Файл: Копелевич, Ю. Х. Возникновение научных академий. Середина XVII - середина XVIII в.pdf

рых указаны авторы рецензий.13 Их список показывает, что Менке привлекали для этой работы большой круг специалистов. В статье-некрологе об Иоганне Бурхарте Менке в «Трудах ученых» [88, 1732, с. 235] говорится, что он заботился, «чтобы те, которые публиковали отзывы о новых книгах, были хорошо осведомлены в этом искус­ стве, имели твердое суждение в данной науке и умели изящно писать по-латыни». Латинский язык «Трудов ученых» способствовал его популярности как междуна­ родного журнала.

Л. Олыпки [56] отмечает живучесть латинского языка в XVII в. как мирового научного языка в самом широ­ ком смысле слова. Обогащенный творчеством гумани­ стов, язык интенсивно приспосабливался к нуждам новой науки. Путаница в терминологии, вызванная употребле­ нием в научной литературе национальных языков, сти­ мулировала стремление сохранить латинский язык как разработанное, испытанное веками средство общения ученых.

В части рецензий издатели «Трудов ученых» стреми­ лись избежать субъективных оценок, не втягиваться в полемику. Уже в предисловии к первому тому они вы­ ражают намерение «не мазать сажей» чьих-либо сочине­ ний. Видимо, здесь уже был учтен опыт парижского «Журнала ученых».

Комплект «Трудов ученых» — это подлинная энци­ клопедия науки за столетие. Издатели стремились к ох­ вату всех областей науки. Здесь представлены теология

ицерковная история, право, медицина и физика, история

игеография, философия и филология. Ежемесячные вы­ пуски, переплетенные по годам, составляют тома в 500— 700 страниц убористого текста и содержат в год примерно по 250—300 рецензий и статей. Кроме книг, регулярно

рецензируются лондонские «Философские записки», труды «Леопольдины», «Мемуары» Парижской академии

рецензентов, но и специально готовил их для этой работы. Имеются сведения о том, что Менке читал лекции, посвященные журналу «Acta eruditorum»; рецензенты получали в качестве вознаграждения только по экземпляру журнала. Вместе с тем журнал не был доходным, он получал от саксонского курфюрста дотацию в размере 200 талеров в год [164. с. 21].

37

ким образом, «Труды ученых» стали журналом журналов. Что касается книг, то сейчас, естественно, трудно судить о полноте охвата журналом выходившей литературы. В обращении к читателю тома за 1688 г. издатели сами говорят о невозможности учесть и рецензировать всю литературу.

Однако количество рецензий, среди которых встре­ чаются названия книг, выходивших в самых отдаленных уголках Европы, говорит само за себя.

Основная масса книг рецензировалась па страницах журнала в тот же год, когда книга вышла из печати. Книги 2—3-летней давности или более старые упоми­ наются редко. Те, которые почему-либо не попали в поле зрения издателей, но позднее были признаны достойными внимания, рассматривались в дополнительных томах — «суплиментах».

Хотя для современников «Трудов ученых» их основ­ ная ценность состояла в оперативной и квалифицирован­ ной информации о новой литературе, важное место в истории науки журналу обеспечили оригинальные статьи, по объему обычно составлявшие меньшую часть. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что ав­ торы этих статей в первые десятилетия существования журнала — как правило, ученые из стран, еще не имев­ ших в ту пору своих академий. На первом месте среди таких ученых стоит Лейбниц. Начиная с первого тома и до конца века, т. е. до момента основания Научного общества в Берлине, нет почти ни одного тома без статей Лейбница. На страницах «Трудов ученых» в 1683— 1684 гг. Лейбниц впервые изложил разработанные им на­ чала дифференциального исчисления. В 1686 г. в его статье об «анализе неделимых и бесконечных» впервые появляется в печати интеграл. В работах по механике — попытки приложения новых открытий в математике к различным видам движения. После 1700 г. Лейбниц ме­ нее активно выступает в «Трудах ученых», по и тогда время от времени появляются его полемические заметки и оригинальные исследования. Всего он поместил в жур­ нале около 40 работ.

К концу века постоянным автором журнала стано­ вится базельский математик Яков Бернулли, а затем и его младший брат Иоганн Бернулли. Вместе с Лейбницем они образовали своего рода «триумвират», который через

38

«Труды ученых» в сотрудничестве, в полемике, в постоян­ ном состязании внес весьма существенный вклад в то могучее развитие, которое получили в эту эпоху матема­ тический анализ, геометрия и механика.

Начиная с середины второго десятилетия XVIII в. на страницах журнала появляются математические статьи Xp. Вольфа, в то время профессора в Галле, несколько позднее — работы по математике и механике Я. Германа, Н. Бернулли-младшего, Xp. Гольдбаха, в 1726 г. — пер­ вая печатная статья девятнадцатилетнего Леонарда Эй­ лера, ученика Иоганна Бернулли. Мы отмечаем здесь имена именно этих авторов, так как все они — будущие профессора Петербургской академии. Можно заметить, что среди ученых, сформировавших в 1725—1727 гг. пер­ вый состав профессоров Петербургской академии, нет почти ни одного, имя которого не встречалось бы в пред­ шествующее десятилетие в лейпцигских «Трудах уче­ ных». Здесь рецензировались философские сочинения Г. Б. Бюльфингера, книги механика И. Г. Лейтмана, со­ чинения Т. 3. Байера. Встречались рецензии на сочинения врача и зоолога П. А. Микелотти и астронома Дж. Полени, которые вместе с X. Вольфом и И. Бернулли соста­ вили первую «четверку» иностранных членов Петербург­ ской академии. Словом, можно сказать, что ученые из разных городов и разных стран, объединившиеся в Пе­ тербургской академии, уже раньше были связаны общей принадлежностью к «невидимому колледжу», который группировался вокруг лейпцигских «Трудов ученых».

Отметим еще, что в томе за 1710 г. (с. 140) появи­ лось известие о введении в России нового шрифта. Пер­ вые русские книги новой печати прислал издателям жур­ нала состоявший на русской службе воспитатель царе­ вича Алексея барон Г. Гюйссен. В томе за 1714 г. от­ рецензировано около десятка русских книг Московской и Петербургской типографий.

Успех лейпцигского «латинского» журнала вовсе не шел в ущерб развитию журналистики на национальных языках. Наоборот [см. 165, т. I], в одних только странах немецкого языка за первую четверть XVIII в. появилось около 250 журналов, которые в той или иной мере могут быть отнесены к разряду научных. Правда, многие из них были недолговечными. Новые журналы часто искали пути более оперативной информации: выходили, наподо­

39

ЛОНДОНСКОЕ КОРОЛЕВСКОЕ ОБЩЕСТВО

Колыбелью Лондонского королевского общества, как принято считать, был Грешем-колледж — учебное заведе­ ние, открытое в конце XVI в. и названное так по имени казначея при дворе королевы Елизаветы Томаса Грешема, который завещал на открытие колледжа свой капитал и свой дом. В колледже наряду с другими науками препо­ давались геометрия и астрономия. Заметим, что в Оксфорде преподавание этих наук было введено позднее, в 1619 г. Первым профессором геометрии в Грешем-колледже был Бригс, которого называли «английским Архимедом». Ему принадлежит заслуга создания первых десятичных лога­ рифмов. Хотя первый состав преподавателей был набран из Оксфорда и Кембриджа и колледж сохранил тесные связи с обоими университетами, он был, в известном смысле, учреждением нового типа. Большая свобода от университетских традиций и то обстоятельство, что кол­ ледж находился в Лондоне, в постоянном соприкоснове­ нии с деловой и политической жизнью столицы, делали его более восприимчивым к новым веяниям в ,науке. Математики колледжа общались с судостроителями п мореходами королевского флота. Бригс принимал участие в магнитных опытах Гильберта. В 40-е годы в колледже читались еженедельные публичные лекции по эксперимен­ тальной философии, устраивались дискуссии по острым проблемам естествознания — о гипотезе Коперника, о при­ роде комет, о свободном падении тел, о кровообращении, о телескопах.1 В большом почете в Грешем-колледже была философия Фрэнсиса Бэкона, из которой усваивался главным образом бэконовский «утилитаризм».

1 Об истории Грешем-колледжа см. статью Фрэнсиса Джон­ сона «Грешем Колледж — предшественник Королевского общества»

[162].

41

Примерно в 1645 г. в Грешем-колледже начала соби­ раться группа лиц, интересовавшихся новой наукой, в осо­ бенности открытиями Галилея, Торричелли. Среди них было несколько будущих «основателей» Лондонского ко­ ролевского общества.2 Вскоре затруднительное положение, в которое колледж был поставлен гражданской войной, заставило часть его профессоров перебраться в Оксфорд, где создается свой кружок экспериментаторов, душой ко­ торого был Джон Уилкинс. Современники писали о нем, что ои был человек огромной интеллектуальной энергии и личной привлекательности, человек с «истинно механиче­ ской головой».

Среди книг, изданных Уилкинсом до переезда в Окс­ форд, были такие, как «Математическая магия» — описа­ ние современных машин, сопровождаемое рассуждением о реальной пользе математики и естествознания для ре­ месел, горного дела и других производств, «Об открытии мира па Луне», проникнутая верой в реальность полета человека па Лупу и в огромные возможности, открывае­ мые новой наукой.

В1653 г., по настоятельному приглашению Уилкинса,

вОксфорд переехал из Лондона Роберт Бойль, и с этого

«невидимым колледжем».4 В письмах Роберта Гука, став­ шего в Оксфорде помощником Бойля, и в переписке дру­ гих участников оксфордских собраний много свидетельств о проводившихся там опытах с воздушным насосом, о на­

донского королевского общества.

3 Сохранился, правда, краткий текст своеобразного устава кружка, оговаривающего порядок приема членов «согласием большинства» и уплаты взносов на покрытие расходов по опы­ там [205, с. 25—26]. Кружок в этом документе назван «The Com­ pany». В сохранившейся переписке того времени его иногда на­ зывают еще «The greate club».

4 Выражение «The invisible college», трижды встречающееся в письмах Бойля и получившее в наши дни широкое распростра­ нение в науковедческой литературе, по мнению одних историков, следует относить к лондонскому кружку, по мнению других, оно

42