки, такие как порядок расположения адлогов и именных групп и др

Порядок слов SVO, который и в древнеанглийском играл важную роль, окончательно утвердился в начале среднеанглийского периода» (Crystal, 1995, р. 32).

«Большая грамматическая нагрузка порядка слов ведёт к тому, что возможности использования порядка слов не для грамматических целей в английском языке значительно ограничены. В русском языке для оживления речи и для придания ей характера спокойного повествования можно относительно свободно переставлять слова; в английском же языке этого делать почти нельзя, так как есть опасность нарушить синтаксические связи между словами. [3] Прежде всего следует отметить использование порядка слов для разграничения между подлежащим и прямым дополнением. Ведь, как известно, различие между именительным и объектным падежами в английском языке проводится только у личных местоимений, но даже и у этой категории слов оно не всегда является чётким, поскольку местоимения it и you в указанных падежах совпадают по звучанию» (Смирницкий, 1957).

«Примером таксемы порядка следования является такая аранжировка, в соответствии с которой форма действующего лица предшествует форме действия в обычном типе английской конструкции "деятель-действие": John ran. В языках, где используются очень сложные таксемы селекции, порядок следования является в большинстве случаев недистинктивным и передаёт лишь определённые коннотации. В таком латинском словосочетании, как pater amat filium (отец любит сына), синтаксические отношения являются полностью селективными (перекрёстное согласование и управление), и слова могут располагаться в любом порядке (pater filium amat; filium pater amat и т.д.), разница здесь лишь в эмфазе и живости. В английском языке таксемы порядка следования появляются для передачи различия между конструкцией "деятель-действие" и "действие-объект действия", как в John ran (Джон бежал) и catch John (лови Джона). Различия между John hit Bill (Джон ударил Билла) и Bill hit John (Билл ударил Джона) зависит полностью от порядка следования» (Блумфилд, 2002, с. 210).

Именно из-за становления жёсткого порядка слов SVO вымерли или сменили свою форму на личную такие выражения, как англ. Me rues; Me boots; Me marvels; Me forthinks; Meseems; Methinks; Melists; Me ails; Me owe / awe; Me grieves; Me pleases, где дополнение стояло на первом месте. С закреплением жёсткого порядка слов носителям языка становилось всё менее понятно, что именно является субъектом, а что - объектом в безличных конструкциях; и только если первый член предложения являлся неодушевлённым предметом или абстрактным понятием, можно было догадаться, что дополнение после глагола выступает в роли реального субъекта: This motion likes me well; It likes vs well; But that that likes not you pleases me best; Мжк better would it like him to be the messenger of gladness; Some [women - Е.З.] are made to scheme, and some to love: and I wish any respected bachelor... may take the sort that best likes him (Jespersen, 1918, р. 82-83). На более ранних стадиях в английском доминировал порядок слов SOV, но топикализация объекта была вполне приемлема. Вот, например, как выглядело соотношение различных сериализаций в “Pastoral Care” Альфреда (900 г.): SVO - 26 %, SOV - 44 %, VSO - 6 %, OVS - 2 %, VOS - 1 % (von Seefranz-Montag, 1983, р. 92; cp. Jespersen, 1918, р. 77). По данным “The Cambridge Encyclopedia of the English Language”, в текстах XII в. (ранний среднеанглийский) порядок слов SVO наблюдался в 62 % предложений (подсчитывалось по книге “Ormulum” монаха Орма), SOV - в 14 %, VSO - в 11 %, OSV - в 8 %, OVS и VOS - в общей сложности в 5 % (Crystal, 1995, р. 44), то есть удельный вес SOV резко сократился. В современном английском примерно 90 % предложений, имеющих в своём составе подлежащее, сказуемое и дополнение, имеют структуру SVO (Crystal, 1995, р. 220); в первой главе приводились другие данные (80 %), основанные на другом источнике. [1]

Доминирование SOV является характерной чертой многих древних индоевропейских языков (Gamkrelidze, Ivanov, 1995, р. 277-279; Grace, 1974, р. 364; Nafiqoff, 2004), в том числе хеттского, санскрита, латинского, греческого (Grace, 1974, р. 3). SOV являлся доминирующим порядком слов в протославянском (Dezso, 1980, р. 24; Бирнбаум, 1986, с. 145, 303), на котором говорили в I в. (Janson, 2002, р. 33), общеиранском (Эдельман, 2002, р. 112), самом индоевропейском и протогерманском (Lehmann, 1972, р. 241, 243-244; Gamkrelidze, Ivanov, 1995, р. 277-278; “The Cambridge History of the English Language”, 1992. Vol. 1, р. 60; Mallory, Adams, 2006, р. 47; Bauer, 2000, р. 337; Ringe, 2006, р. 64, 295; Климов, 1977, с. 212; «Атлас языков мира», 1998, с. 27; Bomhard, Kerns, 1994, р. 20, 167-168), если таковой вообще существовал.

В современном русском SVO встречается чаще всех остальных сериализаций, то есть SOV отошёл на второй план (Comrie, 1983, р. 82; “Languages and Their Status”, 1987, р. 108), причём русские дети поначалу даже игнорируют падежные окончания в предложениях с иными сериализациями, предпочитая анализировать такие предложения по схеме SVO: Женщину защищает Виктор gt; Женщина защищает Виктора (“Languages and their Status”, 1987, р. 108). SOV характерен для эргативных языков (Dezso, 1980, р. 22; Nafiqoff, 2004; Панфилов, 2002; Климов, 1983, с. 74), их переход к SVO обычно связан с номинативизацией[61]. SVO в эргативных языках вообще невозможен: “Ergative systems are found only in SOV and VSO languages. SVO languages are never ergative” (“The Universals Archive”, 2007; cp. Bomhard, Kerns, 1994, р. 164165). Для активных языков характерен либо SOV (чаще), либо OVS, что, как полагает Г.А. Климов, выражает синтаксическое доминирование глагола- сказуемого над остальными членами предложения (Климов, 1977, с. 115; Климов, 1983, с. 73; cp. Schmidt, 1979, р. 336). Дж. Николс ставит, однако, такую корреляцию под сомнение, о чём уже говорилось во второй главе. [1, 3]

Как показывают статистические данные, употреблявшийся в древних индоевропейских языках порядок слов, как и употребляющийся ныне, являются чрезвычайно распространёнными во всём мире, что, возможно, свидетельствует об их «природности», то есть близости основным принципам человеческого мышления. Так, из 174 языков, исследованных Дж. Николс, объект предшествует субъекту всего в 12 (причём по четырём из них данные противоречивы); порядок слов SOV является самым распространённым (Nichols, 1992, р. 302-306).

Дж. Гринберг, занимавшийся типологией языков всего мира, пришёл к выводу о том, что подавляющее большинство языков использует сериализацию, где субъект предшествует объекту, то есть SVO, VSO и SOV (Grace, 1974, р. 321; cp. Comrie, 1983, р. 86). По данным “World Atlas of Language Structures” (электронная версия), на 1228 проверенных языков приходится 497 с порядком слов SOV, 435 - SVO, 85 - VSO, 26 - VOS, 9 - OVS, 4 - OSV, 172 - свободный (“World Atlas of Language Structures”, 2005).

У Л. Ухлировой приводятся следующие данные: из 402 исследованных языков 44,8 % относились к типу SOV, 41,8 % - к типу SVO (UhHrova, 2005, р. 601). Авторы «Архива универсалий» считают SOV наименее маркированным и, соответственно, наиболее естественным порядком слов: “Universal Hierarchy of Markedness of basic word orders: SOV lt; SVO lt; OVS lt; VOS lt; VSO lt; OSV” (“The Universals Archive”, 2007).

Американский исследователь Ю. Грейс, хотя и признаёт, что порядок слов в индоевропейском соответствовал SOV, глубинным порядком слов считает SVO, как и в латыни, санскрите, греческом, хеттском, всех славянских, романских и германских языках, литовском, албанском и других языках индоевропейской семьи (Grace, 1974, р. 360-361, 365). Это противоречит теории о «естественности» порядка слов SOV. Э. Эндрюс, напротив, видит в немецком под стандартным порядком слов SVO «скрытый» истинный порядок слов SOV (Andrews, 2001, р. 92). Тот факт, что некоторые учёные связывают сериализацию SOV с мышлением древнего человека, а SVO - с мышлением современного (cp. Toyota, 2004, р. 9-10; Климов, 1983, с. 74), следует воспринимать с осторожностью, поскольку, например, в “Lexikon der germanistischen Linguistik”, напротив, высказывается предположение, что именно SOV отражает глубинную структуру человеческой речи (“Lexikon der germanistischen Linguistik”, 1980. Bd. 4, S. 640); это в какой-то мере подтверждается склонностью к данному порядку слов в речи афатиков (Лурия, 1979, с. 282). В “Encyclopedia of Language and Linguistics” говорится, что порядок SVO является типичным для аналитических языков (“Encyclopedia of Language and Linguistics”, 2006, р. 8207). В определённой мере с последним утверждением коррелируют 8-я и 180-я грамматические универсалии из «Архива универсалий» университета Констанц: “If in a language the verb follows the nominal subject and the nominal object as the dominant order [= SOV, OSV - Е.З.], the language almost always has a case system”; “Case-marking for subject vs. object correlates positively with SOV and negatively with SVO” (“The Universals Archive”, 2007; cp. «Атлас языков мира», 1998, с. 102), то есть можно предположить, что переход от SOV к SVO есть следствие аналитизации. [1]

Т. Веннеман высказал предположение, что распад падежной системы может быть универсальным явлением либо только для индоевропейских языков, либо для всех языков мира (намекая таким образом на некие эволюционные процессы, связанные с развитием человеческого мышления), и что результатом этих процессов является переход от SOV к SVO (Comrie, 1983, р. 205).

Л. Тодд в книге по креолистике пишет, что опыт сравнительного анализа индоевропейских языков показывает явную тенденцию в плане жёсткости порядка слов: языки, которые мало смешивались с окружающими и сохранили флексии, демонстрируют свободный порядок слов, а языки, которые вступали в активные контакты, служили в качестве лингва франка или подверглись креолизации (как, возможно, английский), теряли флексии и становились более зависимыми от порядка слов (Todd, 1990, р.