Файл: Курсовая работа по дисциплине История России с древности до xvi века.docx

В дополнение к этому обращается внимание и на оформление договоров, которое является копией византийских канцелярских протоколов. К таковым относится обязательное упоминание в договоре соправителей наряду с императором, что имеется во всех нам текстуально известных договорах. Подобная особенность является аргументом в пользу достоверности, так как такое оформление является элементом для исключительно официальных документов и не свойственны ни древнерусским летописям, ни византийским хроникам. [1, с.69-70]

Наибольшое количество вопросов вызывает соглашение 907 года. Часть исследователей считает, что самостоятельного договора нет и текст под этим годом составлен летописцем из частей более поздних текстов, другие же считают договор полностью самостоятельным. Возникают вопросы относительно и предшествующего соглашению похода. Его существование ставится под вопрос опять же ввиду отсутствия каких-либо сведений о походе в других источниках, но М.В. Бибиков говорит о «Навмахике» и «Тактике» Льва VI, где существует упоминание о «скифских ладьях» и сражения на море с арабами и росами, обозначенное под 905 годом. Существует ли связь между данной информацией и походов Олега по-прежнему остается под вопросом. [1, с.72]

Проблема существования и достоверности договоров 911 и 944 годов появляется, так как ни в каких других источниках нет упоминания о данных договорах, несмотря на то, что в «Повести временных лет» договор 944 года представлен наиболее подробно. Несмотря на сомнения относительно достоверности составленного в 944 году договора, сведения о военном конфликте, предшествующем договору, имеются и в других источниках, например, в хрониках Продолжателя Феофана и Псевдо-Симеона.

Последний из известных договоров представляет собой итог войны Святослава и датируется 971 годом. Подробный текст данной войны содержится в «Истории» Льва Диакона, поэтому сомневаться относительно существования войны не приходится. Помимо того, в тексте приводятся и обстоятельства, при котором происходило заключение договора, и статьи из самого договора, поэтому данный договор вызывает менее всего вопросов у исследователей.

Подводя итог, можно сказать, что вопрос о первоначальном виде договоров более неразрешим, чем вопрос об их достоверности. Несмотря на то, что договорам посвящена обширная литература XVIII-XX веков, оба вопроса все еще остаются актуальными, так как решение их затруднено в связи с отсутствием источников и степени доверия к «Повести временных лет», но тем не менее договоры Руси Х века с Византией принято считать древнейшими памятниками древнерусской государственности.

---

---

1.2 Процедура заключения и терминология источника

Исследование договоров в этом ключе позволит проследить историю складывания как самостоятельных публично-правовых актов, так и формуляров, их развитие, что в свою очередь подготовит почву для завершающей главы, где будет раскрыто значение русско-византийских договоров для российского источниковедения и определено их место в нем.

С.А. Гедеонов выделяет три этапа составления договоров, где первый – предварительная конференция, составление проекта договора каждой стороной на своем языке, перевод и согласование. Второй этап включает изготовление договорных грамот по государственным дипломатическим формам с печатями и канцелярскими знаками на основе одобренных «черновиков» и последующим обмен готовыми грамотами. На третьем же этапе происходит обмен выполненными переводами, которые не содержат печатей. Данные этапы были выделены в результате анализа, основанного на исследовании византийско-персидских договоров. [4, с.265-266]

С.М. Каштанов считает, что для полного анализа необходимо использовать два метода исследования одновременно. Первый предполагает исследование в области лингвистического и конкретно-исторического анализа, второй же основан на сравнение русско-византийских договоров с сохранившимися договорами Византии с другими странами. [5, с. 5]

По мнению Каштанова для изучения процедуры договоров Руси с Византией необходимо обратиться ко всем типам формуляров, существовавших в Византии. Автор берет схему, представленную Ф. Дэльгером и И. Караяннопулосом. Они же выделяют два периода существования формуляров. Первый охватывает период с 992 года по 1261 год. Внутри периода выделяется две группы: 1) после переговоров в другой стране; 2) без переговоров в другой стране. Договоры Руси с Византией не относятся ни к одному из двух периодов, но анализируются Каштановым в этих рамках. Подобное он объясняет тем, что к Х веку схемы договоров не были достаточно разработаны, но «тем не менее весьма интересно сопоставить структуру летописного текста договоров с приведенными схемами». В договоре 911 года он выделяет 12 составляющих документа, после чего делает вывод об авторстве и месте создания источника. Договор 944 года состоит из 13 составляющих, 971 года всего из 7. [5, с. 7 -8]

Каждый договор, согласно схеме, имеет заголовок, начинающийся со фразы «равно другаго свещания, бывшаго при» и продолжается характеристикой посольства – общее определение послов «Мы от рода Рускаго», их имена, среди которых их 14, указание правительства, от которого посланы: «иже послани от Олга» и правительства, к которому посланы: «к вам, Лвови и Александру и Костянтину», также договор содержит оборот с формулировкой цели приезда – «сохранение любви». В договоре 911 года имеется заявление от имени князя Олега – «Наша светлость…». Далее договор 911 года представляет вступление к диспозиции – «Суть яко понеже мы ся имали о божьи мире и о любви главы таковыа», и провозглашение верности миру, переходящее к 13 основным статьям, излагающим нормы для регулирования взаимоотношений, далее можно видеть заключение основного раздела – «Сия же вся да створять Русь Греком, иде же аще ключиться таково», удостоверение о том, что мирный договор состоялся в двух экземплярах – «на двою харатью», признание действительности обоих экземпляров и дата. Рассмотрев структуру договора, можно сделать вывод об авторстве и месте составления договора. Чтобы не повторяться, данные сведения будут рассмотрены в другом подпункте, но можно сказать, что данная грамота не является протоколом императорской грамоты (хрисовулом), так как в заключении отсутствуют заключительная фраза и императорская подпись. [5, с. 8 – 9]

---

Договор Игоря несколько различается с договором Олега, но так же начинается с заголовка, характеристики посольства, имен послов, которых уже 24, определения правительства, представленного посольством – «послании от Игоря, великого князя Рускаго, и от всякоя княжья и от всех людии Руския земля». Далее определяется общее правительственное задание – «И от тех заповедано обновити ветьхии мир…». Если говорить о различиях, то в договоре Игоря конкретизируется роль посольства, а именно указываются отправители посольства, факт отправки посольства, византийские императоры, к которым отправлено посольство, декларируется официальная цель миссии. Помимо уже обозначенных черт, договор содержит часть, определенную как «sanctio», которая представляет собой угрозу проклятия возможным нарушителям. Далее следует основная часть, состоящая из 15 статей. Как и в договоре 911 года повторяется свидетельство о написании договора «на двою харатью», одна из которых по требованию в договоре должна быть отправлена вместе с посольством князю Игорю. Завершается договор заявлением о принесении клятвы крещенными, обозначением ритуала клятвы для некрещенных, повторное «sanctio» и заявление, что, если Игорь будет верен договору, то он не нарушится «донде же солнце сияеть и весь мир стоить, в нянешния веки и в будущая». Как и предыдущая грамота, эта не является хрисовулом, в заключении нет даты и императорской подписи. Различаются договоры 911 и 944 года тем, что в последнем прямо предусматривается присяга Игоря, о присяге Олега не сказано ничего. Часть исследователей полагают, что из-за этого договор не стал действующим актом. [5, с.11-12]

Дипломатический состав договора 971 года содержит тот же самый заголовок («Равно другаго свещанья, бывшаго при…»), сведения о императоре, к которому направлен договор, сведения о месте – «в Дересте», сведения о дате – «месяца июля, индикта 14, в лето 6479», часть договора, именуемую как «intitulatio», обозначающее представление лица, составляющего данный документ - «Аз, Святослав, князь Руский», вступление к диспозиции, указание другой договаривающейся стороны, диспозицию, где указываются мирные обязательства Святослава, «sanctio» и засвидетельствование действительно данной грамоты. Каштанов отмечает, что данный формуляр не согласуется с известными схемами, но это объясняется тем, как именно был заключен договор. [5, с. 13-14]

---

Терминологии договора касается в своем труде и М.В. Бибиков. Он обращает внимание на употребление выражения «цесарьство наше», что являлось распространенным эпонимом императорской персоны. Помимо этого, как уже отмечалось, договоры начинаются с фразы «Равно другаго свещания, бывшаго при», что, по его мнению, показывает, что договор есть аутентичный экземпляр. [3, с. 6] У исследователей, как правило, не вызывается споров слово «свещание», поэтому оно трактуется как соглашение. Однако Ф.П. Сергеев заостряет внимание на данном слове, говоря о его неоднозначности. В подтверждение он приводит греческие слова, сопоставляя их с древнерусским. В итоге чего данное слово может быть однокоренным словам «обрядъ», «порядъ», «урядъ», которые использовались в значении «договор, не отраженный на письме, устный договор». Подобное объясняется незнанием переводчика исконно русских слов и, как следствие, невозможность дословно перевести состоявшийся договор. [6, c. 7] Больше вопросов же вызывает сама фраза полностью. Частью исследователей данная фраза толкуется как «согласно другому договору». А.Н. Сахаров считает, что подобная фраза есть отсылка на предварительные переговоры. [7, с.134-136]. Таким образом, большинство мнений сходится на том, что правильным толкованием является либо понимание фразы как «списка с другой договорной грамоты», либо как «равносильного экземпляра». «Бывшаго при» также имеет различные толкования, кто-то считает, что это можно перевести как «находящегося у», другие отдают предпочтение переводу «составленного при».

Стоит отметить, что вопросы вызывает и слово «другаго». Н.А Лавровский трактует данное слово как «другой, иной» [8, с. 52]. Другие, например, И.И. Срезневский [9, с.728], А.А. Шахматов [10, с. 390] полагают, что правильным будет перевод слова как «товарищеский, дружеский». Но при переводе данного слова как «товарищеский, дружеский» возникает, как заметил А.Н. Сахаров, еще одна несостыковка, ведь тогда следует отказаться от перевода «свещания» как «списка» или «копии», так как дружественной копия быть не может, дружественным может быть только «соглашение». [7, с.272].

Наряду с соответствующими времени и другим сохранившимся договорам Византии с другими странами, Бибиков выделяет фразы, противоречащие византийскому этикету. Как пример, употребления титула «цесарь» по отношению к императору, когда подобный титул в иерархии стоит ниже самого василевса. Также, в тексте употреблен этноним «греки», являющийся уничижительным для ромеев. Исследователями отмечалась и неприменимость эпитета «боговдохновенный» по отношению к императору, что тем не менее присутствует в договоре 971 года. [3, с. 6]

---