Файл: История криминологии. Современные криминологические теории Введение.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.03.2024
Просмотров: 202
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Уже в монографии «Личность преступника» (1972 г.) авторы отмечают, что особенности и формы проявления преступников в не малой степени зависят также от типа нервной системы, от врожденных свойств психики, от целостного психического склада личности, от характера психических процессов и мыслительной деятельности». «Как ни важны воспитание, образование и прочие социальные влияния для развития разума, воли и чувства человека, их роль неизбежно корректируется исходными природными особенностями индивида», - приводил в своей книге А.Б. Сахаров положение из монографии «Биологическое и социальное в развитии человека». Однако он не скрывал своей приверженности к социальным обстоятельствам, которые считал главными в преступном поведении человека. Даже повышенную криминогенность несовершеннолетних и лиц молодого возраста А.Б. Сахаров связывает в первую очередь с социальными факторами.
Сегодняшние сторонники представлений о главенствующей роли «среды», «ситуации», «общества», «объективной внешней детерминации» - всего того, что называем социальным, исходят из понятия, что человек представляет собой продукт воздействующих на него обстоятельств, из анализа которых можно вывести общие закономерности жизни личности. Вряд ли найдется тот, говорят они, кто будет отрицать очевидные факты, связанные с изменением поведения ребенка в зависимости от среды, в которой он находится: детский сад, школа, семья, дворовая компания. Под влиянием других людей ребенок начинает копировать их манеры, усваивать разные социальные роли, получать массу новых знаний. Без анализа всех этих внешних факторов трудно хотя бы приблизительно предсказать поведение личности.
В концепции главенствующей роли социального в личности отстаивается мнение о том, что люди изначально не делятся на честных и нечестных, агрессивных и альтруистичных и т.д., а становятся таковыми под воздействием «среды», «социальных факторов». Ряд экспериментальных исследований авторов, поддерживающих эту теорию, подтвердил зависимость поведения личности от социальной среды, что дало основание сторонникам теории «среды еще более укрепиться во мнении о главенствующей роли социального в поведении человека, хотя «зависимость» и «главенствующая роль» социального в поведении людей – это не одно и то же.
Биологические теории преступности после возрождения науки криминологии в начале 60-х годов прошлого столетия поддерживали немногие. Один из немногих, И.С. Ной, считал, что преступность имеет биологические причины, а поэтому «познание психики, физических особенностей преступников выдвигается в число первоочередных задач» криминологической науки.
Появившиеся в 70-х начале 80-х годов сообщение, что мужчины с лишней хромосомой чаще встречаются среди заключенных, т.е. среди тех, кто совершил преступление. Этот факт чуть ли не признал наличие «гена преступности», но в последствии при проведении многих параллельных исследований, эта теория не подтвердилась. Тем не менее ученые сделали вывод, что наличие хромосомного набора с лишней хромосомой – ненормальное явление для человека; оно может повлечь за собой патологические изменения его личности и поведения, а тем самым увеличить вероятность возникновения асоциальных поступков.
В комплексе проблемы соотношения социального и биологического в личности особого внимания заслуживают характеристики преступного поведения лиц с психическими аномалиями в рамках вменяемости. Аномалии (психопатия, олигофрения, эпилепсия, невротизм, шизофрения и т.п.) влекут определенные личностные изменения, которые, однако, нельзя прямо сводить к патофизиологическим нарушениям. В данном случае необходимо учитывать собственно психологические опосредствующие звенья, когда наряду с аномальными функционируют и сохраненные стороны психики.
Характерными личностными изменениями в психике у лиц, совершивших преступления, являются регидность (т.е. недостаточные подвижность, переключаемость, приспособляемость мышления и установок и др. по отношению к меняющимся требованиям среды), тревожность, агрессивность, конфликтность, которые тесно связаны с нарушением личности в восприятии, памяти, мышления, умственной работоспособности. Указанные изменения приводят к нарастанию социальной дезадаптации, что способствует отчуждению личности, сокращению нормальных контактов с окружающими. Процесс отчуждения, в свою очередь, еще более усиливает дезадаптацию. Психические отклонения препятствуют усвоению социальных норм, регулирующих поведение, затрудняют выполнение социальных ролей. Таким образом, психические аномалии больше всего отражаются на адаптационных механизмах человека, они «выступают в качестве катализирующего фактора взаимодействия биологического и социального в механизме преступного поведения, усугубляя социальную неадаптированность лица, неадекватность его реакции на внешние раздражители, т.е. являются обстоятельством, способствующим преступному поведению, его условием, но не причиной».
Даже в этом случае мы как бы боимся признать, что причина противоправных действий лежит в самом человеке, а окружающая среда способствует проявлению этих причин. Сторонники социального объясняют такой подход простым доводом, что из-за отсутствия сплошной психической диагностики населения нет данных в том, что психические аномалии более распространены среди преступников, чем среди остальных граждан.
Биологический аспект, присутствующий в объяснении причин противоправного поведения, пугал некоторых криминологов по идеологическим причинам. Только из-за идеологической непримиримой позиции многие ученые-юристы не могли даже подумать, что природные свойства человека не только входят в структуру личности, но играют в большинстве случаев решающую роль. Страх перед «ломброзиатским болотом» сковал на многие годы развитие криминологической теории в широком смысле этого слова. Разумеется, она развивалась, но однобоко, с социальным уклоном, другие взгляды, в особенности в объяснении причин преступности, встречали «в штыки».
Таким образом, можно сделать вывод, что развитие человека основано не на поглощении биологического социальным или социального биологическим, а на их взаимодействии. Целостность личности основана на диалектике взаимодействия социального и биологического. Проявление диалектики заключается в том, что чем выше уровень нравственно-психологической деформации личности, тем меньше требуется «давления» конкретной ситуации, и, наоборот, чем меньше нравственно-психологически «деградирована» личность, тем большее влияние должны оказывать социальные обстоятельства на преступное поведение личности.
В жизни имеют место и такие случаи, когда человек с врожденными пороками может их никогда не реализовать в преступный результат, так как те социальные условия, в которых проходит его жизнедеятельность, как раз настолько благоприятны, что напрочь «глушат», тормозят развитие и проявление этих пороков. И, наоборот, можно встретить ситуацию, когда в личности присутствует максимальный уровень врожденных пороков и максимальная степень отрицательного влияния микросреды, тогда на лицо большая вероятность, что человек может попасть на скамью подсудимых. Опять же мы подчеркиваем вероятностный характер совершения преступления в данном случае, потому что ни биологическое, ни социальное не есть причины преступного поведения. Человек не рождается, а становится преступником. Но это не значит, что общество его делает таким. Социальные условия не могут никогда напрямую порождать преступное поведение. Они влияют на духовный мир личности, ее психологию. Но личность – это продукт не только существующих отношений, но также своего собственного развития и самопознания. Одни и те же по своим объективным признакам, общественному пожеланию личности, все равно они по-разному будут оценивать свое положение. Система отношений человека к различным социальным ценностям, нормам, институтам, самому себе и своим обязанностям и т.д. зависит, следовательно, как от внешних, так и от внутренних (личностных) обстоятельств. Человек все равно избирательно подходит к объективной реальности, он «выбирает» те из «влияющих» социальной среды, которые наиболее соответствуют его психологической природе. Поэтому недопустимы ни социализация, ни биологизация причин преступного поведения. В первом случае преувеличивается влияние «среды» на формирование и поведение личности, игнорируются субъективные факторы, психологические свойства личности сводятся к ее социальным ролям, положению в системе общественных отношений. Во втором случае психологическим факторам настолько придается решающее значение, что забывается социальная среда, в которой развивался и действовал человек.
Только взаимодействие между социальным и биологическим позволяет человеку совершенствоваться. И причиной его различных форм поведения будет всегда взаимодействие, в результате которого появляется та или иная поведенческая установка (направленность или решимость – это неважно) совершить те или иные действия.
2. Психологический механизм поведения личности.
Криминологическое изучение личности преступника осуществляется в основном для того, чтобы выявить и оценить те ее свойства, которые порождают преступное поведение, чтобы в процессе профилактики воздействовать на них. В этом проявляется единство главных криминологических проблем: сущности и закономерности преступности, личности преступника, причин и механизма преступного поведения и профилактики преступлений. Итак, личность преступника и механизм индивидуального преступного поведения – проблемы сложные, взаимосвязанные, взаимопроникающие. Действительно, такие личностные характеристики, как потребности, интересы, инстинкты, эмоции, темперамент, характер, ценностные ориентации и т.д., без которых не возможно ни понять, ни проанализировать сущность личности, одновременно являются составляющими компонентами ее поведенческого акта (с точки зрения его внутреннего, психологического содержания т.е. мотивы).
Мотивы. В специальной литературе под этим термином понимается то, что побуждает деятельность человека, ради чего она совершается. В широком смысле к мотивам в психологии относят потребности и инстинкты, влечения и эмоции, установки и идеалы. Если привести точку зрения, сложившуюся в науке уголовного права, в том числе и в криминологии, то мы обнаружим, что мотивы совершения преступлений (а в криминологии выделяют отдельные типы преступников по мотивам их поведения) бывают: корыстные, корыстно-насильственные, насильственные, насильственно-эгоистические, анархистско-индивидуалистические и др.
Даже при поверхностном (приблизительном) сопоставлении этих двух подходов к интерпретации мотивов мы обнаружили глубокое различие в их понимании и толковании. По-видимому, это обстоятельство связано с недопониманием или игнорированием криминологами взглядов и подходов к этой категории, разработанных в психологии.
Если в психологии мотивами называют инстинкты, потребности, идеалы эмоции, то, например, нельзя увязывать эти категории, допустим, с корыстью. Корыстные инстинкт, идеал – эти словосочетания не только «режут» слух, но и заставляют задуматься: неужели в действительности мы, криминологи, могли так выражаться, думать, что потребность порождает мотивацию как причину преступного поведения?. Ведь мотивацию, но не криминальную, в биологии связывают с активным состоянием мозговых структур, побуждающих в человеке действия, которые наследственно закреплены или приобретены опытом, направленные на удовлетворение индивидуальных и групповых потребностей. В таком случае, даже не имея специальных познаний в биологии, нельзя мотивацию отождествлять с причинами индивидуального преступного поведения, иначе мы собьемся на путь, ведущий к теории «прирожденного преступника».
Следует отметить, что нет каких-то особых мотивов (причин), которые были бы направлены только на порождение преступного поведения, если это не связано с психическими отклонениями, патологией. В этом смысле мотивы (психологические причины) нейтральны. Причем многие личностные чувства (месть, корысть, ревность и т.д.) могут быть удовлетворены и другими, не противоправными, способами. Поэтому сама причинность (мотивация) не может продуцировать преступное поведение, признание подобного согласуется с теорией «опасного состояния» или же с «общественной опасностью» в конкретной личности, совершившей преступление. Преступным может быть только поведение, которое зависит от выбора средств для достижения поставленной цели, т.е. «криминальный сбой» происходит на уровне установки, и это означает, что изучение мотивации (причинности) и конкретных мотивов (причин), образующих ту или иную установку, можно проводить только в случаях совершения лицами преступлений.
Не могут в принципе потребности человека быть антиобщественными, т.е. антиобщественными мотивами. Если так понимать, то тяжкие преступления порождают опасными мотивами, а менее тяжкие – менее опасными мотивами.
Отдельные поступки, а тем более поведение человека в обществе, детерминируются множеством мотивов на бессознательном, подсознательном и сознательном уровнях. Но объективно проявляется только поведенческая установка. Мотивы определяют поведение вообще, а установка его проявляет. В поведенческом акте не может сразу проявиться несколько установок в качестве специфических (непосредственных, конечных) причин, все равно причиной (Н.Ф. Кузнецова о бинарной связи говорит в упомянутой работе) будет одна конечная установка, все остальное – формирует эту установку («все остальное» - мотивы – можно назвать субъективными психологическими побочными причинами). Например, совершая кражу, в личности проявляется корыстная поведенческая установка, а утверждение себя в глазах неформальной группы – побочная причина; и может быть все наоборот, если индивид поставил цель самоутвердиться в глазах приятелей, тогда поведенческая установка будет направлена на самоутверждение, а корысть будет присутствовать в качестве второстепенной причины (порой глубоко неосознаваемо, так как эта цель - украсть что-либо - им не ставилась и это не главное было для личности). Поэтому выявить главенствующую установку (причину конкретную) всегда достаточно сложно. То, что на первый взгляд представляется главной причиной (например, при совершении кражи) следователь не задумываясь, сразу фиксирует в документах «из корыстных побуждений», не задавая себе вопрос, а может быть в этом преступлении присутствует другое побуждение), в действительности может оказаться второстепенной причиной или вообще не имеющим никакого значения. Поэтому перед сотрудниками органов внутренних дел (и в первую очередь перед следователями и криминологами) стоит задача кропотливого поиска истинных (непосредственных) причин (поведенческих установок), направленных на совершение преступных актов.