Файл: Ветров А.А. Семиотика и ее основные проблемы.pdf

действительно наблюдаемыми фактами. Мы предположили, что человек начинал с отли­ чения друг от друга ситуаций, взятых в целом, а не с выделения отдельных моментов практических ситуаций. Каждое высказыва­ ние обозначало первоначально ситуацию в целом, причем высказывание не расчленялось на значащие единицы. Но если первобытный человек мог вначале различать лишь ситуа­ ции в целом, то для него ситуация «принести сучья» была иной, чем ситуация «принести тушу», несмотря на наличие одного и того же действия, и в первом случае он употреб­ лял, обращаясь к слушателю, один звук (бама), а во втором — другой (бада). Более того, не было бы ничего удивительного, если бы первобытный человек использовал разные звуки, произнося «неси сучья» в разных обстоятельствах (например, находясь в пе­ щере или вне пещеры), поскольку это были бы чувственно разные ситуации. Таким об­ разом, говоря «неси сучья», «неси тушу», «неси камень» то в одной, то в другой ситуа­ ции, первобытный человек каждый раз ис­ пользовал новые звуки. Следовательно, хотя во всех случаях речь шла о выполнении од­ ного и того же действия, высказывания были по звуковой материи разными — из-за раз­ личия ситуаций, взятых в целом (например,

бама, дата, бада, кага, ката и т. д.). Но когда первобытный человек научился выде­ лять элементы практических ситуаций, зву­ ковая материя, образующая высказывание в целом, становится, как мы уже знаем, зву­ ковой материей глаголов, А это означает,

239

что в первобытном языке должно было суще­ ствовать много различных глаголов, обла­ дающих одним и тем же смыслом (например,

и бама, и дата, и бада, и кага, и ката будут означать «нести»). Данное следствие с необ­ ходимостью вытекает из принимаемых нами допущений.

А как обстоит дело в действительности? А. Даймонд, на которого мы ссылались выше, анализирует в своей книге 300 глаголов-кор­ ней семитских языков. На основании этого анализа он приходит к выводу, что в языке, который предшествовал семитским языкам, имелось много глаголов с одним и тем же смыслом. Иными словами, А. Даймонд кон­ статирует именно тот факт, который предпо­ лагается нашей гипотезой. Его было бы труд­ но объяснить, если бы первобытный человек с самого начала умел выделять отдельные элементы ситуаций, в том числе действия. В этом случае за каждым выделенным дейст­ вием закрепилось бы одно название и не было бы многих глаголов, выражающих одно и то же действие. Последнее обстоятельство, как нам кажется, может быть объяснено лишь при том условии, что умственное развитие первобытного человека шло от выделения ситуаций, взятых в целом, к последующему различению их составных моментов, причем предметы действия были выделены раньше самих действий, а за действиями, после их выделения, закрепились названия, относив­ шиеся прежде к ситуациям в целом.

Итак, в развитии человеческого языка можно .наметить три главных этапа: 1) появ­

240

ление высказываний, состоящих всего из одного звука и обозначающих некоторую практическую ситуацию, взятую в целом, без выделения в ней отдельных моментов (этап звукотворчества); 2) появление выска­ зываний, состоящих из двух одинаковых или двух различных звуков (этап фонемотворчества, или слоготворчества); 3) появ­ ление высказываний, состоящих из значащих единиц — монем, причем в качестве первых монем выступали слова (а не словообразую­ щие элементы) — вначале имена существи­ тельные, а затем глаголы (этап монемотворчества). Иначе говоря, наш современный язык, прежде чем он стал языком типа III, высказывания которого строятся из фонем и монем, прошел стадию, когда он был языком типа I (с высказываниями, не содержащими ни монем, ни фонем), и стадию, когда он функционировал как язык типа И, в выска­ зывания которого входили фонемы, но в которых не было монем.

Строя нашу модель формирования чело­ веческого языка, мы не раз имели возмож­ ность убедиться в том, что прогресс в области языка подготовлялся прогрессом в области мышления. Так, чтобы обозначать ситуацию в целом, надо уметь ее выделять, отличать от других ситуаций. А это умение есть мыс­ лительная способность, складывающаяся в процессе практической деятельности. Чтобы обозначать отдельные элементы ситуаций, надо опять-таки научиться их выделять. А это также мыслительная способность, кото­ рая формируется у первобытного человека

241

Г л а в а д е в я т а я

Семиотика и кибернетические устройства

§1. Знаковые ситуации

иязык кибернетических машин

Практика построения современных кибер­ нетических машин ставит перед семиотикой ряд принципиально важных вопросов. Од­ нако нужно иметь в виду, что обсуждение этих вопросов в значительной мере касается перспектив теоретической и практической кибернетики, а не уровня, достигнутого ею

ныне.

Разработка проблем теоретической и прак­ тической кибернетики подчинена решению трех основных задач: задач, связанных с мо­ делированием мыслительных операций, за­ дач, относящихся к области моделирования знакового поведения, и задач, касающихся установления контакта между человеком и машиной. В первом случае речь идет о соз­ дании кибернетических машин, которые пере­ нимают на себя мыслительную работу, тре­ бующую со стороны человека зачастую зна­ чительного времени (например, производство сложных расчетов); во втором случае речь идет о конструировании машин, которые хорошо ориентируются в окружающем мире

243

(автоматы, управляющие производственными процессами, и т. п.); в третьем случае — о разработке устройств, максимально облег­ чающих общение человека с машиной. В настоящем параграфе мы остановимся на семиотической проблематике, связанной с двумя последними случаями, а следующий параграф посвятим семиотическим вопросам, которые встают при моделировании мысли­ тельных операций.

Уже примерно десять лет тому назад в печати появились сообщения об автоматах, регулирующих уличное движение. Эти ав­ томаты («роботы-полисмены») были установ­ лены на 120 перекрестках в Нью-Йорке. Они зажигали зеленый, желтый или красный свет, учитывая три обстоятельства: 1) число автомобилей, стоящих у светофора со сто­ роны красного сигнала, 2) время, прошед­ шее с момента подхода к красному сигналу первого автомобиля, 3) количество автома­ шин, проходящих по улице на зеленый сиг­ нал. Большое число автомобилей, скопивших­ ся перед красным сигналом, значительный промежуток времени, протекший с момента появления перед красным светом первого автомобиля, были для автомата знаком того, что пора переключать светофор на желтый и зеленый свет. Небольшое число машин, пересекающих улицу во время зеленого сигнала, указывало автомату на необходи­ мость включения желтого и красного света. Автомат, регулирующий уличное движение, является типичным примером устройства, моделирующего знаковое поведение человека,

244

в данном случае регулировщика уличного движения, который, учитывая те же обстоя­ тельства, меняет красный свет на зеленый и обратно.

Автоматы подобного типа реагируют на знаки определенным образом не потому, что они научились этому в своем опыте, а пото­ му, что характер реакции определен заранее конструктором. Однако имеются и такие кибернетические устройства, которые нау­ чаются реагировать на некоторый предмет как на знак чего-либо опытным путем. Мы уже не раз упоминали о черепашке, уклоня­ ющейся от столкновения с препятствием по свистку. Здесь можно сказать еще о мыши К. Шеннона. Эта мышь (представляющая собою магнит на колесиках) помещалась в начале запутанного лабиринта. Она должна была добраться до кусочка сала, который находился в наиболее удаленной точке лаби­ ринта. Проходя через лабиринт в первый раз, мышь заходила в тупики, и путь ее к салу был далеко не кратчайшим. Во второй и последу­ ющие разы она уже не отступала от пути, прямо ведущего к цели. Мышь запомнила кратчайшую дорогу к салу. Ее прошлый опыт не исчез для нее бесследно.

Так обстоит дело со знаковым поведе­ нием, основанным на неязыковых знаках. А возможно ли создание машин, действия которых строились бы на базе языковых знаков? Безусловно, возможно.

Было построено много роботов, способ­ ных исполнять отдаваемые человеком коман­ ды. Так, робот инженера Венсли «Телевокс»

245

умел выполнять несколько различных при­ казаний. Он делал это по свистку, звуки кото­ рого являлись для него языковыми знаками. «Телевокс» мог пустить в ход пылесос или вентилятор, включить в комнате электриче­ ский свет, открыть окна, закрыть дверь. Перед второй мировой войной на междуна­ родных выставках в Сан-Франциско и в НьюЙорке демонстрировался робот фирмы «Вестингауз», который исполнял словесные ко­ манды. Когда говорили по-английски «стэнд ап», робот поднимался со стула. При словах «нау го» он шел, команда «стоп» заставляла его останавливаться.

Был создан робот, который по команде произносил несколько фраз, заранее записан­ ных на магнитофон. А можно ли построить кибернетическую машину, которая сама бы синтезировала звуки человеческой речи? Оказывается, можно. Такой аппарат, пред­ ставляющий собою модель органа речи чело­ века, состоит из двух генераторов — источни­ ков электрических колебаний: релаксаци­ онного генератора, заменяющего голосовые связки, и генератора шума, имитирующего звук дыхания. Кроме того, в него вмонти­ рован набор полосовых электрических филь­ тров, выполняющих роль голосовых фильт­ ров, голосовых резонаторов. Нажимая на клавиши клавиатуры, которая управляет синтезом речи, можно регулировать уровень сигнала, пропускаемого каждым отдельным фильтром, и тем самым подбирать фонетиче­ ские составляющие, необходимые для вос­ произведения различных фонем. Управление

246

говорящей машиной может осуществляться не только с помощью нажима на клавиши, но и с помощью электрических импульсов. Правда, качество гласных, произносимых говорящей машиной, еще довольно низкое. Но для нас важен тот факт, что в принципе машина может быть снабжена устройством,

создаются слушающие автоматы. Например, диктофон-стенограф, описанный Л. Л. Мяс­ никовым, способен автоматически печатать фонетическими знаками речь, произносимую в телефон. Этот прибор распознает фонемы, образующие человеческую речь. Следова­ тельно, нет ничего принципиально невоз­ можного и в том, чтобы машина обладала устройством, моделирующим орган слуха че­ ловека.

Таким образом, уже в настоящее время, как указывает Д. Ю. Панов, мы можем ду­ мать о машинах, которые получают от чело­ века и выдают человеку информацию в форме устной речи. И хотя практически проб­ лема создания таких машин еще не решена, мы стали гораздо ближе к ее решению, чем были десять лет тому назад1.

Существует еще один наиболее естествен­ ный для человека способ общения — обще­ ние при помощи письменной речи. Уста­

247

машиной на основе письменной речи кибер­ нетика также уделяет большое внимание.

Как решается эта проблема? Дело в том, что любое изображение, в том числе и изоб­ ражение буквы, может быть закодировано в виде последовательности чисел. Мы разъяс­ ним сущность такого кодирования на при­ мере печатных букв (представляющих собою частный вид изображений — наиболее прос­ тые зрительные образы, с какими имеет дело машина). Нарисуем мысленно квадрат, за­ тем проведем в квадрате три линии: одна из них совпадет с верхней горизонтальной сто­

дет, например, иметь следующий вид.

Выделим в квадрате девять узловых точек. Шесть из них лежат на пересечении пунк­ тирных линий со сплошными, а три располо­ жены на середине пунктирных линий. Обоз­ начив эти точки цифрами 1, 2, 3 и т. д., по­ лучаем:

248