Файл: Габуния, Л. К. Луи Долло (1857 - 1931).pdf

ихтиозавров. Нетрудно себе представитькрайнеевозмуще­ ние ученого, полагавшего, что по окончании навязанных ему исследований но рыбам он сможет, наконец, продол­ жить заброшенную им несколько лет назад работу над мозазаврами. В письме от 2 января 1894 г. он обратил­ ся к директору с просьбой разрешить ему закончить ра­ боту о мозазаврах и лишь после этого заняться арлонскими ихтиозаврами. 16 января 1894 г. последовал следую­ щий ответ Дюпона: «Вы просите меня разрешить Вам отложить работу по классификации остатков арлонских ихтиозавров, так как Вы пока заняты редактированием Вашего исследования о мозазаврах. Вы меня также спра­ шиваете, даю ли я Вам это задание официально или нет; а если официально, то не означает ли это, что Вам пору­ чается направлять работу секции ископаемых костей?

Такой секции не существует и никогда не ставился вопрос об ее создании. Вас пригласили сюда для того, чтобы Вы занимались современными и ископаемыми реп­ тилиями, амфибиями, рыбами и др.

Таким образом, я вынужден просить Вас немедленно заняться классификацией костей ихтиозавров».

Итак, Долло получил резкий отпор. Попытка внести ясность в свое положение и уточнить свои обязанности (ведь с конца 80-х годов он был по существу отстранен от палеонтологического материала) ни к чему не привела. Его нервы не выдержали. 17 января 1894 г. он снова обра­ тился к Дюпону:

«Решаюсь напомнить Вам, что я просил Вас разрешить мне, прежде чем приступить к обработке арлонских их­ тиозавров, закончить работу о мозазаврах музея.

...Однако, поскольку Вы настаиваете на том, чтобы я немедленно занялся ихтиозаврами, а следовательно, пре­ кратил работу над мозазаврами, я вынужден настоятель­ но просить Вас применить по отношению ко мне статью 35-ю устава».

Применение статьи 35 означало увольнение. Итак, ди­ ректор и его приспешники довели Долло до крайности, спровоцировав его на написание письма, которое могло окончательно лишить его работы. Но увольнение Долло вылилось бы в крупный скандал, что Дюпона, должно быть, не очень устраивало. Директору было важно навя­ зать Долло свою волю, вновь дать ему почувствовать, что он подчиненный, обязанный повиноваться. Дюпону явно

27

хотелось поручить ему обработку какой-нибудь «невыиг­ рышной» группы. Но он не мог понять, что для Долло не было малоперспективных групп: за каких бы животных он ни брался, они становились важными для науки и ин­ тересными. Дело было не в материале, а в самом Долло.

Так получилось и с ихтиозаврами. Несмотря на то, что материал, каким располагал музей, был относительно ску­ ден и однообразен, «наказанному» хранителю удалось всетаки выполнить интересное исследование по этологии их­ тиозавров (см. стр. 86).

Просьба Долло об увольнении из Брюссельского му­ зея естественной истории не была удовлетворена. 14 фев­ раля 1894 г. Дюпон обратился к нему по этому поводу со следующим письмом:

«Господин хранитель, я ознакомил господина Министра высшего образова­

ния с обоими Вашими письмами. Г-н Министр просил объяснить Вам, сколь некорректно Ваше поведение. Он отметил также, что недопустимо, чтобы сотрудник, у ко­ торого возникают разногласия с руководством, решал во­ прос сам по своему усмотрению.

Директор Музея Э. Дюпон».

И вновь Долло пришлось смириться. Жаловаться на директора министру было не в его натуре.

Между тем предварительные сообщения Долло о ре­ зультатах исследования двоякодышащих рыб привлекли уже всеобщее внимание, а публикация в 1895 г. полного текста работы о филогении дипной, как уже было отмече­ но, выдвинуло его в ряды крупнейших палеонтологов мира. Широкую известность получила также небольшая заметка Долло о законах эволюции, опубликованная в 1893 г. Признание его выдающихся достижений в науке в некоторой мере компенсировало, должно быть, то чувст­ во угнетенности и горечи, которое он испытывал от по­ стоянных и всевозможных притеснений со стороны руко­ водства музея. Однако мелочные обиды, ежедневно нано­ симые ему окружавшими его сотрудниками, создавали та­ кую тягостную обстановку, что приходится удивляться необыкновенной выдержке Долло, продолжавшего с не­ ослабевшим увлечением и по-прежнему плодотворно изу­ чать предоставленный ему материал.

28

Враждебность к Долло достигла кульминации в 1896— 1897 гг. Долло запретили прикасаться к экспонатам му­ зея. В письме от 6 июля 1896 г. директор отчитал его за то, что он, несмотря на запрет и неоднократные пре­ дупреждения, достал из витрины какую-то кость. Долло вы­ нуждали по каждому пустяку обращаться к директору с письменной просьбой.

Вот один образец такого письма, датированный 9 июня 1896 г.:

«Господин директор, в соответствии с Вашим письмом за № 47 от 23 апре­

ля с. г. имею честь просить Вас разрешить мне отпрепа­ рировать ласт зародыша ламантина в спирте, находящего­ ся в галерее млекопитающих.

Л. Долло»

Думается, Долло так и не получил разрешения отпре­ парировать ласт ламантина. Вскоре ему и вовсе запре­ тили выходить из занимаемого им помещения, причем без какой-бы то ни было мотивировки.

«Сожалею,— писал ему директор 30 сентября 1896 г.,— что вынужден просить Вас прекратить ежедневные посе­ щения тех помещений музея, с которыми Вас не связы­ вают служебные дела». Подразумевалась, как видно из дальнейшего, главным образом секция ископаемых позво­ ночных.

Дюпон совершенно утратил чувство меры. Он дошел до такой наглости, что стал открыто третировать уже не­ молодого и прославленного ученого. Следует учесть, что переписка между ними была далеко не секретной: Дю­ пон диктовал свои письма секретарю, и их содержание тотчас же становилось известно всему персоналу музея. Завидуя научной славе Долло и желая, должно быть, угодить директору, некоторые сотрудники музея так же не скрывали своего враждебного отношения к нему.

Долло молчал. Он был слишком горд, чтобы жаловать­ ся на свою судьбу и слишком независимым, чтобы искать поддержки у сильных мира сего. Однако это молчание не означает, что он под конец все-таки сдался, безропот­ но подчинившись воле директора. Он просто пытался не обращать внимания на нападки и откровенное проявле­ ние неприязни со стороны коллег. Впрочем, время от времени, когда на него слишком наседали, следовал его

29

гневный и едкий ответ, словно удар хлыста, разгоняв­ ший свору шакалов, позволяя ему вновь углубиться в исследование захватившей его проблемы.

27 января 1897 г. директор обратился к нему со сле­ дующим вопросом: «Марш высказал мнение, что задние конечности игуанодонов должны быть более выпрямлен­ ными, а бедра поставлены почти вертикально; животные должны были опираться при передвижении на первые фа­ ланги. Если это верно, то надо будет внести соответст­ вующие изменения в нашу монтировку. Сообщите Ваше мнение».

Ответ Долло был резок и язвителен: «Господин директор,

Ваш вопрос чисто научный и я думаю коснуться его в будущем в своей монографии об игуанодонах. А пока я оставляю свои суждения за собой, утверждаясь в этом намерении также из следующих соображений:

1) Вы велели без всяких мотивировок и объяснений запереть выход из моей рабочей комнаты в ателье палеон­ тологии; 2) по Вашему распоряжению и так же без каких бы то ни было мотивировок и предварительной информа­ ции препаратор Сонне позволил себе заявить, что впредь мне запрещается вход в ателье; 3) у меня забрали книгу расходов этого ателье, которую я визировал в течение более чем 14 лет.

Все эти меры в достаточной степени свидетельствуют о том, что Вы желаете полностью избавиться от моего участия как служащего в делах ателье ископаемых костей.

Сожалею, что не смогу предоставить себя в Ваше рас­ поряжение в качестве частного палеонтолога.

Л. Долло».

Неизвестно, какова была непосредственная реакция Дюпона на это письмо, но он, должно быть, понял, что переборщил. Долло снова получил доступ в отдел ископае­ мых позвоночных, о чем свидетельствует адресованное ди­ ректору его письмо от 9 февраля 1897 г., в котором оп не без иронии отмечает: «Поскольку игуанодоны, види­ мо, снова начали входить в круг моих служебных обязан­ ностей, я был бы, несомненно, не прав, если бы отка­ зался Вам ответить. Замечания Марша ошибочны. Ника­ ких изменений вносить в монтировку не нужно».

30

Дюпон был явно уязвлен. Как видно из его письма, датированного 1 марта 1897 г., он снова пожаловался на Долло министру наук и искусств Бельгийского королев­ ства:

«Господин хранитель, я сообщил г-ну Министру о случае неповиновения,

о котором свидетельствуют Ваши письма в дирекцию от 28 марта и 9 февраля с. г., касающиеся вопроса монти­ ровки игуанодонов.

Господин Министр мне пишет по этому поводу: «Пред­ лагаю Вам, господин Директор, объяснить г. хранителю Долло, сколь мало корректно его поведение и объявить ему в связи с этим последнее предупреждение, а также дать ему в то же время понять, что если подобные на­ рушения дисциплины повторятся, буду вынужден при­ нять по отношению к нему более строгие меры.

Э. Дюпон».

4 марта 1897 г. последовал лаконичный ответ Долло: «Господин Директор, имею честь Вам сообщить, что получил Ваше письмо

за № 35, датированное 1 марта 1897 г.

Хранитель Л. Долло».

Итак, Дюпон мог торжествовать. По указанию минист­ ра наук и искусств Бельгии хранителю музея Долло объявили выговор с последним предупреждением за нару­ шение дисциплины. Ему пригрозили, что в случае по­ вторного неповиновения дирекции музея, он будет под­ вергнут более строгому наказанию.

В тот же день Долло отправил директору еще одно письмо, в котором дал подробные указания по вопросу о хранении некоторых палеонтологических объектов, и под конец заметил: «Вы не правы, когда пишете о том, что я заставляю себя упрашивать. Вам хорошо известно, что в течение почти пятнадцати лет, как я работаю в музее, ни разу никому не приходилось меня упрашивать по слу­ жебному делу».

Это — письмо человека, подавленного постоянной враж­ дебностью по отношению к нему, утомленного бесконеч­ ными неприятностями. О его угнетенном состоянии в этот период его жизни свидетельствует и то обстоятельство, что, когда дирекция музея была вынуждена предложить

31

ему участвовать в работе геологического конгресса в Кэмбридже (в начале лета 1897 г.), он ответил холодным отказом.

Да, директор все же кое-чего добился. Ему удалось, наконец, несколько задержать стремительный темп науч­ ного творчества Долло. Он добился того, что ученомупалеонтологу, находившемуся в расцвете творческих сил, почти нечем было заниматься. В результате наблюдается резкий спад в научной продукции Долло: в 1897 г. он опубликовал четыре работы, а в 1898 и 1899 гг.— лишь по одной. Хотя впоследствии он выполнил ряд совершенно блестящих исследований, никогда больше такого размаха, как в конце 80-х годов — начале 90-х годов, его научная деятельность не достигала.

начали подкапываться под него.

Самого же Долло угрозы министра, должно быть, не особенно страшили. Что могло быть хуже того «нака­ зания», какое придумал для него Дюпон, лишив его доступа к палеонтологическим коллекциям и окружив его атмосферой неприязни и даже открытой враждеб­ ности.

Однако большего Дюпон уже не мог достичь. Пол­ ностью отбить у Долло охоту заниматься палеонтологией было не в его силах. Видимо, Дюпон исчерпал все свои возможности.

Правда, в течение 1898 и 1899 гг. возникали еще из­ редка инциденты, но во всех случаях Дюпон выступал уже в роли не воинственно настроенного и облаченного властью начальника, а жалкого существа, запутавшегося в собственных злодеяниях. Характерно в этом отношении его письмо от 30 декабря 1898 г., адресованное Долло:

«Господин хранитель, Ваш коллега, господин хранитель Рюто, сообщил мне

вчера, что Вы публично заявили и жаловались, в част­ ности ему самому, будто Вы лишены возможности про­ должить работу над сиреновыми из Бома, так как я не

32

выдал Вам черепа этого животного. Поскольку это не соот­ ветствует истине, прошу Ваших объяснений.

Директор Дюпон».

Ответ Долло от 31 декабря 1898 г. был краток, но достаточно красноречив:

«Господин директор, имею честь сообщить Вам, что ни публично, ни храните­

лю Рюто в частности, я не говорил, что Вы отказывались выдать мне череп Miosiren kocki».

Желая во что бы то ни стало разоблачить непокорно­ го Долло, директор выдал клеветника и тем самым вос­ становил против себя как самого хранителя Рюто, так и некоторых других из числа своих бывших пособников. Об этом свидетельствует, нам кажется, то, что в начале 1899 г. группа хранителей музея внесла в Министерство наук и искусств жалобу уже на самого Дюпона. Впер­ вые сотрудники музея решились жаловаться на директо­ ра министру, обвиняя теперь уже его в несоблюдении не­ которых параграфов устава музея.

Впрочем, в конечном счете и эта история оберну­ лась против Долло. Жалоба, по всей видимости, не была подписана (а если и была, министр не счел нужным со­ общить директору фамилии подписавшихся), и Дюпон тотчас же заподозрил того, кто мог иметь достаточно ос­ нований мстить ему. В письме от 28 января 1899 г. Дю­ пон пытался выяснить у Долло, не он ли жаловался ми­ нистру. В письме от 30 января 1899 г. Долло отвечал лаконично и внешне спокойно:

«Имею честь Вам сообщить, что я совершенно чужд этой жалобе».

Каким же надо было быть недалеким человеком, что­ бы обвинить Долло в жалком наушничестве!

На этом «служебная» переписка между директором Дюпоном и хранителем музея Долло подошла к концу. В архиве, по-видимому, недоставало многих писем, но и приведенные фрагменты этой переписки в достаточной мере характеризуют угнетающую обстановку, в которой протекали лучшие годы жизни палеонтолога Луи Долло.

Прежде чем перейти к описанию следующего, сравни­ тельно мирного периода жизни Долло, хотелось бы подве­ сти вкратце итог его деятельности за предшествующее десятилетие.

Закрыв ему доступ к коллекциям ископаемых позво­ ночных, Дюпон поставил его в чрезвычайно тяжелое по­ ложение: Долло пришлось не только прекратить исследо­ вания по мезозойским рептилиям, но и отказаться от осуществления многих творческих замыслов, связанных с палеобиологическим исследованием позвоночных, ограни­ чив себя составлением реферативных очерков по сравни­ тельной анатомии и палеонтологии, упорядочением кол­ лекций некоторых рецентных групп рыб.

Директор музея не мог, однако, знать, что принятые им, особенно после выхода в свет замечательной моно­ графии о двоякодышащих, строжайшие меры по изоляции Долло и отгораживанию от него палеонтологической гале­ реи приведут, вопреки всему, к созданию в 1899 г. истин­ ного шедевра научной мысли в области естествознания — работы, озаглавленной «Были ли предки сумчатых дре­ весными животными?»

Возможность коснуться подробнее этого труда пред­ ставится в следующих главах. Здесь же отмечу, что его выход в свет может расцениваться как триумф метода Ковалевского, примененного к изучению ныне живущих животных.

Дюпон жестоко просчитался, воображая, что, лишив Долло возможности заниматься палеонтологией позво­ ночных, окончательно охладит его исследовательский цыл.

В период вынужденного затворничества в полупод­ вальном помещении музея строптивый хранитель «ухит­ рился» все же выполнить не только свое классическое исследование по двоякодышащим рыбам, но и блестящую палеобиологическую работу по сумчатым, основанную, од­ нако, лишь на доступном ему скудном материале по рецентным формам.

Начиная с 1900 г. обстановка в музее заметно изме­ нилась. Пользуясь выражением Долло, игуанодоны и про­ чие мезозойские пресмыкающиеся снова вошли в сферу его служебных занятий. С ним больше стали считаться, ибо слава о нем как о выдающемся палеонтологе разне­ слась почти по всему миру. К этому времени Долло уже был доктором геологии honoris causa Утрехтского универ­ ситета, иностранным членом Лондонского линнеевского об­ щества (1897) и членом-корреспопдентом Нью-Йоркской Академии наук (1899), Долло стали писать ученые

34