ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 08.02.2024
Просмотров: 60
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
, для нас каждый день и час казался важным, незабываемым, неповторимым.
- Что вы намерены завтра делать? - спросила нас Лариса Сергеевна, когда мы вышли от главного редактора.
И я, и Владимир намерены были уезжать домой.
- Задержитесь еще на один день, - предложила она. - Завтра день рождения вашего комбрига Кузьмина. Поздравим Сергея Евдокимовича и проведем вечер в кругу его семьи. Согласны?
В уютной квартире генерала самые близкие ему люди: несколько военных, жена, сын, дочка с мужем. Наш приход не был для них неожиданностью. От души поздравили юбиляра - от себя и от всех чешских друзей, с которыми недавно встречались.
Уже на вокзале перед отходом поезда Лариса Сергеевна близко приступила ко мне и сказала:
- Вот тебе адрес твоего Ивана Петровича. Только не Тарасенко он, а Хижняков. Живет в Смеле.
Вот так сюрприз!
По приезде домой меня вызвали в Киев, мой путь лежал через Смелу, вернее - вблизи Смелы, и я не преминул этим воспользоваться.
Нахожу улицу, квартиру, нажимаю на кнопку звонка - дверь открывает он, Иван Петрович. Ну возможно ли такое! Столько встреч за один год!
Бывшего политрука узнал сразу, будто бы годы вовсе не состарили его. А он пристально всматривался в меня прищуренными глазами, продолжительное врем молчит, а потом восклицает:
- Колька!
Переступаю порог, захожу в комнату, и мое предчувствие меня не подводит: Алена! Я так и знал, что именно ее здесь увижу. Конечно же, они должны были пожениться.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Поездки, встречи на некоторое отвлекли меня от производственных дел. Потом были перестановки, переезды. К январю семидесятого меня назначили главным инженером одного из предприятий. Однако неожиданно меня подвело здоровье.
С утра почувствовал недомогание, к концу дня вдруг ощутил какое-то странное состояние, незнакомое до сих пор: хочу наклониться к столу, а меня прижимает к спинке кресла. Взялся за стол, а рука срывается, беру ручку, чтобы выписывать выделенные фонды поставок запчастей, а ручка валится из моих рук. “Что же это такое?” - спрашиваю себя. Попытался подняться, ступил, но, словно подпиленное дерево, свалился на стул, и, не удержавшись, грохнулся на пол.
Зашел завгар, бросился ко мне:
- Николай Федорович, что с вами? - Поднял меня, посадил на кресло. - Вы больны? Давайте я провожу вас домой.
- Нет, нет, мне нужно еще проверить, какой задел на следующий день.
- Вам необходимо срочно в постель, пойдемте домой, ведь вам плохо.
Стремясь скрыть внезапно наступившую слабость, я поднялся и направился к выходу. Дошел до лестничной клетки, стал на первую ступеньку, голеностопный сустав подвернулся - и я пополз вниз. Следовавший за мной завгар не успел меня подхватить. С его помощью подбежавшие снесли меня на первый этаж. Поддерживая под руки, с трудом довели домой. Вызвали “Скорую помощь”.
К приходу врача температура достигла сорока градусов. К утру сбили до тридцати восьми. Руки и ноги совершенно отказали.
- Скажите, я уже не буду двигаться? - спросил я врача.
- Что вы, милый! Два-три дня, и все станет на свое место, - успокоила меня седая женщина.
Но шли дни, а положение не улучшалось. Жене дали бюллетень для ухода за больным мужем, на третий день она сама слегла. Заболел и старший сын Виктор. Его молодой организм справился с недугом, а мне и жене легким испугом не обошлось. Меня увезли в областную больницу, жену в городскую.
Как только смог подниматься на ноги, настоял на том, чтобы меня выписали. Однако как я ни бодрился, а здоровье с каждым днем ухудшалось, все тяжелее было отрывать от земли ноги.
В мае меня вызвали в главк. Выписал командировку. Сел на вечерний поезд. Утром подъезжал к Киеву. Сквозь рассветную синеву всматривался в очертания красавца города.
С привокзальной площади по-обычному направился к зданию метрополитена, но на полпути к нему ноги мои напомнили, что услуги метро в утренней многолюдности не для меня. «Десятый троллейбус проходит мимо главка, - подумал. - Сяду и, так как до начала рабочего дня осталось полтора часа, сделаю два круга, полюбуюсь столицей». Но не тут-то было. С трудом протолкался в троллейбус и до нужной остановки стоял. Не осмелился попросить, чтобы мне уступили место. Да и в душе никак не хотел признавать себя инвалидом. Такой молодой - и инвалид. Чепуха! Я волне здоров!
Но, когда доехал до остановки, не мог тронуться с места, ноги будто приросли к полу. С помощью людей я все же выбрался из троллейбуса.
Здание главка находилось на противоположной стороне улицы. Я долго не решался переходить ее, наблюдая за непрерывным потоком транспорта.
Наконец рискнул. Добрался до осевой линии, остановился, чтобы пропустить идущий справа троллейбус. Когда его заднее колесо поравнялось со мной, произошло непредвиденное: почувствовал, как меня тянет следом за ним, стал сопротивляться, опираясь на трость, меня крутануло, будто подо мной не асфальт, а вращающаяся карусель, и я свалился вперед за уходящим троллейбусом, словно хотел удержать его.
За троллейбусом на полной скорости ехала “Волга”. Увидев человека, падающего под колеса, водитель резко затормозил.
На тротуаре собрались люди. Кто-то сказал:
- Мы видели, как он тяжело переходил улицу. Он больной. Надо вызывать «Скорую помощь».
Я категорически возразил и лишь попросил, чтобы помогли мне встать. В сопровождении очевидцев преодолел двести метров и почувствовал такую усталость, что дальше передвигаться не имел сил. Сел на лавку. Но опекуны не отставали от меня, одна женщина предложила зайти в аптеку, другая настаивала вызвать врача.
- Нет, не надо. Если вам не трудно, возьмите в аптеке перигонал. Он редко бывает и без рецепта его не выдают, но вы, пожалуйста, хорошо попросите. Вот вам деньги.
Перигонал был, его незамедлительно принесли, я принял нужную дозу. Поблагодарил женщин, и они разошлись.
Кто-то из них все же позвонил и вызвал «Скорую помощь», возле меня остановилась машина, из которой вышла врач в белом халате, подошла и осведомилась
, что со мной.
- Спасибо, доктор, теперь все нормально.
- Может, вас подвезти?
- Нет, благодарю, мне совсем рядом.
Идти, однако, было очень тяжело, я еле-еле добрался до главка, поднялся лифтом на восьмой этаж, зашел к главному инженеру. Тот недоумевающе и, как мне показалось, растерянно смотрел, как я преодолевал расстояние от двери до его стола.
- Ваш директор сказал, что у вас осложнения после гриппа. Но ни я, ни начальник главка не предполагали, что вам так трудно передвигаться. Извините, пожалуйста, за не очень приятную поездку.
- А в чем дело? Почему меня вызвали?
- Видите, Николай Федорович, в вашем состоянии справляться с обязанностями главного инженера трудновато.
- Да, я написал заявление об увольнении.
- Но ваш директор не желает вас отпускать. Вы нужный заводу человек. Если не возражаете, мы назначим вас на должность начальника технического отдела.
Я согласился. Но прежде чем сдать свои и принять от своего предшественника, перешедшего на должность конструктора, дела, я месяц замещал директора, уехавшего на лечение.
Этот месяц выдался чрезвычайно тяжелым. С производственной программой справились, но вместе с тем я окончательно подорвал здоровье. «Скорая помощь» доставила меня в областную больницу, и больше я на завод не возвратился.
Врачебно-медицинская комиссия установила мне инвалидность первой группы. По ходатайству бывшего комбрига Кузьмина мне назначили персональную республиканскую пенсию, выделили инвалидскую машину. Жена научилась управлять автомобилем, прошла курсы и получила водительские права, заводские специалисты соорудили коляску, специальный прибор с кнопками для сигнализации, для связи по телефону усовершенствовали телефонный аппарат. Когда мне нужно нажимаю отдельную кнопку -вызываю жену, по стараюсь поменьше открывать её от работы.
Однажды поздним вечером раздался звонок. Дотягиваюсь до висящей и слышу знакомый и родной голос:
- Здравствуй, сынок!
- Здравствуйте, Сергей Евдокимович! Как вас хорошо слышно, будто вы рядом.
- Узнал? А я и есть совсем рядом. В Полтаве. Из гостиницы звоню.
- Где вас там искать?
- Не утруждай себя. Завтра, примерно в полдень, я сам приеду к тебе.
У меня перехватило дыхание, дрогнул голос.
- Ты меня слышишь? Почему ты молчишь?
Да, да слышал, я был бесконечно рад, взволнованный и растроганный, не мог внятно произнести несколько слов.
Бессонная ночь тянулась как вечность. С утра сидел у окна в коляске и не сводил глаз с улицы. Жена отпросилась на работе, хлопотала на кухне, беспрерывно выходила во двор, выглядывала.
- Едет! - наконец воскликнула она, увидев приближающуюся «Волгу».
Встретила гостей у калитки. С Кузьминым был секретарь райкома партии, представитель обкома и облисполкома.
- Коля, я прибыл! - с порога произнёс Кузьмин и первым зашёл в дом. На нём была генеральская форма, на груди сверкала Звезда Героя, а ниже - орденские планки.
Он обнял меня. Присел, рассказал, что прибыл по приглашению Полтавского обкома партии и облисполкома для участия в праздновании освобождения города от гитлеровских захватчиков, для встречи с трудящимися области. Вот и решил навестить фронтового сынка, - он так по-прежнему и называл меня. Поинтересовался, чем ещё может помочь. Я поблагодарил, сказал, что помочь мне в моём положении, к сожалению, никто не может, кроме меня самого, только я могу и буду бороться с прогрессирующей болезнью, сопротивляться и не сдаваться ей до конца, до самого последнего вдоха.
После отъезда Сергей Евдокимович сообщил из Москвы:
- Сынок, чтоб тебе было легче трудиться, я достал магнитофон, запасные кассеты и питание к нему. Кто из ваших заводских будет в Москве, пусть заедет, заберет. Хотел отправить посылкой, но на почте не гарантируют его сохранность. Он очень удобный, двухскоростной, с дистанционным управлением.
Вскоре я получил приглашение оргкомитета бывших холодноярских партизан на встречу в лесу. Такие встречи стали почти ежегодными, традиционными, но то было первая и потому самая трогательная, незабываемая.
2
Четыреста километров езды в один и в другой конец утомительны и для здорового человека, не только для больного.
Чувствую себя подавленным и удрученным. Женя время от времени пытливо смотрит на меня, но, видно, сама очень боится за меня. Так прошёл день. Уже совсем стемнело на улице, когда Женя вдруг принимает решение:
- Поехали!
- На ночь глядя? – недоумеваю я.
- Вот именно. Ночью дороги посвободнее и не так жарко.
В помощники берем младшего сына Володю и едем. Через каждые двадцать-тридцать километров Женя останавливает машину, выходит подышать свежим воздухом и успокоить головную боль: это у неё последствия тяжелого гриппа.
- Что вы намерены завтра делать? - спросила нас Лариса Сергеевна, когда мы вышли от главного редактора.
И я, и Владимир намерены были уезжать домой.
- Задержитесь еще на один день, - предложила она. - Завтра день рождения вашего комбрига Кузьмина. Поздравим Сергея Евдокимовича и проведем вечер в кругу его семьи. Согласны?
В уютной квартире генерала самые близкие ему люди: несколько военных, жена, сын, дочка с мужем. Наш приход не был для них неожиданностью. От души поздравили юбиляра - от себя и от всех чешских друзей, с которыми недавно встречались.
Уже на вокзале перед отходом поезда Лариса Сергеевна близко приступила ко мне и сказала:
- Вот тебе адрес твоего Ивана Петровича. Только не Тарасенко он, а Хижняков. Живет в Смеле.
Вот так сюрприз!
По приезде домой меня вызвали в Киев, мой путь лежал через Смелу, вернее - вблизи Смелы, и я не преминул этим воспользоваться.
Нахожу улицу, квартиру, нажимаю на кнопку звонка - дверь открывает он, Иван Петрович. Ну возможно ли такое! Столько встреч за один год!
Бывшего политрука узнал сразу, будто бы годы вовсе не состарили его. А он пристально всматривался в меня прищуренными глазами, продолжительное врем молчит, а потом восклицает:
- Колька!
Переступаю порог, захожу в комнату, и мое предчувствие меня не подводит: Алена! Я так и знал, что именно ее здесь увижу. Конечно же, они должны были пожениться.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Поездки, встречи на некоторое отвлекли меня от производственных дел. Потом были перестановки, переезды. К январю семидесятого меня назначили главным инженером одного из предприятий. Однако неожиданно меня подвело здоровье.
С утра почувствовал недомогание, к концу дня вдруг ощутил какое-то странное состояние, незнакомое до сих пор: хочу наклониться к столу, а меня прижимает к спинке кресла. Взялся за стол, а рука срывается, беру ручку, чтобы выписывать выделенные фонды поставок запчастей, а ручка валится из моих рук. “Что же это такое?” - спрашиваю себя. Попытался подняться, ступил, но, словно подпиленное дерево, свалился на стул, и, не удержавшись, грохнулся на пол.
Зашел завгар, бросился ко мне:
- Николай Федорович, что с вами? - Поднял меня, посадил на кресло. - Вы больны? Давайте я провожу вас домой.
- Нет, нет, мне нужно еще проверить, какой задел на следующий день.
- Вам необходимо срочно в постель, пойдемте домой, ведь вам плохо.
Стремясь скрыть внезапно наступившую слабость, я поднялся и направился к выходу. Дошел до лестничной клетки, стал на первую ступеньку, голеностопный сустав подвернулся - и я пополз вниз. Следовавший за мной завгар не успел меня подхватить. С его помощью подбежавшие снесли меня на первый этаж. Поддерживая под руки, с трудом довели домой. Вызвали “Скорую помощь”.
К приходу врача температура достигла сорока градусов. К утру сбили до тридцати восьми. Руки и ноги совершенно отказали.
- Скажите, я уже не буду двигаться? - спросил я врача.
- Что вы, милый! Два-три дня, и все станет на свое место, - успокоила меня седая женщина.
Но шли дни, а положение не улучшалось. Жене дали бюллетень для ухода за больным мужем, на третий день она сама слегла. Заболел и старший сын Виктор. Его молодой организм справился с недугом, а мне и жене легким испугом не обошлось. Меня увезли в областную больницу, жену в городскую.
Как только смог подниматься на ноги, настоял на том, чтобы меня выписали. Однако как я ни бодрился, а здоровье с каждым днем ухудшалось, все тяжелее было отрывать от земли ноги.
В мае меня вызвали в главк. Выписал командировку. Сел на вечерний поезд. Утром подъезжал к Киеву. Сквозь рассветную синеву всматривался в очертания красавца города.
С привокзальной площади по-обычному направился к зданию метрополитена, но на полпути к нему ноги мои напомнили, что услуги метро в утренней многолюдности не для меня. «Десятый троллейбус проходит мимо главка, - подумал. - Сяду и, так как до начала рабочего дня осталось полтора часа, сделаю два круга, полюбуюсь столицей». Но не тут-то было. С трудом протолкался в троллейбус и до нужной остановки стоял. Не осмелился попросить, чтобы мне уступили место. Да и в душе никак не хотел признавать себя инвалидом. Такой молодой - и инвалид. Чепуха! Я волне здоров!
Но, когда доехал до остановки, не мог тронуться с места, ноги будто приросли к полу. С помощью людей я все же выбрался из троллейбуса.
Здание главка находилось на противоположной стороне улицы. Я долго не решался переходить ее, наблюдая за непрерывным потоком транспорта.
Наконец рискнул. Добрался до осевой линии, остановился, чтобы пропустить идущий справа троллейбус. Когда его заднее колесо поравнялось со мной, произошло непредвиденное: почувствовал, как меня тянет следом за ним, стал сопротивляться, опираясь на трость, меня крутануло, будто подо мной не асфальт, а вращающаяся карусель, и я свалился вперед за уходящим троллейбусом, словно хотел удержать его.
За троллейбусом на полной скорости ехала “Волга”. Увидев человека, падающего под колеса, водитель резко затормозил.
На тротуаре собрались люди. Кто-то сказал:
- Мы видели, как он тяжело переходил улицу. Он больной. Надо вызывать «Скорую помощь».
Я категорически возразил и лишь попросил, чтобы помогли мне встать. В сопровождении очевидцев преодолел двести метров и почувствовал такую усталость, что дальше передвигаться не имел сил. Сел на лавку. Но опекуны не отставали от меня, одна женщина предложила зайти в аптеку, другая настаивала вызвать врача.
- Нет, не надо. Если вам не трудно, возьмите в аптеке перигонал. Он редко бывает и без рецепта его не выдают, но вы, пожалуйста, хорошо попросите. Вот вам деньги.
Перигонал был, его незамедлительно принесли, я принял нужную дозу. Поблагодарил женщин, и они разошлись.
Кто-то из них все же позвонил и вызвал «Скорую помощь», возле меня остановилась машина, из которой вышла врач в белом халате, подошла и осведомилась
, что со мной.
- Спасибо, доктор, теперь все нормально.
- Может, вас подвезти?
- Нет, благодарю, мне совсем рядом.
Идти, однако, было очень тяжело, я еле-еле добрался до главка, поднялся лифтом на восьмой этаж, зашел к главному инженеру. Тот недоумевающе и, как мне показалось, растерянно смотрел, как я преодолевал расстояние от двери до его стола.
- Ваш директор сказал, что у вас осложнения после гриппа. Но ни я, ни начальник главка не предполагали, что вам так трудно передвигаться. Извините, пожалуйста, за не очень приятную поездку.
- А в чем дело? Почему меня вызвали?
- Видите, Николай Федорович, в вашем состоянии справляться с обязанностями главного инженера трудновато.
- Да, я написал заявление об увольнении.
- Но ваш директор не желает вас отпускать. Вы нужный заводу человек. Если не возражаете, мы назначим вас на должность начальника технического отдела.
Я согласился. Но прежде чем сдать свои и принять от своего предшественника, перешедшего на должность конструктора, дела, я месяц замещал директора, уехавшего на лечение.
Этот месяц выдался чрезвычайно тяжелым. С производственной программой справились, но вместе с тем я окончательно подорвал здоровье. «Скорая помощь» доставила меня в областную больницу, и больше я на завод не возвратился.
Врачебно-медицинская комиссия установила мне инвалидность первой группы. По ходатайству бывшего комбрига Кузьмина мне назначили персональную республиканскую пенсию, выделили инвалидскую машину. Жена научилась управлять автомобилем, прошла курсы и получила водительские права, заводские специалисты соорудили коляску, специальный прибор с кнопками для сигнализации, для связи по телефону усовершенствовали телефонный аппарат. Когда мне нужно нажимаю отдельную кнопку -вызываю жену, по стараюсь поменьше открывать её от работы.
Однажды поздним вечером раздался звонок. Дотягиваюсь до висящей и слышу знакомый и родной голос:
- Здравствуй, сынок!
- Здравствуйте, Сергей Евдокимович! Как вас хорошо слышно, будто вы рядом.
- Узнал? А я и есть совсем рядом. В Полтаве. Из гостиницы звоню.
- Где вас там искать?
- Не утруждай себя. Завтра, примерно в полдень, я сам приеду к тебе.
У меня перехватило дыхание, дрогнул голос.
- Ты меня слышишь? Почему ты молчишь?
Да, да слышал, я был бесконечно рад, взволнованный и растроганный, не мог внятно произнести несколько слов.
Бессонная ночь тянулась как вечность. С утра сидел у окна в коляске и не сводил глаз с улицы. Жена отпросилась на работе, хлопотала на кухне, беспрерывно выходила во двор, выглядывала.
- Едет! - наконец воскликнула она, увидев приближающуюся «Волгу».
Встретила гостей у калитки. С Кузьминым был секретарь райкома партии, представитель обкома и облисполкома.
- Коля, я прибыл! - с порога произнёс Кузьмин и первым зашёл в дом. На нём была генеральская форма, на груди сверкала Звезда Героя, а ниже - орденские планки.
Он обнял меня. Присел, рассказал, что прибыл по приглашению Полтавского обкома партии и облисполкома для участия в праздновании освобождения города от гитлеровских захватчиков, для встречи с трудящимися области. Вот и решил навестить фронтового сынка, - он так по-прежнему и называл меня. Поинтересовался, чем ещё может помочь. Я поблагодарил, сказал, что помочь мне в моём положении, к сожалению, никто не может, кроме меня самого, только я могу и буду бороться с прогрессирующей болезнью, сопротивляться и не сдаваться ей до конца, до самого последнего вдоха.
После отъезда Сергей Евдокимович сообщил из Москвы:
- Сынок, чтоб тебе было легче трудиться, я достал магнитофон, запасные кассеты и питание к нему. Кто из ваших заводских будет в Москве, пусть заедет, заберет. Хотел отправить посылкой, но на почте не гарантируют его сохранность. Он очень удобный, двухскоростной, с дистанционным управлением.
Вскоре я получил приглашение оргкомитета бывших холодноярских партизан на встречу в лесу. Такие встречи стали почти ежегодными, традиционными, но то было первая и потому самая трогательная, незабываемая.
2
Четыреста километров езды в один и в другой конец утомительны и для здорового человека, не только для больного.
Чувствую себя подавленным и удрученным. Женя время от времени пытливо смотрит на меня, но, видно, сама очень боится за меня. Так прошёл день. Уже совсем стемнело на улице, когда Женя вдруг принимает решение:
- Поехали!
- На ночь глядя? – недоумеваю я.
- Вот именно. Ночью дороги посвободнее и не так жарко.
В помощники берем младшего сына Володю и едем. Через каждые двадцать-тридцать километров Женя останавливает машину, выходит подышать свежим воздухом и успокоить головную боль: это у неё последствия тяжелого гриппа.
