Файл: Блок М. Апология истории или ремесло историка.pdf

империи и ее честолюбивых стремлений, не хватало то ли власти, то ли разума, чтобы возродить эту службу, столь необходимую для управления обширными территориями. Монархи, бароны, прелаты вынуждены были поручать свою корреспонденцию нарочным. Лица же менее высокого ранга прибегали к услугам странников, например паломников, направлявшихся в Сант-Яго1 0 в Галисии. Относительная медлительность посланцев, невзго­ ды, на каждом шагу грозившие им задержками, приводили к тому, что действенной властью была только власть на месте. Всякий местный пред­ ставитель высшей власти, непрестанно вынужденный принимать на свой страх и риск ответственные решения (в этом смысле богата поучитель­ ными примерами история папских легатов), старался, по вполне есте­ ственной склонности, обеспечить при этом выгоду для себя и в конце концов стремился основать независимую династию.

Если же кто хотел узнать, что делается в дальних местах, ему не­ зависимо от ранга приходилось полагаться на случайные встречи. В кар­ тине тогдашнего мира, которая рисовалась уму даже самых осведомленных

рода протоколов, составленных охотниками до новостей. И очень редко в них верно указано время. Разве не поразительно, например, что такая особа, как епископ Фульберт Шартрский, имевший благодаря сану немалые возможности узнавать новости, удивился, получив для своей церкви дары

в детстве. Весьма недурно осведомленный в германских делах монах Лам­ берт Герсфельдский и , переходя к рассказу о важных событиях, проис­ ходивших в его время во Фландрии, стране пограничной и — частично — имперском феоде, громоздит одну нелепость на другую. Что и говорить, такие примитивные знания были весьма жалкой основой для политики с большим размахом.

4. Первый феодальный период: торговый обмен

Европа первого феодального периода не вела абсолютно замкнутую жизнь. Между нею и соседними цивилизациями существовало несколько потоков торгового обмена1 2 . Самым оживленным был, вероятно, обмен между Европой и мусульманской Испанией 1 3 , тому свидетельство — мно­ жество арабских золотых монет, которые таким путем проникали на се­ вер Пиренейского полуострова, где их высоко ценили и поэтому часто имитировали. Напротив, в западной части Средиземного моря плаванье судов на дальние расстояния прекратилось. Главные линии коммуникаций с Востока пролегали в других местах. Одна, морская, проходила по А д ­ риатическому морю, на берегу которого красовалась Венеция, обломок Византии в оправе чуждого ей мира. Сухопутная линия — дорога на Ду ­

ским рынком и тянувшимся оттуда по уступам северного склона Карпат до самого Днепра, двигались караваны, на обратном пути груженные также товарами из Константинополя и Азии. В Киеве они встречали могучий перекрестный поток, который по степям и водным путям устанавливал контакт между странами Балтики и Черным и Каспийским морями, а так­ же с оазисами Туркестана. Ибо Запад тогда был не в силах выполнять функцию посредника между Севером или Северо-Востоком континента и Восточным Средиземноморьем; и, без сомненья, он не мог предложить на своих землях ничего равноценного тому мощному товарообмену, что принес процветание Киевской Руси.

Сосредоточенная в очень жиденькой сети торговля вдобавок была край­

чал почти исключительно предметы роскоши, стоимость которых, очень высокая сравнительно с их весом, позволяла не считаться с расходами и риском транспортировки. Взамен Запад не мог предложить ничего, кроме рабов. Да еще можно полагать, что большая часть двуногого скота, награбленного в землях славян и латтов за Эльбой или закупленного у британских торговцев, направлялась в мусульманскую Испанию; Восточное Средиземноморье было в изобилии обеспечено этим товаром и не нуж­

и пряностей на рынках византийского мира, Египта или Передней Азии. Происходило постепенное выкачивание серебра и особенно золота. Если несколько купцов и были обязаны своим богатством этой торговле с далекими странами, то для общества в целом она была лишь еще одной причиной нехватки звонкой монеты.

Конечно, на «феодальном» Западе сделки никогда не производились полностью без денег, даже в среде крестьян. А главное, деньги не пе­ реставали играть роль обменного эквивалента. Должник часто платил продуктами, но продукты эти обычно «оценивались» каждый по своей стоимости, и итог стоимостей совпадал с ценой, выраженной в ливрах солидах и денариях.

Итак, будем избегать слишком общего и неопределенного термина «на­ туральное хозяйство». Лучше говорить просто о монетном голоде. Недо­ статок монет еще усугублялся анархией, которая царила в их чеканке и сама была результатом как политической раздробленности, так и затруд­ ненных коммуникаций, ибо на всяком крупном рынке приходилось, во из­ бежание нехватки монет, иметь свой монетный двор. Если не считать имитаций чужеземных монет и исключить некоторые неходкие местные монетки, повсюду чеканили денарий, серебряную монету невысокой пробы.

ным от денариев, без надлежащего материального обеспечения. Но у раз­ ных денариев была в зависимости от их происхождения различная стои­ мость в металле. Мало того, в одной и той же местности, в каждой или

почти каждой партии монет менялись либо вес, либо лигатура. Редкие и из-за отклонений от нормы неудобные монеты обращались к тому же медленно и нерегулярно, и человек никогда не был уверен, что при на­ добности сможет их раздобыть. Мешало и то, что торговый обмен был недостаточно интенсивным.

Но остережемся и здесь чересчур поспешной формулы: «замкнутое хозяйство». Ее нельзя применить с точностью даже к мелким крестьян­ ским усадьбам. Мы знаем о существовании рынков, где простолюдины, несомненно, продавали часть своего урожая и живности горожанам, ду­ ховенству, воинам. Так они добывали денарии для уплаты повинностей.

то пришлось бы допустить, что их владельцы обходились без оружия и драгоценностей, никогда не пили вина, если только виноград не рос на их землях, и довольствовались одеждой из грубых тканей, изготовленных женами их держателей. Даже несовершенство земледельческой техники, социальные смуты и, наконец, стихийные бедствия отчасти способствовали поддержанию некоей внутренней торговли; если в случае неурожая мно­ гие буквально умирали с голоду, то население в целом не доходило до такой крайности, и нам известно, что из краев более благополучных в края, охваченные голодом, шло на продажу зерно, причем часто по спе­ кулятивным ценам. Таким образом, товарообмен отнюдь не отсутствовал, но был в высшей степени нерегулярным. Общество того времени знало, конечно, и куплю и продажу. Но, в отличие от нашего, оно еще не жило куплей и продажей.

Торговля, хотя бы в форме обмена, была не единственным и, пожалуй, не самым важным из каналов, по которым в те времена происходило перемещение материальных благ от одного социального слоя к другому. Большое количество продуктов переходило из рук в руки в виде повин­

труд: барщина доставляла больше рабочих рук, чем наем батраков. Ко­ роче, торговый обмен в строгом смысле занимал в экономике, бесспорно, меньше места, чем повинности; и поскольку торговый обмен был мало распространен, а существовать одними трудами рук своих было терпимо лишь для неимущих, то богатство и благополучие представлялись неот­ делимыми от власти.

Но и самим власть имущим подобная организация экономики давала в конечном счете весьма ограниченные средства. Произнося слово «день­ ги», мы подразумеваем возможность накопления, способность выжидать, «предвкушение будущих благ», а все это при нехватке монет было чрез­ вычайно затруднено. Разумеется, люди пытались копить иными способа­ ми. Бароны и короли набивали сундуки золотой или серебряной посудой и драгоценностями; в храмах собирали побольше дорогой церковной утва­ ри. Нужно сделать непредвиденный расход? Что ж, продают или заклады­ вают корону, чашу, распятие или же отдают их переплавить на ближай-

ший монетный двор. Но такой вид расчета, именно в силу замедленного торгового обмена, был делом нелегким и не всегда выгодным, да и самые сокровища не обеспечивали в целом значительной суммы. Люди знатные, как и простые, жили ближайшим днем, рассчитывая лишь на сегодняш­ ние доходы и будучи вынужденными тут же их тратить.

Вялость товарооборота и денежного обращения имела и другое, притом серьезнейшее, следствие. Она до крайности снижала общественную роль жалованья. Ведь выплата жалованья предполагает со стороны работодате­ ля владение достаточно большой наличностью, источнику которой не гро­ зит с минуты на минуту иссякнуть, а со стороны нанимающегося —- уве­ ренность, что полученные им деньги он сможет потратить на приобретение

о короле, желавшем обеспечить себе службу видного военачальника, или мелком сеньоре, старавшемся удержать при себе оруженосца или скот­ ника,— приходилось прибегать к форме вознаграждения, не основанной на периодической выплате некоей денежной суммы. Тут было возможно

то ли в форме повинностей, взимаемых с земледельцев, позволит ему са­ мому обеспечить свое существование.

И тот и другой метод способствовали, хотя и в противоположных смыслах, установлению человеческих связей, весьма отличных от возни­ кающих при наемном труде. Чувство привязанности у «кормящегося» к его господину, под чьим кровом он жил, было, конечно, куда более ин­ тимным, чем связь между хозяином и наемным рабочим, который, выпол­ нив работу, мог уйти куда хотел со своими деньгами в кармане. И, на­ против, связь эта почти неизбежно ослабевала, как только подчиненный обосновывался на земельном наделе, который, по естественному побужде­ нию, он вскоре начинал считать собственным, стараясь при этом облегчить бремя своей службы. Добавьте, что в те времена, когда неудобство ком­ муникаций и худосочность торговли затрудняли создание даже относи­ тельного изобилия для многочисленной челяди, система «харчей» в целом не могла получить такого распространения, как система вознаграждения землей. Если феодальное общество постоянно колебалось между этими двумя полюсами — тесной связью человека с человеком и ослабленными узами при земельном наделе,— то причиной тут в большой степени являет­ ся экономическая система, которая, по крайней мере вначале, препятство­ вала наемному труду.

5. Экономическая революция второго феодального периода

Во второй части этой книги мы постараемся описать движение народо­ населения, которое с 1050 до 1250 г. преобразило облик Европы. На ру­ бежах западного мира происходила колонизация иберийских плато и вели-