Файл: Понятие и виды ценных бумаг (Институт ценных бумаг: история развития и современное состояние).pdf

2. ПРОБЛЕМЫ ИНСТИТУТА ЦЕННЫХ БУМАГ

2.1 Некоторые проблемы правового регулирования отдельных видов ценных бумаг

В рамках представленной работы, остановимся на некоторых проблемах регулирования ценных бумаг. Как уже было отмечено, после внесенных в ГК РФ изменений, в нем появилось два легальных определения ценных бумаг: для документарных и для бездокументарных ценных бумаг. Такой дуализм связан с тем, что ст. 128 ГК РФ в новой редакции указала на новую правовую природу бездокументарных ценных бумаг. Новая редакция ст. 142 ГК РФ определяет документарные ценные бумаги как документы, соответствующие установленным законом требованиям и удостоверяющие обяза­тельственные и иные права, осуществление или передача которых возможны только при предъявлении таких документов^[18]. В отличие от предыдущего определения, где подчёркивался формальный характер ценных бумаг (соблюдение установленной формы и обязательных реквизитов), законода­тель ограничился более общей формулировкой: документы, соответствующие установлен­ным законом требованиям. Данное изменение продиктовано необходимостью унификации определения, поскольку требования к форме и обязательным реквизитам существуют при­менительно далеко не ко всем ценным бумагам.

Однако следующее изменение уже не является столь однозначным. Характеристика прав, удостоверяемых ценными бумагами, изменена с «имущественных» на «обязатель­ственные и иные права».

Представляется, что данное изменение связано с эволюцией предмета регулирования гражданского права. Сравнивая содержание ст. 1 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., ст. 1 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, а также различные редакции ст. 2 ГК РФ, мы видим, что законодатель, определяя отношения, регулируемые гражданским законодательством, переходит от имущественных, связанных с ними личных неимуще­ственных и иных личных неимущественных отношений к такому набору прав, как право собственности и другие вещные права, права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальные права), отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (корпоратив­ные отношения), договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и лич­ные неимущественные отношения.

---

Кроме того, прежняя характеристика прав, удостоверяемых ценными бумагами, была неточной. В основном ценные бумаги удостоверяют именно обязательственные права. Дискуссионным оставался лишь характер прав, удостоверяемых акциями и инвестиционными паями^[19].

Применительно к акциям противоречия в нормативном регулировании наблюдались уже с 1996 года, когда федеральный закон «О рынке ценных бумаг», определяя природу прав, удостоверяемых ценными бумагами, давал более широкое определение, чем ст. 142 ГК РФ в действовавшей тогда редакции.

Действительно, право на участие в управлении акционерным обществом непросто было отнести как к обязательственным, так и к имущественным правам. Разрешение этой проблемы давала действующая редакция ст. 48 ГК РФ, определявшая характер отношений между участниками хозяйственных товариществ и обществ и самими обществами как обяза­тельственными. Однако новая редакция этой статьи исключает всякое упоминание об обяза­тельственном характере таких отношений. Более того, как усматривается из новой редакции ст. 2 ГК РФ, эти права и отношения будут являться «корпоративными», что представляет собой абсолютную новеллу в российском гражданском праве^[20].

Таким образом, к категории «иных прав», удостоверяемых ценными бумагами, будут относиться и корпоративные права. До внесения изменений в акционерное законодательство открытым останется вопрос: будут акции удостоверять известную триаду прав или все права акционера как участника юридического лица (например, право на ознакомление с документами общества, на созыв внеочередного собрания и т. п.). Видится, что расширительное толкование неуместно, поскольку правовые цели приобретения акции и статуса акционера мо­гут существенно различаться на практике. Например, цель покупателя в так называемой «спекулятивной» сделке, распространённой на рынке ценных бумаг, – не стать участником юридического лица, а лишь в дальнейшем перепродать данный объект. Во избежание разно­чтений при определении конкретных видов ценных бумаг законодателю и впредь необходи­мо будет чётко формулировать объём прав, удостоверяемых такими бумагами.

В то же время отнесение к категории «иных прав», удостоверяемых ценными бума­гами, вещных прав (инвестиционный пай, ипотечный сертификат участия) представляется неверным. Данный вывод базируется на обязательственной природе доверительного управления в российском гражданском праве, в противоположность вещно-правовой конструкции института траста в странах англо-американской системы права.

---

Выделение самостоятельного определения бездокументарных ценных бумаг является новым для российского права. Объясняется это также новой классификацией объектов гражданских прав, данных в ст. 128 ГК РФ. Ценные бумаги по-прежнему относятся к категории имущества, но документарные бумаги остались разновидностью вещей, а бездокументарные отнесены к иным видам имущества – наряду с безналичными денежными средствами и имущественными правами.

Мы наблюдаем «круговую эволюцию» воззрений на ценные бумаги. Изначально они считались правами, удостоверенными документом, затем «овеществлённым» правом, потом вещью. Теперь ценные бумаги (правда, только бездокументарные) – вновь аналог имуще­ственного права: иной вид имущества. Видится, что этот подход является правильным, поскольку даже документарную ценную бумагу сложно назвать вещью. Физическая «телесная» форма – это ещё не признак вещи. В отличие от вещей, все правомочия собственника ценной бумаги никак не связаны с её физико-химическими свойствами. Норма о вещной природе ценных бумаг была введена только с 1995 года в ГК РФ. Будем надеяться, что новая редакция ст. 128 ГК РФ – это первый шаг в окончательном определении природы ценных бумаг.

Что касается собственно определения бездокументарных ценных бумаг, то оно претерпело существенные изменения – по сравнению с определением, ранее изложенным в ст. 149 ГК РФ. В настоящее время согласно абз. 2 ч. 1 ст. 142 ГК РФ бездокументарными ценными бумагами признаются обязательственные и иные права, которые закреплены в решении о выпуске или ином акте лица, выпустившего ценные бумаги в соответствии с требованиями закона, осуществление и передача которых возможны только с соблюдением пра­вил учёта этих прав. Если ранее бездокументарной ценной бумагой являлся особый способ фиксации прав, закрепляемых именной или ордерной ценной бумагой (т.е. документарная ценная бумага или хотя бы её фикция были первоначальными), то теперь это просто право, закреплённое в решении о выпуске или ином акте эмитента. Данная конструкция более удачная, поскольку основой, «стержнем» такого объекта гражданских прав, как ценная бумага, является именно удостоверяемое ею право. Конструк­ция ценной бумаги изначально создавалась для обеспечения ускоренной транзитивности субъективных прав, возникающих при исполнении различных сделок. При этом документарная форма бумаг носила скорее технический характер – ввиду отсутствия иных способов фиксации. Теперь же из определения следует, что ценная бумага – это право, закреплённое в определённом акте^[21].

---

Необходимо добавить в статьи ГК РФ нормы о том, что к бездокументарным ценным бумагам следует применять правила о документарных ценных бумагах, если иное не следует из специальных норм о бездокументарных бумагах и их природы. Необходимость такой оговорки объясняется дальнейшим применением терминологии и институтов вещного права к бездокументарным бумагам. Из новой редакции гл. 7 ГК РФ следует, что бездокументарные ценные бумаги фактически рассматриваются как фикция документарных – со всеми вы­текающими последствиями: передача права собственности, виндикация и т. п.

Следует также отметить, что в настоящее время остро стоит вопрос о возникновении права по ценным бумагам и возможности возражений по ним. Статья 145 ГК РФ посвящена классическому институту публичной достоверности как неотъемлемого признака ценных бумаг. Действи­тельно, лицо, ответственное за исполнение по документарной цен­ной бумаге, вправе выдвигать против владельца ценной бумаги только те возражения, которые вытекают из текста ценной бумаги или основаны на отношениях между ними.

Однако уже следующий абзац предлагаемой нормы начинает вы­зывать удивление: лицо, составившее документарную ценную бума­гу, отвечает по ценной бумаге и в том случае, если документ посту­пил в обращение помимо его воли. Фактически идет возврат к Rechtsscheintheorie, критика которой достаточно ярко была изложена М. М. Агарковым^[22].

Впоследствии, однако, делается оговорка, что данное правило распространяется только на добросовестных приобретателей ценных бумаг. Действительно, с обычной вещью дело так бы и обстояло, однако ценные бумаги – особые вещи, существование которых весь­ма относительно связано с их физико-химическими свойствами. До­кумент – это еще не ценная бумага, таковой он становится только после появления в нем субъективного права, сразу после исчезнове­ния последнего, он теряет право называться объектом гражданских прав, хотя сам документ как кусок бумаги остается неизменным.

Субъективные гражданские права, удостоверяемые ценными бу­магами, не могут возникать иначе, чем в силу сделки. При этом не забываем, что сделка – это сознательные действия (в данном случае должника, лица, выпускающего ценную бумагу), направленные на возникновение конкретных правоотношений. Однако одного форми­рования воли на совершение сделки недостаточно, необходимо яс­ное и недвусмысленное волеизъявление. Таким образом, обязан­ность лица по ценной бумаге может возникнуть только после его ясного и недвусмысленного волеизъявления. В ситуации с выбытием ценной бумаги из рук лица, ответственно­го по ней без его воли, какое-либо волеизъявление на возникновение обязанности не происходит, следовательно, и чьего-либо субъектив­ного права не возникает. А если нет права, то нет и возможности его удостоверять, без чего ценную бумагу нельзя назвать таковой.

---

Можно попытаться возразить, что изготовление ценной бумаги само по себе уже является надлежащим волеизъявлением. Согла­ситься с этим крайне сложно. Желание вступить в сделку и само вступление в сделку разнятся как намерения и действия. Лицо, изго­товившее ценную бумагу, но не передавшее ее первому держателю (и не наделившее его, таким образом, субъективным правом) не мо­жет отвечать за свои намерения.

Таким образом, ценная бумага, выбывшая из обладания лица, ее изготовившего, не может называться таковой (и, следовательно, не может порождать правовых последствий) в отсутствие удостоверяе­мого права.

Практика также выработала определенные критерии, в том числе связанные с бухгалтерским учетом. Применительно к ценным бумагам это выглядит в виде совершения сразу двух действий: не только передачи права, но и передачи самой бумаги путем составления акта приема-передачи как любой иной вещи. Таким образом, на практике легко решается вопрос, связанный с добросовестным приобретением бумаги, в том числе и в ситуации, когда бумага была потеряна или украдена лицом, ее изготовившим^[23].

Исходя из изложенного, усматривается необоснованность включения в ст. 145 ГК РФ условия о необходимости исполнения требований держателя бумаги, выбывшей у лица, ее из­готовившего, помимо его воли.

И в заключение данного параграфа, касаясь вопроса применения к ценным бумагам (как документарным, так и к бездокументарным) институтов вещного права, следует обратить внимание на арха­изм, оставшийся от дореволюционных вещно-правовых конструкций.

По тексту гл. 7 ГК РФ мы неоднократно сталкиваемся с указанием на надлежащего обладателя прав на ценную бумагу как на её «владельца». Ранее традиционно в литературе и в некоторых нормативных актах использовался термин «держатель», свойственный именно дореволюционным вещным характеристикам. Теперь налицо попытка заменить этот термин близким по лексическому значению термином «владелец». Однако при этом не учитывается, что владение однозначно рассматривается современным гражданским правом как одно из правомочий собственника. Таким образом, при буквальном толковании норм гл. 7 ГК РФ создаётся впечатление, что в ней идёт речь только о владельце (заведомо обладающем меньшим объёмом правовых возможностей), но не о собственнике. В то же время, из смысла норм видно, что авторы новой редакции статей ГК РФ имеют в виду собственника.

Полагаем, что во избежание путаницы при применении норм на практике законодателю следует определиться с более точными формулировками, из которых явно будет следовать указание на конкретного субъекта и, как следствие, на конкретное содержание соответствующего правоотношения.

---