Файл: Сказка невероятная для твоих потомков сохранятся лишь несколько слов, начертанных на камне, передающих память о твоих великих деяниях.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 29.04.2024
Просмотров: 280
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
325
перед ним — все равно происходит ли это в действительности, или в мыслях о прошлом,
или в мечтах о будущности; все остальное для него не существует, как давно позабытый
сон. Основным свойством существа человеческого является временное предпочтение
одного в полный ущерб, в полное уничтожение другого. Всякая деятельность, всякое
переживание возможно только тогда, когда человек все силы свои устремляет на одну цель
и жаждет лишь одного определенного достижения; именно в ясном сознании цели и лежит
залог всякого успеха. Познавая себя в разуме и живя в двойственном мире, человек был бы
не в силах что-либо знать, что-либо чувствовать, к чему-либо стремиться, если бы он давал
простор одновременно звучать различным голосам своей невидимой души. Степень
обладания человеком способностью пламенно жить одним чувством, одной мыслью, есть
истинное мерило его развитости. Лишь тот, кто может пламенно ненавидеть, может и
пламенно любить.
«Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но,
как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих».
Откровение св. Иоанна, 3:15-16.
«И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим»,
1
т. е. обоими инстинктами твоего
сердца... ...Нужно любить Бога инстинктом добра и инстинктом зла».
Зогар.
2
«Если мы попробуем на минуту отрешиться от обычных моральных рамок, то мы
увидим, что нет по природе чистых и по природе нечистых эмоций, и что каждая эмоция
может быть чистой или нечистой, смотря по тому, есть в ней примеси других эмоций или
нет».
П. Д. Успенский.
3
Первая цель человека — это чистота мыслей, чистота чувств, чистота переживаний.
Каждая сторона, каждая склонность, каждая система переживаний при проявлении своем
во вне должна обладать чистотой кристальной, должна быть свободной от всяких примесей
иных. Чистота чувства есть синоним чистоты проявлений, чистоты желаний, ясности целей
и твердости воли. Человек только тогда может целиком отдаться какому-либо чувству,
когда он обладает силой сдержать чувство противоположное. Чувство, проявляемое во вне,
насыщается активностью, является как бы мужской стороной элемента; чувство,
сдерживаемое внутри, управляется пассивным началом, является женской стороной
элемента. Отсюда явствует, что развитость человека, мощь его и чистота чувств
возникают с рождением в составе пола и увеличиваются с утверждением последнего.
Степень совершенства сознания и чувствования человеком различия между полами есть
мерило его собственного совершенства. Состав есть система самых разнообразных
возможностей, чувств и переживаний; освещая последовательно своим сознанием то одни
их совокупности, то другие, человек насыщает активностью эти единичные аспекты своего
Я, а потому жизнь человека есть постоянный выбор. Аркан VI, трактуя о Горнем Человеке,
в своем иероглифе в виде запечатленного мгновения раскрывает доктрину, что творение
мира и рождение человека есть рождение свободного выбора. В Мире Горнем, где все ясно,
определенно, где все выявлено, где времени нет, вся совокупность антиномий существа
человеческого выражается двумя женщинами, стоящими пред человеком. Человек всегда
выбирает; он выбирает разные вещи, но постепенно все должно пройти пред взором его, —
вот почему в аспекте Горнего Мира человек находится как бы в нерешительности и
выбирает как ту часть, так и другую. Летящая стрела, пущенная гением, последовательно
поражает то одну, то другую женщину; вот почему на иероглифе Аркана VI ее направление
таково, что нельзя сказать, кого она поразит. Аркан XVI выражает ту же идею, взятую в
продлении, ибо он гласит о мире внешнем — царстве времени. Выбор есть колыбель
всякого чувства и всякого познания, если бы человек обладал вполне этим даром, то,
1
Второзаконие, 6:5.
2
Zohar. Part.II, fol. 174.
3
Tertium organum, стр. 172.
326
перенося свой взор в одну часть существа своего, он мог бы забыть о других, не налагая на
них никаких стеснений; но это есть его конечная цель, а к ней он лишь стремится, — вот
почему свой выбор он может делать лишь поправ другое, лишь сознательно забыв о другом,
лишь силой своей воли заставив смолкнуть другие голоса своей души. Этот первый этап, с
которого начинается всякое познавание, всякое чувствование, есть то «сознательное
неведение», о котором мы уже говорили не раз.
Человек боится бесконечности; вся его душа трепещет от ужаса и беспомощности, когда
она его хотя бы слегка коснется. Даже в том случае, когда он начинает сознательно
рассуждать о ней, он всегда стремится воспринять бесконечность в узких рамках, умалить
ее истинное значение; он только ограничивается указанием, что она больше того-то и того-
то, но никогда не идет дальше, никогда не стремится взглянуть на ее истинную сущность,
как бы боясь быть раздавленным ее величием. По самому существу своему человек должен
видеть пред собой только близкие, легко достижимые цели Чуть только цель переходит в
идеал, хотя и достижимый, но далекий, человек теряется, у него тотчас же встает сомнение в
самой возможности его достижения вообще. Вот почему все Великие Посвященные всех
времен давали истины своего учения в простых, понятных даже детям, доходящих до
наивности словах. И люди, слыша эти слова, никогда не задумывались над тем, что таится
под ними, какая бесконечность отделяет их не только до достижения предуказываемых
этими словами принципов, но даже до полного их понимания! Великие Посвященные,
таким образом, ставили бесконечность в перспективном положении, проектирующемся в
виде весьма короткого пути. Этим людям как бы закрывались глаза на время; видя Цель
так близко перед собой, они бросались к ней и, не отдавая себе отчета в том, что она в
сущности к ним и не приближается, они незаметно проходили часть пути, хотя далеко еще
не приводившую к достижению, но все же к нему приближавшую. Путь эволюции человека
распадается на отдельные участки; для каждого из них существуют свои особые законы,
своя цель, свой путь. Находясь в какой-либо части пути, человек имеет пред собой
совершенно определенную цель, олицетворяющую самые трепетные его желания, а потому
он невольно начинает считать такую очередную цель за цель конечную. Видя ее столь
близко, он черпает в ней силы для побеждения очередных препятствий и испытаний.
«В пустыне бесплодной, солнцем палимой, караван изнывает от жажды. Вот видит он
вдруг, недалеко оазис пред ним показался; и ожили люди, в путь устремились, и быстро
проходят песчаные волны. Но бледною дымкой растаял оазис, — то был лишь мираж; и
плачутся люди! Но слышится голос тут мудрого шейха: Смотрите, друзья! Вот, камень
лежит, отсюда уже недалеко дойти нам до цели. Оазис был только мираж, но вид его дал
нам ведь силы пройти незаметно путь самый трудный на всем переходе. Не будем же
предаваться печали, с миражем ведь легче перенесли мы страдания, теперь уже недолго
осталось нам ждать и скоро вздохнем мы под зеленой листвой».
Из арабских преданий
«Путешественник, все мысли которого сосредоточены на лежащей впереди цели, не
чувствует передвижения своих ног по дороге; поступайте таким образом во всем, что вы
делаете».
Йогавасишта
Когда человек познает какую-либо новую для него идею, новый закон, когда при свете
его раскрываются новые горизонты и заново освещается все, что было им познано ранее,
когда ряд отдельных частностей группируется в общую систему, — человек всегда склонен
думать, что он постиг основной закон, основной принцип мироздания. Даже в простой науке
толпы каждое новое сколько-нибудь важное открытие мощно взбудораживает все умы, и
люди твердят в один голос, что настала новая эра умственного развития человечества. Это
чувство есть великое благо, так как оно вливает грандиозную энергию в человека и толкает
его к новой работе, к новым затратам сил для дальнейших достижений.
Мир разума есть исчерпывающая совокупность всех a priori возможных модусов
самосознания и миропонимания. Если конкретное представление есть частность Целого, то
идея, или система построений, выражающая закон чередования конкретных
327
представлений, есть уже аспект Целого в собственном значении этого слова. Характер
представления, т.е. его качествования и угол зрения суть понятия равнозначащие Вообще
говоря, всякое представление имеет свой raison d’être. Нелепым представлением я называю
лишь такое, в котором заключено или отождествление различного, или же совокупность
элементов, составляющих представление, не проникнута цепью причинности. Иначе
говоря, ошибочное представление есть в сущности игра слов, ибо в самом понятии
«представление» заключено сродство составляющих элементов. Отсюда выводим, что
ошибочное представление есть объектирование группы элементов в систему, когда они не
имеют сродства Исключая из рассмотрения сказанный случай, как противоречащий
самому понятию о разуме и являющийся продуктом рассеянности или заведомо ложного
упорства, мы видим, что относительные формы мышления, будучи беспредельны по
количеству, в то же время все связаны между собой, и каждая из них по законам разума
может быть доведена до слияния с другой. Под схоластикой, или так называемым
«умствованием», я понимаю такие рассудочные построения, которые не обусловливаются
какой-либо высшей руководящей идеей, а являются случайной цепью единичных
умозаключений, имеющую ценность лишь как орудие для гимнастики ума, ибо, последовав
этому пути, он тем самым начинает вращаться в заколдованном круге без цели и
результата. К глубокому сожалению, немалое количество людей отдавали силы свои на
подобную потерю времени. Основываясь на мире явлений, люди не раз пытались создать
объективную или эмпирическую философию, но в результате давали исключительно лишь
хитросплетения разума, но не могли объяснить ничего. Не будучи в состоянии достигнуть
абсолютного синтеза и достигая лишь частных обобщений, философы этого рода
принуждены были попросту отрицать или игнорировать все то, что лежало вне их
построений. Каждое из этих последних, хотя и имело некоторую цену, но лишь постольку,
поскольку она воздерживалась от отрицания или осуждения других. В противном случае
оно уже теряло всякую цену и превращалось из относительной данности в заблуждение.
«Всякое учение истинно в том, что оно утверждает, и ложно в том или тем, что оно
отрицает или исключает».
Лейбниц.
«Человеческий разум так любит строить, что уже много раз возводил башню, однако
затем опять разбирал ее, чтобы посмотреть, как устроен ее фундамент» — сказал Кант в
своих «Пролегоменах ко всякой будущей метафизике», но, сознавая это, сам построил
башню, фундамент под которой незыблем лишь для самого философа. Все величественное
здание кантовской трансцендентальной философии имеет оправдание своего
существования лишь в том, что наилучшим образом иллюстрирует мысль, как
относительное мышление есть лишь звук пустой для тех, кто с ним не имеет сродства.
Недаром на юбилейной медали, поднесенной Канту, изображена наклоненная Пизанская
башня, которая стремится упасть и лишь каким то чудом держится. Вся философия Канта,
как зиждущаяся на некоторых постулатах, существует лишь постольку, поскольку они
несомненны; их относительность налагает печать на все величественное здание, которое,
являясь
интереснейшим
образчиком
человеческого
мышления
вообще,
как
грандиознейшая относительная система, вместе с тем, совершенно лишена абсолютной
ценности. Следуя методу индукции, Кант и сам хорошо понимал, что вся эволюция его
мышления есть лишь узкий извилистый путь, существующий лишь для него самого; он
удовлетворился этим и пошел по нему всей силой своего разумения, а посему он должен был
вовсе игнорировать все то, что подчеркивало его относительность.
«Я избрал путь, которого хочу держаться; я пойду по нему и ничто меня не удержит».
Кант.
И стремясь по этому пути, несмотря на все препятствия, Кант нашел в нем свое
удовлетворение, свое счастье, но они остались лишь его личной индивидуальной
собственностью.
328
«Ограниченность его есть главнейшая причина бесчисленных заблуждений; и мир и
человек вечно останутся для него загадкой, потому что он хочет измерять духовные силы
телесной мерой».
Эккартсгаузен.
1
Отрицая все с собой несогласное, эмпирическая философия не могла не придти к
атеизму, ибо во всех своих построениях она a priori не могла встретить синтеза, а истинное
существо явлений, как аспектов этого синтеза, она отрицала.
«Чудеса, дивные приключения, таинства веры останутся навсегда загадкой для наших
философов, коим разум никогда не объяснит сих вещей, для которых нужно высшее
просвещение. Мирские ученые весьма чувствуют сей свой недостаток: их споры и разные об
одной вещи мнения суть доказательства того, почему все то, что они понять и объяснить не
могут, они отвергают, как мечту воображения, или как порождение воспаленной головы,
или как обман».
Эккартсгаузен.
2
Тем не менее, человек по самому существу своему неуклонно стремится к постижению
конечных первопричин. Эмпирическая философия также не могла не стремиться к этому.
Не зная Синтеза и дерзновенно отрицая a priori самое существование Его, она логически
пришла к понятию, Ему диаметрально противоположному. Истинная Природа Высшего
Синтеза — это всеобъемлемость; являясь Источником всего, Он есть, вместе с тем,
каждая частность в отдельности. Будучи Единым, Он Сам из Себя порождает
множественность, когда, ограничиваясь, Он начинает объектироватъ в Своем Существе
частные совокупности Своих, единичных качествований. Не ведая этого, эмпирическая
философия стала искать первоисточник не в единстве, как синтезе множественности, а в
единстве, как элементе множественности. В области отвлеченного мышления вместо
объединения и синтезирования воедино отдельных философских и религиозных систем со
всеми присущими им тональностями, она стала искать в них то, что во всех них остается
перманентным. Следуя этому методу и думая все утвердить, она должна была все
отрицать, ибо в этом аспекте обобщения тональности одних конкретных аспектов
мышления отрицались и обесценивались другими. В области научного исследования эта
философия пришла к единству первичной материи, атомы которой, группируясь
различным образом, создали атомы наших химических элементов. В области энергии пред
нами предстало понятие о силе как таковой, претворяющейся в различные феноменальные
проявления мировой энергии. Наконец, понятия о времени и пространстве в связи с
кодексом известных нам законов природы дополнили эмпирический пантеон и вывели
пантеистическую совокупность первопричин, столь же неведомых и непонятных, как и
самые конкретные явления.
Элементарная математика имеет два понятия, с помощью которых мы можем выявить
себе представления об Истинной Природе Синтеза с абсолютным совершенством, как по
ясности, так и по простоте. Синтез есть общее наименьшее кратное, содержащее в себе все
частные множители, и в то лее время единое. Эмпирическая же философия искала общего
наибольшего делителя, который тоже един, тоже образует все множители, по он есть
лишь материал, а Синтез есть Начало Творческое. Вне Синтеза этот общий наибольший
делитель никакого бытия не имеет, но в то же время он служит этому синтезу опорой и
орудием для создания частностей.
Эмпирическая философия в своем наивысшем развитии приходит к признанию
необходимости бытия начал, лежащих вне мира явлений, т. е. трансцендентальных. Этим
она диаметрально противоречит своему основному исходному положению — признанию
реальности лишь за формальной стороной явлений; в этом последнем мы видим только
лишний раз подтверждение общего закона, что всякая частная идея в своем максимуме
заключает свое отрицание. Несмотря на это, увлечение эмпирической философией имело
свой raison d’être. В продолжении целого века она была как бы авангардом человечества и
1
Ночи или беседы мудрого с другом, стр. 285.
2
Ночи или беседы мудрого с другом, стр. 14 и 15.
329
своим влиянием она побуждала его к развитию преимущественно в области прикладных
знаний. Оторвав людей от Богоискательства — пути для огромного большинства людей
трудном до полной безнадежности, она направила все их усилия к утверждению своих
личных качеств, для того, чтобы в будущем каждый человек мог уже сознательно ступить
на стезю искания Конечной Правды.
«Великий смысл исторического процесса, начавшегося с религиозной реформации,
состоит в том, что он обособил человеческую личность, предоставил ее самой себе, чтобы
она могла сознательно и свободно обратиться к Божественному Началу, войти с Ним в
совершенно сознательную и свободную связь».
Владимир Соловьев.
1
Так, на пути веков и все человечество ставило себе ряд определенных задач, строило
себе цепь последовательную разных относительных миров и, последовательно живя то в
одном из них, то в другом, проходило их чередой. Великое подобно малому, — человечество
в его целом, расы, народы и племена живут и жили жизнью, подобной жизни отдельного
человека. Мировая история раскрывает пред, взором нашим целый ряд эпох и
цивилизаций, живших каждая своей собственной жизнью, своими собственными целями,
своими собственными стремлениями и силами. Порой эти отдельные миры бесконечно
отличались друг от друга, но как бы различны они ни были, каждый мир имел свою
собственную красоту, управлялся ритмом своей собственной гармонии. Живя в своем
собственном мире, человек, народ или раса, доходили наконец до конца, дочитывали
раскрытую перед ними страницу Вечности. Построенный ими мир делался столь близким
им, они с ним так сживались, так проникались его веянием, что, в конце концов, они
становились нераздельными; задачи и цели переставали быть целями; будучи достигнуты,
они превращались в самое существо искателей, они поглощали созданный ими самими же
мир, а он в них растворялся. Не стало мира, не стало и цели, а потому наставал миг, когда
Волей Высшей Силы дочитанная страница перевертывалась, открывалось новое поле,
новый мир, новые цели. Эта идея и составляет доктрину Аркана XVI. Башня — это
устрояемый человеком относительный мир. По мере постройки ее, человек постепенно
возвышается, но настает миг, когда последний камень обретает свое место и Волей Высшего
Судии эта башня обращается во прах. Человек падает, но скоро убеждается он, что в этом
падении он лишь все укрепил в себе самом, не потеряв ничего. И вот, собравшись с силой,
он начинает строить новую башню, начинается новая эра его долгой жизни.
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 61