ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.02.2024
Просмотров: 89
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
СОДЕРЖАНИЕ
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА РОССИИ ХХ ВЕКА
II. Политическая культура: функции, структура и проблемы типологии.
III. Источники и методология изучения политической культуры России ХХ в.
IV. Зарубежная и отечественная историографическая традиция
V. Исторические особенности российской политической культуры.
VI. Политическая культура России начала ХХ в. (1900-1914 гг.)
VIII. Трансформация политической культуры в годы революции и гражданской войны (1917-1921 гг.)
IX. Россия нэповская: от гражданской войны к «гражданскому миру» (1920-е гг.)
X. «Тоталитарная» модель и культовое сознание (1930-е гг.)
XI. Власть и общество в годы Второй мировой войны (1939-1945 гг.)
XIII. Политическая «оттепель»: ожидание перемен.
XIV. Политическая культура эпохи «застоя»
XV. «Новое мышление» для страны и мира: политическая культура периода «перестройки»
Жид А., 1936 г.)
23. «Советский гражданин пребывает в полнейшем неведении относительно заграницы. Более того, его убедили, что решительно все за границей и во всех областях – значительно хуже, чем в СССР. Эта иллюзия умело поддерживается –важно, чтобы каждый, даже недовольный, радовался режиму, предохраняющему его от худших зол. Отсюда некий «комплекс превосходства»…». (Жид А., 1936 г.)
24. «Но то, что нынче в СССР называют «контрреволюционным», не имеет никакого отношения к контрреволюции. Даже скорее наоборот. Сознание, которое сегодня там считают контрреволюционным, на самом деле – революционное сознание, приведшее к победе над полусгнившим царским режимом. Хотелось бы думать, что людские сердца переполнены любовью к ближним или по меньшей мере не совсем лишены чувства справедливости. Но как только революция свершилась, победила и утвердилась, об этом уже нет речи, чувства, воодушевлявшие первых революционеров, становятся лишними, они мешают, как и все, что перестает служить». (Жид А., 1936 г.)
25. «Сознание того, что государство не отрывает у большинства потребительские блага в пользу незначительного меньшинства, а, наоборот, действенно помогает самыми разумными методами всему обществу, это сознание, подкрепленное двадцатилетним опытом, вошло в кровь и плоть всего населения и породило такое доверие к руководству, какого мне нигде до сих пор не приходилось видеть». (Л. Фейхтвангер, 1937 г.)
26. «Если, однако, присмотреться поближе, то окажется, что весь этот пресловутый «конформизм» сводится к трем пунктам, а именно: к общности мнений по вопросу об основных принципах коммунизма, к всеобщей любви к Советскому Союзу и к разделяемой всеми уверенности, что в недалеком будущем Советский Союз станет самой счастливой и самой сильной страной в мире». (Л. Фейхтвангер, 1937 г.)
27. «Не подлежит никакому сомнению, что это чрезмерное поклонение в огромном большинстве случаев искренне. Люди чувствуют потребность выразить свою благодарность, свое беспредельное восхищение. Они действительно думают, что всем, что они имеют и чем они являются, они обязаны Сталину. … Народ должен иметь кого-нибудь, кому он мог бы выражать благодарность за несомненное улучшение своих жизненных условий, и для этой цели он избирает не отвлеченное понятие, не абстрактный «коммунизм», а конкретного человека – Сталина. Русский склонен к преувеличениям, его речь и жесты выражают в некоторой мере превосходную степень, и он радуется, когда может излить обуревающие его чувства. Безмерное почитание, следовательно, относится не к человеку Сталину – оно относится к представителю явно успешного хозяйственного строительства». (
Л. Фейхтвангер, 1937 г.)
28. «Это тоже загадка Советской власти. С одной стороны, она лишает общество свободы и демократии. А с другой стороны, она создает некую иллюзию демократичности, благодаря которой советский народ эту власть поддерживает». (А. Синявский)
29. «… революция, лишавшая человека, индивидуальную личность всяких прав, тем не менее воспринималась массами положительно как обретение свободы. Точнее говоря, как обретение равенства, которое в самоощущении масс превращалось в свободу, в чувство собственного достоинства. … Таким образом, нижний слой населения воспринял равенство как свободу. Возникало чувство социального единства с государством, которое тобой управляет и лишает тебя всех прав, кроме ощущения, что это твое государство. В этом и состоит советская демократия». (А. Синявский)
30. «И надо сказать, культ личности Сталина встречал поддержку в народе, а не был только навязан силой. Нравилась мистика власти, которую внушал Сталин. Он импонировал народу своим величием, своей недоступностью, своей загадочностью. Здесь сказывается, на мой взгляд, не просто пристрастие русского народа к царям, а пристрастие к власти, на которой лежит печать иррациональной тайны». (А. Синявский)
31. «Он («новый человек» - И.О.) заявился в грязи новостроек, в пепле и крови «классовых врагов». Но нет ничего более далекого от истины, чем объявить его на этом основании исчадием зла. Он был неизвестностью – не в последнем счете для самого себя. От «военно-коммунистического» предтечи он унаследовал пафос обновления Мира, но уже без веры в короткий срок и без преувеличенного самоотречения. Его акцент на «мы» не означал уже истошного отрицания «Я». Его политическая активность была ориентирована на ближние дела и в силу этого на тех партийных функционеров, которые этими делами непосредственно ведали. Он был упоен техникой, что сближало его с быстро растущим слоем практиков высшего знания и делало в массе центральной фигурой строительства квалифицированной армии. И хотя этот новый человек был изначально раздвоен, хотя все окружающее подстрекало его, если не к банальному своекорыстию, то к авангардизму карьеры (а странное и страшное смешение все более пропитывающего жизнь страха с почти первобытной радостью бытия подавляли в нем «чаплинское» добро и сострадание, неприметно сближая с немцем, надевшим форму штурмовика), борьба внутри него – за него не была закончена».
(М. Гефтер)
32. «… В своей советской жизни я не встречал недиссидентов. Ни разу. Недовольными были все. Даже мои друзья-милиционеры одно время были недовольны, что у них отняли палки. И они немного были тоже диссидентами». (Э. Неизвестный)
33. «… история государственных учреждений знает множество случаев, когда политический опыт отодвигал или обессиливал публично-правовой идеал, и когда то, что не было установлено законом, соблюдалось как обязательное настолько, что оказывалось прочнее, чем иное, установленное в законе». (И.А. Ильин)
34. «Новый советский патриотизм есть факт, который бессмысленно отрицать. Это есть единственный шанс на бытие России. Если он будет бит, если народ откажется защищать Россию Сталина, как он отказался защищать Россию Николая II и Россию демократической республики, то для этого народа, вероятно, нет возможностей исторического существования». (Г.П. Федотов)
35. «Есть три сферы жизни: 1. Америка, где люди ходят по шею в долларах; 2. Европа, где о долларах мечтают в горячечных сновидениях; 3. Россия, дикая, сумасшедшая страна, где противно здравому смыслу утверждается: «Хорошо то, что истинно». (А.Н. Толстой).
Экзаменационные вопросы
Автор программы: ________________________ Орлов И.Б.
“____” __________________ 2004 г.
23. «Советский гражданин пребывает в полнейшем неведении относительно заграницы. Более того, его убедили, что решительно все за границей и во всех областях – значительно хуже, чем в СССР. Эта иллюзия умело поддерживается –важно, чтобы каждый, даже недовольный, радовался режиму, предохраняющему его от худших зол. Отсюда некий «комплекс превосходства»…». (Жид А., 1936 г.)
24. «Но то, что нынче в СССР называют «контрреволюционным», не имеет никакого отношения к контрреволюции. Даже скорее наоборот. Сознание, которое сегодня там считают контрреволюционным, на самом деле – революционное сознание, приведшее к победе над полусгнившим царским режимом. Хотелось бы думать, что людские сердца переполнены любовью к ближним или по меньшей мере не совсем лишены чувства справедливости. Но как только революция свершилась, победила и утвердилась, об этом уже нет речи, чувства, воодушевлявшие первых революционеров, становятся лишними, они мешают, как и все, что перестает служить». (Жид А., 1936 г.)
25. «Сознание того, что государство не отрывает у большинства потребительские блага в пользу незначительного меньшинства, а, наоборот, действенно помогает самыми разумными методами всему обществу, это сознание, подкрепленное двадцатилетним опытом, вошло в кровь и плоть всего населения и породило такое доверие к руководству, какого мне нигде до сих пор не приходилось видеть». (Л. Фейхтвангер, 1937 г.)
26. «Если, однако, присмотреться поближе, то окажется, что весь этот пресловутый «конформизм» сводится к трем пунктам, а именно: к общности мнений по вопросу об основных принципах коммунизма, к всеобщей любви к Советскому Союзу и к разделяемой всеми уверенности, что в недалеком будущем Советский Союз станет самой счастливой и самой сильной страной в мире». (Л. Фейхтвангер, 1937 г.)
27. «Не подлежит никакому сомнению, что это чрезмерное поклонение в огромном большинстве случаев искренне. Люди чувствуют потребность выразить свою благодарность, свое беспредельное восхищение. Они действительно думают, что всем, что они имеют и чем они являются, они обязаны Сталину. … Народ должен иметь кого-нибудь, кому он мог бы выражать благодарность за несомненное улучшение своих жизненных условий, и для этой цели он избирает не отвлеченное понятие, не абстрактный «коммунизм», а конкретного человека – Сталина. Русский склонен к преувеличениям, его речь и жесты выражают в некоторой мере превосходную степень, и он радуется, когда может излить обуревающие его чувства. Безмерное почитание, следовательно, относится не к человеку Сталину – оно относится к представителю явно успешного хозяйственного строительства». (
Л. Фейхтвангер, 1937 г.)
28. «Это тоже загадка Советской власти. С одной стороны, она лишает общество свободы и демократии. А с другой стороны, она создает некую иллюзию демократичности, благодаря которой советский народ эту власть поддерживает». (А. Синявский)
29. «… революция, лишавшая человека, индивидуальную личность всяких прав, тем не менее воспринималась массами положительно как обретение свободы. Точнее говоря, как обретение равенства, которое в самоощущении масс превращалось в свободу, в чувство собственного достоинства. … Таким образом, нижний слой населения воспринял равенство как свободу. Возникало чувство социального единства с государством, которое тобой управляет и лишает тебя всех прав, кроме ощущения, что это твое государство. В этом и состоит советская демократия». (А. Синявский)
30. «И надо сказать, культ личности Сталина встречал поддержку в народе, а не был только навязан силой. Нравилась мистика власти, которую внушал Сталин. Он импонировал народу своим величием, своей недоступностью, своей загадочностью. Здесь сказывается, на мой взгляд, не просто пристрастие русского народа к царям, а пристрастие к власти, на которой лежит печать иррациональной тайны». (А. Синявский)
31. «Он («новый человек» - И.О.) заявился в грязи новостроек, в пепле и крови «классовых врагов». Но нет ничего более далекого от истины, чем объявить его на этом основании исчадием зла. Он был неизвестностью – не в последнем счете для самого себя. От «военно-коммунистического» предтечи он унаследовал пафос обновления Мира, но уже без веры в короткий срок и без преувеличенного самоотречения. Его акцент на «мы» не означал уже истошного отрицания «Я». Его политическая активность была ориентирована на ближние дела и в силу этого на тех партийных функционеров, которые этими делами непосредственно ведали. Он был упоен техникой, что сближало его с быстро растущим слоем практиков высшего знания и делало в массе центральной фигурой строительства квалифицированной армии. И хотя этот новый человек был изначально раздвоен, хотя все окружающее подстрекало его, если не к банальному своекорыстию, то к авангардизму карьеры (а странное и страшное смешение все более пропитывающего жизнь страха с почти первобытной радостью бытия подавляли в нем «чаплинское» добро и сострадание, неприметно сближая с немцем, надевшим форму штурмовика), борьба внутри него – за него не была закончена».
(М. Гефтер)
32. «… В своей советской жизни я не встречал недиссидентов. Ни разу. Недовольными были все. Даже мои друзья-милиционеры одно время были недовольны, что у них отняли палки. И они немного были тоже диссидентами». (Э. Неизвестный)
33. «… история государственных учреждений знает множество случаев, когда политический опыт отодвигал или обессиливал публично-правовой идеал, и когда то, что не было установлено законом, соблюдалось как обязательное настолько, что оказывалось прочнее, чем иное, установленное в законе». (И.А. Ильин)
34. «Новый советский патриотизм есть факт, который бессмысленно отрицать. Это есть единственный шанс на бытие России. Если он будет бит, если народ откажется защищать Россию Сталина, как он отказался защищать Россию Николая II и Россию демократической республики, то для этого народа, вероятно, нет возможностей исторического существования». (Г.П. Федотов)
35. «Есть три сферы жизни: 1. Америка, где люди ходят по шею в долларах; 2. Европа, где о долларах мечтают в горячечных сновидениях; 3. Россия, дикая, сумасшедшая страна, где противно здравому смыслу утверждается: «Хорошо то, что истинно». (А.Н. Толстой).
Экзаменационные вопросы
-
Сущность и типология понятия «политическая культура». -
Генезис политической культуры, ее зависимость от исторического и социального опыта социума. -
Функции политической культуры. -
Основные элементы политической культуры и их характеристика.
-
Политическое сознание и политическое поведение – две составляющих политической культуры. -
Основные типологии политической культуры. -
Проблема репрезентативности и классификации массовых источников. -
Реконструктивные возможности устной истории. -
Политическая культура как инструмент анализа политической реальности. -
Основные этапы развития концепции политической культуры за рубежом. -
Прикладные исследования политической культуры России. «Тоталитарная» и «ревизионистская» школы. -
Политико-культурный генотип России и его сущностные черты. -
Многослойность политической культуры России: соотношение российских, советских и западных элементов. -
Формирование основ гражданского общества и партийной системы в начале ХХ в. -
От экономической стачки к политической забастовке. -
Крестьянский Союз и проекты крестьянской государственности. -
Государственная дума – первый опыт российского парламентаризма. -
Разрушение легитимности власти от Февраля к Октябрю 1917 г. -
«Общинная революция» и «черный передел» в деревне. -
Сепаратистские настроения и областничество. -
Неоднозначность восприятия революции и новой власти разными слоями населения. -
Настроения классового противостояния и нетерпимости. Белый и красный террор. -
Проблемы легитимации новой власти: «диктатура пролетариата» без пролетариата. -
Спонтанный поворот крестьянства к Советской власти. Крестьянская война: «Советы без коммунистов!». -
Оппозиция и лозунг «рабочей демократии». Настроения реванша в коммунистической среде. -
«Ленинский призыв» в партию и выдвиженчество. -
Центральная и местная власть глазами населения. -
Идея мировой революции или строительство социализма «в одной, отдельно взятой стране». -
Индустриализация и политическая активность масс. -
Сопротивление деревни сплошной коллективизации и раскулачиванию. -
«Антирелигиозный фронт» пятилетки и «воинствующие безбожники». -
Тоталитаризм или авторитаризм? Образ врага и культовое сознание. -
Единение власти и народа в годы Великой Отечественной войны. -
«Воюющая партия» глазами населения. -
Патриотизм и феномен коллаборационизма. -
«Открытие» Европы для советского солдата. -
«Железный занавес» и формирование нового образа врага в послевоенный период. -
Борьба с космополитизмом и становление «государственного антисемитизма». -
«Вторая коллективизация»: власть и крестьянство. -
Разоблачение культа личности Сталина и политическая реабилитация. -
Лозунг «Догнать и перегнать Америку!» как национальная идея. -
Парадоксы хрущевской «оттепели» и массовое сознание. -
Недоверие к официозу. Увеличение дистанции между властью и народом во второй половине 1960-х – первой половине 1980-х гг. -
Милитаризация общества и сознания. «Афганский синдром». -
Советский конформизм и диссидентство. -
«Самиздат» и «тамиздат». Правозащитное движение. -
Крушение социалистического мифа и феномен завышенных ожиданий широких слоев населения. -
«Кризис организованности» и диффузная активность неформальных добровольных общества, объединений и движений периода «перестройки». -
Политизация массового сознания: настроения «политической бури и натиска». -
«Транзитный» тип политической культуры современной России и его особенности. -
Политическая апатия и ее проявления в 1990-х гг. -
Структура политических ценностей россиян.
Автор программы: ________________________ Орлов И.Б.
“____” __________________ 2004 г.