Файл: Основы общей психологии.doc

* Потебня А. А. Мысль и язык. М., 1862. С. 21.
В психологии, разрабатываемой в середине прошлого столетия, находят так­же отражение тенденции эмпирической психологии. В центре этого течения, ориентирующегося по преимуществу на английскую эмпирическую психоло­гию, — принцип ассоцианизма. Впервые влияние эмпиризма сказалось еще в работе О. М. Новицкого «Руководство к опытной психологии» (1840), но в оп­ределенное течение это направление оформляется лишь в 60-х—70-х гг. Его основным представителем является М. М. Троицкий («Наука о духе»). Он пы­тается свести всю духовную жизнь к ассоциациям. В своей «Немецкой психоло­гии в текущем столетии» (1867) он подвергает критике немецкую метафизиче­скую идеалистическую психологию. В. А. Снегирев («Психология», 1873) так­же признает закон ассоциации основным законом психической жизни и примы­кает к английской эмпирической психологии, но позиция его эклектична: свой ассоцианизм он пытается примирить с самыми различными психологическими направлениями и точками зрения.

Проводниками идеалистических тенденций в психологии в этот период выс­тупают такие люди, как К. Д. Кавелин и Н. Н. Страхов. Они вступают в борьбу против материалистического направления физиологической психологии (меха­нистические представители которой склонны были, правда, свести психологию к физиологии). <...>

Особое место в психологической литературе этого периода занимает основное произведение одного из крупнейших представителей русской педагогической мысли — «Человек как предмет воспитания» (1868—1869) К. Д. Ушинского.

Ушинский, широко используя в своем труде материал, накопленный мировой психологической наукой его времени, сумел подчинить весь этот материал уста­новкам, глубоко характерным для самобытных путей как его собственной, так и вообще передовой русской общественной мысли. Первая, важнейшая из этих установок связана с «антропологическим» подходом к изучению психологии. Этот подход к проблемам психологии означал рассмотрение всех сторон психи­ки человека в целостно-личностном, а не узкофункциональном плане; психиче­ские процессы выступают не как лишь «механизмы» (в качестве каковых их по преимуществу стала трактовать экспериментальная функциональная психоло­гия на Западе), а в качестве деятельности человека, благодаря чему они могли получить у Ушинского подлинно содержательную характеристику. Вторая су­щественная установка, специфическая для Ушинского, заключалась в том, что антропология у него выступала как антропология

---

педагогическая. Это значит, что человек рассматривался им не как биологическая особь с предопределенны­ми его организацией неизменными свойствами, а как предмет воспитания, в ходе которого он формируется и развивается; его развитие включено в процесс его воспитания. В ходе этого последнего подрастающий человек выступает как субъект, а не только как объект воспитательной деятельности учителя. Ушин­ский с исключительной четкостью и последовательностью проводит через все свои психологические и педагогические построения особенно дорогую ему мысль о труде, о целеустремленной деятельности как основном начале формирова­ния и характера и ума. <...>

Если в работах И. М. Сеченова была выдвинута роль физиологических ос­нов и материалистических установок в разработке психологии, то в труде Ушин-ского, вышедшем почти одновременно с работами Сеченова, впервые выступила роль педагогической практики для системы психологических знаний. <...>

Если 30-е гг. были отмечены нами как время появления первых светских работ по психологии, то 60-е гг. должны быть выделены как эпоха, когда созда­ются предпосылки для подлинно научной ее разработки. Этот период отмечен большим ростом психологической литературы, публикация которой в 60-х гг. резко повышается. <...>

Экспериментальная психология начала развиваться в России в 80-х—90-х гг. прошлого столетия, когда возник ряд экспериментальных психологических ла­бораторий: В. М. Бехтерева (в Казани), В. Ф. Чижа (в Юрьеве), А. А. Токарского (в Москве), а также А. О. Ковалевского, В. М. Сикорского и др.; в последую­щие годы развертывают свою работу лаборатории Н. А. Бернштейна, Г. И. Россолимо и др. <...>

Важную роль в развитии мировой экспериментальной психологии играли лучшие представители русской психологической науки. Это относится прежде всего к одному из крупнейших и наиболее передовых представителей экспери­ментальной психологии в России Н. Н. Ланге, автору прекрасного курса «Пси­хология». Его «Психологические исследования», вышедшие в 1893 г., посвящены экспериментальному изучению: одно — перцепции, а другое — произвольного внимания.

Эти исследования привлекли к себе широкое внимание в мировой психологи­ческой науке; из них первое — о перцепции — было опубликовано в отчете Лондонского международного конгресса экспериментальной психологии; иссле­дование о внимании вызвало специальные отклики со стороны крупнейших пси­хологов различных стран — В. Вундта, У. Джемса, Г. Мюнстерберга и др.

---

Н. Н. Ланге же создал одну из первых в России лабораторий эксперимен­тальной психологии при Одесском университете. Вслед за тем такие же лабора­тории были организованы в Петербурге (А. П. Нечаев) и Киеве, потом (в 1911) в Москве создан был первый в России Институт экспериментальной психологии при Московском университете.* Возглавивший этот институт Г. И. Челпанов выпустил в 1915 г. первое русское общее руководство по экспериментальной психологии («Введение в экспериментальную психологию»).
* Теперешний НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР. (Примеч. сост.)
За этот же период — конец XIX и начало XX в. — в русской психологиче­ской литературе появился ряд экспериментальных работ, посвященных специ­альным психологическим проблемам: работы Н. Я. Грота об эмоциях (с основ­ными положениями которого, высказанными в опубликованной во Франции ста­тье, перекликаются некоторые тезисы одного из крупнейших французских психологов — Т. Рибо), В. М. Сикорского (его исследования об умственной ра­ботоспособности нашли многочисленных последователей в Западной Европе), А. Ф. Лазурского, одна из основных работ которого о классификации личности была издана Э. Мейманом (в выходившей под его редакцией серии «Pädagogishe Monographien») и оставила заметный след в последующих зарубежных теориях по психологии личности.

Оставаясь на позициях опытного научного исследования, Лазурский ищет для изучения сложных проявлений личности новые методические пути. Стре­мясь сочетать преимущества эксперимента с систематическим наблюдением, он намечает свою оригинальную методику «естественного эксперимента».

Наряду с общей психологией начинают развиваться и другие отрасли психо­логического знания — патопсихология (Н. А. Бернштейн, В. П. Сербский), пси­хология слепых (А. А. Крогиус), психология ребенка (представленная рядом работ Д. М. Трошина, В. М. Сикорского и др.), зоопсихология, основоположни­ком которой в России является В. А. Вагнер (см. его двухтомные «Биологи­ческие основания сравнительной психологии [Био-психология]», 1913). Вагнер выступает одним из создателей биологической зоопсихологии, строящейся на основе дарвинизма.

В этот же период начинают более интенсивно развиваться специальные от­расли психологического знания, разработка которых диктовалась нуждами прак­тики — медицинской и педагогической.

Наши клиницисты (начиная с С. С. Корсакова, И. Р. Тарханова, В. М. Бехте­рева, В. Ф. Чижа и др.) были одними из первых, привлекшими психологию на помощь клинике, а К. Д. Ушинский, рассматривая в своем замечаюльном трак­тате человека как предмет воспитания, закладывает основы подлинной педагоги­ческой психологии значительно глубже, принципиально правильнее и притом раньше, чем это было сделано, например, Э. Мейманом.

---

Попытку развернуть психологию в педагогическом аспекте, использовав пси­хологические знания в интересах обучения и воспитания, делает вслед за Ушин-ским еще в конце 70-х гг. П. Ф. Каптерев. Каптерев культивирует педагоги­ческую психологию, к которой он относит основы общей психологии (в понима­нии, близком к английской эмпирической психологии), психологию ребенка и учение о типах. Учение о типах — типология детей, в частности школьни­ков, — разрабатывается П. Ф. Лесгафтом («Школьные типы», «Семейное вос­питание ребенка и его значение», 1890).

Разработка педагогической психологии получает в дальнейшем более широ­кий размах и развитие в направлении, приближающемся к меймановской «экс­периментальной педагогике» на основе развития экспериментальной психоло­гии. Она находит себе выражение в трудах съездов по педагогической психоло­гии и экспериментальной педагогике (1906—1916 гг.).

В 1906 г. собирается первый Всероссийский съезд по педагогической психоло­гии, в 1909 г. — второй (см. «Труды» 1-го и 2-го съездов), в 1910 г. собирается первый Всероссийский съезд по экспериментальной педагогике, в 1913 г. — вто­рой и в 1916 г. — третий (см. «Труды» 1-го, 2-го и 3-го съездов). <...>

Советская психология

Советская психология начинала свой путь в то время, когда мировая психологи­ческая наука, с которой русская психология всегда находилась в теснейшей свя­зи, сохраняя при этом свои самобытные черты, вступила в полосу кризиса.

Этот кризис был, как мы видели, по существу методологическим, философ­ским кризисом, который распространился на целый ряд наук — вплоть до основ математики. В психологии он принял особенно острые формы, обусловленные особенностями ее предмета, тесно связанного с самыми острыми мировоззренческими вопросами. В психологии поэтому особенно воинствующие и грубые формы принял как идеализм, так и механицизм.

Перед советской психологией встала задача построения системы психологии на новой, марксистско-ленинской, философской основе. Надо было сохранить, умножая его, все конкретное богатство накопленного психологией фактического материала и перестроить ее исходные теоретические установки: сохранить исто­рическую преемственность в развитии научной мысли, но не ограничиваться, как этого хотели сторонники традиционной психологии, мелочными коррективами к принципиально порочным идеалистическим и механистическим установкам и давно отжившим традициям, а создать на основе марксистско-ленинской диалек­тики новые установки и проложить новые пути для разрешения основных тео­ретических проблем психологической мысли. Понятно, что такая задача не мог­ла быть разрешена сразу же. Для ее разрешения, естественно, потребовалась длительная и напряженная работа — теоретическая и экспериментальная, со­единенная с упорной борьбой против вульгарного механицизма, с одной стороны, традиционного идеализма и интроспекционизма, несовместимого с подлинно на­учным

---

построением психологии, — с другой.

Уже в первые годы после революции, в начале 20-х гг., среди психологов начи­нается идейная борьба вокруг вопроса о философских основах психологической науки и осознается необходимость ее перестройки, исходя из марксистской фило­софии. Основный удары критики в этот первый период обращаются против иде­алистической психологии. К концу его совершенно сходят со сцены представите­ли крайнего спекулятивного метафизического ее крыла (Н. О. Лосский, С. Л. Франк и др.). На первые же годы после Великой Октябрьской революции приходится освоение павловского учения об условных рефлексах. В своих клас­сических работах этого периода И. П. Павлов создает физиологию больших по­лушарий головного мозга и закладывает, таким образом, основы физиологическо­го анализа психических процессов. Учение об условных рефлексах становится мощным средством для объективного изучения психических явлений. <...>

Однако претворение марксистской методологии в адекватную ей психологи­ческую теорию осуществилось не сразу. <...> В советской психологической ли­тературе сначала находят себе широкое признание принципы поведенческой психологии. Поведенческие тенденции в советской психологии в этот период имели и известное положительное значение. Они выражали прогрессивную в своей установке на объективность научного знания оппозицию против идеали­стической психологии сознания. В наиболее самобытной форме тенденции «объективной» поведенческой психологии проявляются у В. М. Бехтерева, ко­торого можно считать одним из зачинателей крайней формы поведенчества не только в русской, но и в мировой науке. <...> В советский период В. М. Бехте­рев переходит от так называемой «объективной психологии», сыгравшей в свое время крупную и положительную роль, к рефлексологии. В отличие от Пав­лова, который в своих классических исследованиях об условных рефлексах по­следовательно остается в рамках физиологии, Бехтерев выдвигает рефлексоло­гию как особую дисциплину, отличную как от физиологии (от физиологического изучения рефлексов), так и от психологии и долженствующую заменить эту последнюю. Начинается борьба против психологии как таковой. Не определен­ные идеалистические течения в психологии, а сама психология, поскольку она делает психику предметом изучения, объявляется идеализмом. Рефлексология, которая выступает под видом материалистического учения, каковым она в дей­ствительности не была, приобретает в 20-х гг. значительное распространение и известную популярность. Под влиянием ее вульгарного воинствующего механи­цизма начинается вытеснение психологии из преподавания. Опираясь на под­держку господствовавших в те годы «методологов», вульгарный механистиче­ский материализм торжествовал, празднуя пиррову победу.

---