Файл: Понятие и функции деяния в уголовном праве.pdf

Субъект посягательства также не определяет общественную опасность деяния. От того, совершил кражу 13-летний или 14летний подросток, общественная опасность ее не повышается и не понижается. В отечественной уголовно-правовой и криминологической науке признается, что малолетнее лицо не должно привлекаться к уголовной ответственности, но никак не в силу того, что деяния малолетних не могут обладать признаком общественной опасности, а в силу недостаточной психической зрелости субъекта [18, с.27].

Конечно, в уголовном законодательстве предусмотрено огромное количество преступлений со специальными субъектами, тогда мы сталкиваемся с одним из двух случаев:

- специальный субъект — обязательный признак преступления в силу своей «специальности». Без него нет и преступления по своей сути. Так, получение взятки (ст.290 УК РФ) возможно только должностным лицом, что вытекает из самой сущности понятия «взятка»;

- действительно повышается общественная опасность деяния, но не из-за субъекта, его совершившего, а за счет «удвоения» объекта посягательства, то есть посягательство нарушает две или более группы общественных отношений, за счет чего и происходит повышение общественной опасности [27, с.49].

Общественная опасность личности как социально-психологической категории также не может служить основанием установления уголовной ответственности. Следует обратить внимание, что криминализируются только деяния, а не признаются преступниками определенные категории лиц, обладающие определенными социально-психологическими установками и признаками [17, с.27].

Общественная опасность личности имеет значение для криминализации лишь постольку, поскольку она причинно связана с общественно опасным деянием и его последствиями, и эта личность требует применения к ней мер государственного или общественного воздействия в целях общей и специальной превенции.

Тем не менее, общественная опасность личности не имеет самостоятельного значения для криминализации и должна рассматриваться как вспомогательное понятие для более глубокого познания субъективной стороны преступления, раскрытия общественной опасности посягательства и индивидуализации ответственности [18, с.27].

Таким образом, общественная опасность деяния определяется только внешним его выражением, а именно объективной стороной деяния (и прежде всего вредом) и объектом посягательства. Общественная опасность есть объективное свойство деяния, определяемое тем вредом, который это деяние причиняет или может причинить обществу.

В научной доктрине общепризнанно положение о том, что общественную опасность определяют два показателя — характер и степень деяния. Необходимо выяснить, каково влияние характера и степени посягательства на его криминализацию и декриминализацию.

Характер — это качественный показатель общественной опасности, определяемый объектом посягательства. Степень — это количественный показатель опасности, определяемый объективной стороной посягательства. Н.Ф. Кузнецова [10, с.66] указывает, что характер общественной опасности означает отличительное свойство, специфику, качество общественной опасности деяния. Характер общественной опасности составляет ее качество, степень же заключает в себе количество опасности деяния для общества.

Характер посягательства (деяния) определяет, есть ли общественная опасность в совершаемом деянии в принципе (причиняется либо не причиняется какой-либо вред), возможен ли социальный контроль, возможно ли правовое воздействие в принципе. Степень же определяет, какие меры правового воздействия необходимо применять к правонарушителю (определяется — уголовно наказуемо деяние или нет) [18, с.27].

Характер посягательства является критерием отделения общественно опасных деяний от деяний, не являющихся таковыми вообще (повторюсь, что термин общественная опасность употребляется в широком смысле — как свойство любого посягательства, а не как признак только преступных деяний). Степень же общественно опасного посягательства является уже основанием установления конкретного вида ответственности, где повышенная (достаточно высокая) степень общественной опасности деяния является основанием установления уголовно-правового запрета.

Характер общественных отношений определяется через их социальную значимость и определяет, в свою очередь, характер соответствующего этим отношениям посягательства [27, с.49]. Степень посягательства дифференцирует ответственность в зависимости от интенсивности посягательства на общественные отношения. Выводом сказанному может быть то, что в идеале практически каждой уголовно-правовой норме должна соответствовать сходная с ней норма в КоАП РФ [2], предусматривающая административную ответственность за аналогичное деяние с меньшей степенью опасности (в действующем КоАП РФ предусмотрена ответственность за мелкую кражу, мелкое хулиганство и др.).

Можно говорить о том, что основанием установления уголовно-правового запрета является повышенная (достаточно высокая) степень общественной опасности запрещаемого деяния. Это подтверждается ч. 2 ст. 14 УК РФ, где указано, что не является преступлением действие (бездействие), хотя формально содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного УК, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности. Исходя из нашей интерпретации понятия «общественная опасность», фразу «не представляющее общественной опасности» можно толковать как «имеющее достаточно низкую степень общественной опасности», т.е. не причиняющее существенного вреда обществу.

Вместе с тем существует мнение о том, что общественная опасность преступления состоит в возможности его повторяемости, так как преступлением признаются не единичные общественно опасные эксцессы, а такие деяния, которые обладают прецедентным характером, несут в себе свойства человеческой практики [24, .с.138].

Представляется, что и вредоносность деяния, и его прецедентность являются характеристиками общественной опасности, поскольку вряд ли можно признавать преступными деяния, которые хотя и причиняют вред обществу, однако не обладают свойствами человеческой практики (прецедентом). С другой стороны, человеческое поведение нельзя признавать преступным только на основе того, что оно несет в себе свойства человеческой практики [17, с.27]. Деяние должно одновременно и быть вредоносным, и обладать свойством прецедентности. Кроме того, вряд ли можно считать общественно опасным то поведение, которое уже реально причинило вред обществу, поскольку в таком случае общественная опасность реализовалась. В этой связи представляется, что вредоносность деяния состоит в способности его причинять вред обществу. Если же исходить из иного, то вряд ли возможно обосновать установление уголовной ответственности за приготовление к преступлению (ч. 2 ст. 30 УК РФ), когда вред не только не наступил, но и не начал причиняться [17, с.27].

Таким образом, под общественной опасностью деяния следует понимать как его способность причинить вред, имеющий уголовноправовое значение, так и его прецедентность (возможность повторения в будущем), несущую угрозу причинения такого вреда.

1.3. Противоправность как признак преступного деяния

В современной юридической литературе имеет место несколько основных походов к определению противоправности как признаку преступного деяния.

Одни ученые считают, что уголовное право не выполняет функции регулирования так называемых позитивных общественных отношений (например, отношений собственности или отношений в области воспитания подрастающего поколения), обеспечивая лишь их охрану. В связи с этим противоправность преступления мыслится не как противоречие деяния положениям уголовного закона, а как нарушение деянием предписаний иных отраслей права, нарушение уставленного «позитивными» отраслями правопорядка [26, с.34]. При таком подходе признание деяния преступным требует, во-первых, установления соответствия или тождества между признаками этого деяния и его описанием в уголовном законе, а во-вторых, проверки того, что это деяние является противоправным, т.е. посягает на правоохраняемые отношения (блага) и совершается в условиях отсутствия обстоятельств, исключающих противоправность [15, с.69].

В соответствии с другим мнением утверждается, что уголовное право не есть лишь санкция иных «позитивных» правовых норм, но является полноценным регулятором охраняемых им же отношений, что именно в ней создаются определенные правила поведения путем формулирования запретов. Отсюда делается вывод о том, что уголовная противоправность как признак преступления означает нарушение деянием самой уголовно-правовой нормы, которая и содержит требуемое от человека правило поведения. А поскольку норма уголовного закона включает в себя и диспозицию, и санкцию, противоправность своим содержанием объемлет и признак наказуемости [5, с.26].

В рамках этого подхода установление признака противоправности исчерпывается положительным ответом на вопрос о том, соответствует ли деяние признакам состава преступления. Если да, значит, оно противоправно, т.е. преступно, а следовательно, и наказуемо в уголовно-правовом порядке.

Обзор современной отечественной литературы по теме показывает, что основной массив научных сочинений в описании признака противоправности тяготеет к конструкции регулятивного подхода. Вот характерные цитаты: «Уголовную противоправность следует понимать как закрепленность признаков деяния в законе, наличие внешней, словесно выраженной формы, определяющей существенные признаки преступления» [19, с.72]; «уголовная противоправность — формальный признак преступления, она означает запрещенность деяния (действия или бездействия) уголовным законом в качестве преступления под угрозой наказания» [22, с.59]. Из изложенного достаточно, чтобы понять: противоправность преступления большинством специалистов «выводится» из требований принципа законности в сочетании с регулятивными возможностями отрасли уголовного права.

В юридической литературе выделяется несколько видов уголовной противоправности.

Л.Д. Гаухман указывает, что противоправность деяния (как элемента объективной стороны преступления) выражается в четырех основных формах: 1) деяние описывается в диспозиции статьи Особенной части УК РФ; 2) деяние не описывается в диспозиции статьи Особенной части УК РФ, но описывается последствие, причиной которого оно выступает; 3) деяние не описывается в диспозиции статьи Особенной части УК РФ, но делается или подразумевается ссылка на другую статью уголовного закона, в которой это деяние описано; 4) деяние полностью или частично не описывается в диспозиции статьи Особенной части УК РФ, в которой в той или иной форме содержится отсылка к другому, неуголовному закону или нормативному правовому акту [4, с.90].

Несколько иные суждения высказывает Г.В. Тимейко. Формами противоправности он признает: 1) запрещение того или иного действия (бездействия) самого по себе, вне зависимости от причинения или создания угрозы причинения общественно опасных последствий (формальные составы преступлений); 2) запрещение данного действия (бездействия) лишь постольку, поскольку оно создало (допустило) угрозу причинения существенного вреда охраняемым законом интересам (деликты «создания опасности»); 3) запрещение действия (бездействия) лишь в связи с причинением (допущением) общественно опасных последствий (материальные составы преступлений) [20, с.182]. При этом наряду с формами Г.В. Тимейко выделяет различные способы выражения уголовной противоправности в нормах закона. В его трактовке они частично совпадают с видами, которые выделяет В.Н. Кудрявцев: 1) прямая уголовная противоправность, под которой понимаются случаи, когда соответствующее действие непосредственно запрещается уголовным законом независимо от того, запрещено ли оно также нормами других отраслей права; 2) смешанная противоправность — случаи, когда действие запрещается в уголовном порядке в связи с тем и постольку, поскольку оно признано противоправным нормами другой отрасли права (в этих случаях уголовный закон ссылается на какой-либо другой нормативный акт или эта отсылка подразумевается); 3) условная противоправность, при которой любое действие (бездействие) признается противоправным, если в соответствующих условиях времени, места, обстановки оно повлекло последствия, которые описаны в диспозиции уголовно-правовой нормы [8, с.116].

При всей значимости цитированных положений для развития науки уголовного права нельзя не заметить, например, что виды противоправности действия или бездействия в трактовке Л.Д. Гаухмана совпадают с учением о видах диспозиции уголовно-правовой нормы; формы и приемы противоправности в учении Г.В. Тимейко — с учением о видах составов преступлений и правилами юридической техники; виды противоправности у В.Н. Кудрявцева выделены по различным основаниям.

Но главное — все представленные рассуждения основаны на той методологической посылке, что противоправность деяния есть его запрещен-ность уголовным законом в той или иной форме [7, с.49].

Противоправность в уголовном праве должна рассматриваться в трех основных аспектах, совокупно определяющих ее методологическое значение.

Во-первых, противоправность преступления как его направленность против нормативных ценностей, правопорядка, которая связана с представлением об охранительной сущности и регулятивных возможностях отрасли уголовного права [13, с.30]. Основное назначение этого аспекта противоправности состоит в поддержании порядка, информационном предупреждении преступлений, обеспечении системности и согласованности правового регулирования, устранении межотраслевых коллизий и по возможности коллизий между нормативными системами общества. Уголовное право, являясь частью (отраслью) системы права в целом, рассматривая вопросы об установлении преступности того или иного опасного деяния, должно сообразовывать свои предписания с положениями иных отраслей права, но при этом руководствоваться собственными, отраслевыми задачами и принципами. В силу этого: 1) все, что разрешено иными отраслями права, не может быть уголовно-противоправным; 2) все, что обладает уголовной противоправностью, не может быть разрешено в ином отраслевом законодательстве; 3) не все, что запрещено в ином отраслевом законодательстве, должно быть запрещено в УК РФ [25, с.61].