Файл: Габуния, Л. К. Луи Долло (1857 - 1931).pdf

ііяться изучением жизни и научной деятельности В. Ö. Ко­ валевского. В письме к Долло от 14 марта 1924 г. Яков­ лев жаловался ему на скудость материалов, касающихся Ковалевского, хотя, как известно, он добился того, что дочь Ковалевского прислала ему письма Владимира Онуфриевича к брату, опубликованные впоследствии под его редакцией.

К сожалению, семье Н. Н. Яковлева не удалось обна­ ружить писем Долло. Не оказалось их также ни в архиве Академии наук СССР, ни в фондах Ленинградского горно­ го института, содержащихся в Ленинградском государст­ венном архиве. Это тем более досадно, что, как сообщи­ ла дочь Н. Н. Яковлева Т. Н. Жирмунская, в их семье имя Долло упоминалось с любовью и восхищением. Пись­ ма могли пролить свет не только на взаимоотношения Долло с Яковлевым, но, может быть, и на некоторые сто­ роны противоречивой натуры бельгийского палеонтолога.

Впрочем, если судить по воспоминаниям Яковлева, можно заключить, что отдельные черты характера его выдающегося учителя не до конца были ему понятны. Когда он однажды сказал Долло о пользе его занятий популяризацией науки, тот заявил, что это хорошо преж­ де всего тем, что привлекает денежные средства в му­ зей. «Я же смотрю на популяризацию науки с другой точки зрения, не с коммерческой»,— заметил Яковлев по этому поводу 12. Между тем вся жизнь и деятельность Дол­ ло свидетельствует о том, что он тоже смотрел на попу­ ляризацию научных знаний «с другой точки зрения». Едва ли следует сомневаться, что его замечание об уве­ личении доходов музея за счет научно-популярных лек­ ций было ироническим, вызванным, должно быть, чрез­ мерно меркантильным отношением к этому делу со сторо­ ны администрации музея.

Напомню, что в своих воспоминаниях Яковлев также пишет о сухости и суровости Долло, что как-то не вя­ жется даже с тем вниманием, какое он проявлял не толь­ ко к работе, но и к личной жизни русского ученого. Возможно, при первой встрече на Яковлева особое впе­ чатление произвели сдержанность и внешняя суровость брюссельского палеонтолога, а впоследствии трудно было избавиться от такого представления.

12 Там же, стр. 67.

41

ствует факт, о котором нам сообщил его бывший студент академик Королевской академии Бельгии П. Бриен. Долло заметил, что Бриен, совмещавший учебу в университете с работой, откуда он прямо направлялся на занятия, все время опаздывал на его лекции. Выяснив, из-за чего опаз­ дывал Бриен, Долло отложил на целый час начало лекций.

Он был очень добр и внимателен к техническому пер­ соналу. Даже в 1967 г., спустя 36 лет после смерти уче­ ного, Вераген не мог без волнения вспомнить то горя­ чее участие, с которым Долло отнесся к нему во время болезни его матери. «Ваше место не здесь, в музее,— сказал он молодому Верагену,— а возле больной матери». Он предоставил Верагену трехмесячный отпуск для ухода за матерью, полностью сохранив ему зарплату. Это был, по свидетельству Верагена, беспрецедентный в жизни му­ зея случай, и не исключено, что зарплата была выплаче­ на ему из личных средств Долло.

В 1912—1914 гг. Долло выполнил ряд замечательных исследований по ископаемым черепахам и крокодилам, доставленным из палеогена Конго, а также очень инте­ ресную работу по этологии головоногих моллюсков и ряд других.

Выдающиеся заслуги Долло перед наукой нашли нуж­ ным отметить и в правительстве королевства Бельгии, избравшего его в начале 1912 г. кавалером ордена Лео­

лю музея г-ну Долло). Его стали приглашать на приемы, устраиваемые при дворе.

Имя Долло приобретало все большую известность. 16 февраля 1912 г. Лондонское геологическое общество

(как уже говорилось выше) избрала его своим действи­ тельным членом.

Долло исполнилось 55 лет, и он приближался к зени­ ту своей славы. Он был вполне здоров и полон творче­ ских планов. Как будто ничто не мешало осуществлению его давнишней мечты — написанию капитальной моногра­ фии об игуанодонах и книги о законах эволюции. Кроме того, он уже преподавал палеонтологию в университете

42

ЛУИ ДОЛЛО, 1912 г.

и, казалось бы, мог подобрать себе талантливых учени­ ков, создать свою школу палеонтологии. Если бы не пер­ вая мировая война, все это действительно могло бы осу­ ществиться. Некоторые события, связанные с этой войной, имели тяжелые для Долло последствия, сильно повлияв­ шие на всю его дальнейшую жизнь.

Здесь уместно вспомнить слова бельгийского зоолога Ван-Стралена (1933) о том, что возникавшие в жизни Долло инциденты были «особенно резкие в тревожный послевоенный период». Ван-Стрален предпочел не затра­ гивать подробностей, полагая, что оценку поступков лю­ дей, замешанных в этих инцидентах, возможно сделать в будущем, когда наступят условия, необходимые для бес­ пристрастного рассмотрения имеющихся документов. Этих печальных инцидентов не коснулся и Бриен, опуб­ ликовавший свой очерк о знаменитом бельгийском пале­ онтологе в 1951 г., когда прошло, казалось бы, доста­ точно времени, чтобы страсти улеглись и можно было

43

писать о причинах гонений, которым подвергся Долло в последний период своей жизни.

Абель (1928, 1931) тоже обошел молчанием вопрос о причинах тягостных переживаний Долло в послевоенный период, но на этот счет у него могли быть особые со­ ображения, смысл которых мы пытаемся дальше раскрыть.

Только Яковлев сообщил важную подробность, касаю­ щуюся последнего периода жизни Долло. «Следует от­ метить,— писал он в 1935 г.,— что во время мировой вой­ ны Долло был чужд тех проявлений злобы и ненависти, которые, к сожалению, высказывали некоторые ученые, и в связи с этим подвергся некоторому преследованию и едва не был исключен из членов Бельгийской академии» 13.

Никаких документов этого периода в архиве Долло не оказалось, а ученые, с которыми нам довелось беседо­ вать в Брюсселе, становились крайне сдержанными, ког­ да речь заходила о военных и послевоенных годах жизни их выдающегося соотечественника. Бриен заметил лишь, что во время войны и особенно в послевоенные годы у Долло испортились отношения с членами Королевской академии наук и профессорами университета и что он это очень сильно переживал. По словам Бриена, гордость ому не позволяла вступать с кем-либо в объяснения или перед кем-то оправдываться, и он отошел от всех, окон­ чательно уединившись и замкнувшись в себе. Бывший ученик Долло не счел нужным распространяться о при­ чинах столкновения его учителя с бельгийскими акаде­ миками.

Брюссельйский зоолог и палеонтолог С. Фрешкоп не­ сколько приоткрыл завесу над обстоятельствами конфлик­ та Долло с его коллегами. В частности, он заметил, что Долло не могли простить дружбы во время войны с одним важным немецким офицером.

Наконец, Ж. Вераген помог разобраться в некоторых деталях. Немецким офицером, состоявшим в чине пол­ ковника, был, оказывается, близкий друг и ученик Дол­ ло — известный австрийский палеонтолог О. Абель. Ког­ да во время войны немцы решили было захватить в ка­ честве трофея знаменитую галерею игуанодонов,- Долло тотчас же обратился за поддержкой к Абелю, при актив­

13 Н. Н. Яковлев. Воспоминание о Луи Долло. Ежегодник Всеросс. Палеонтол. о-ва, 1935, т. X, стр. 9.

41

ном вмешательстве которого удалось сохранить эту за­ мечательную коллекцию в Брюсселе. Однако Долло при­ шлось выполнить одну, казалось бы, незначительную просьбу Абеля: ознакомить с галереей игуанодонов путе­ шествовавшую по оккупированной Бельгии баварскую принцессу. Это навлекло на Долло гнев и возмущение брюссельской профессуры, подогреваемой, должно быть, его давнишними врагами из числа сотрудников музея, которые только и издали случая, чтобы отомстить за его высокомерное отношение к ним.

По всей вероятности, поддерживаемая им во время войны и в послевоенные годы связь с Абелем и, воз­ можно, с другими учеными Австрии и Германии расцени­ валась бельгийскими ультрапатриотами как своего рода предательство, заслуживающее сурового осуждения. Пове­ дение Долло в самом деле находилось в резком несоот­ ветствии с господствовавшей в то время в Бельгии об­ становкой ненависти ко всему немецкому. Многие просто заблуждались насчет истинного характера его поступков, но были, конечно, и такие, кто сознательно раздувал шумиху.

Долло, несомненно, были чужды проявления нацио­ нализма. Абель был его близким другом и учеником, и в нем он мог видеть только преданного науке человека, временно облаченного волею судеб в военную форму. Быть может, было в некоторой мере бестактно со сторо­ ны венского палеонтолога обращаться к нему после ок­ купации немцами Бельгии с просьбой ознакомить с игуа­ нодонами баварскую принцессу, но не следует забывать, что, принимая в музее высокопоставленную персону, Дол­ ло заботился не о своей карьере, а о спасении бесцен­ ных богатств Брюссельского музея. По сравнению с этим компромисс, на который он шел, казался ему, должно быть, совершенно ничтожным.

Вряд ли Долло мог предвидеть всю тяжесть последст­ вий его образа действия. Ему трудно было, вероятно, понять, насколько его интернационализм был неуместен в Бельгии военного и послевоенного периодов. Когда же разразилась направленная против него кампания злобст­ вующих националистов, было уже поздно. Его особенно терзало, должно быть, то, что от него отвернулись, как сообщил нам Вераген, и некоторые из тех коллег по уни­ верситету или академии, к которым он относился с иск­

45

ренним уважением. Гордость не позволяла ему делиться с кем бы то ни было своими тягостными переживаниями, но близкие к нему люди, и в их числе Абель, не могли не догадываться о них. Однако вполне понятно, что Абель в своих заметках о Долло не мог касаться причин этих переживаний. Ему, человеку постороннему для брюссель­ ской общественности, имевшему к тому же непосредст­ венное отношение к возникшим у Долло после войны неприятностям, было неудобно об этом писать, особенно при жизни Долло, который ни с кем не желал обсуж­ дать свои личные дела.

Долло был уже немолод. Гонения, которым он подвер­ гался после окончания войны, сломили его. Ученый утра­ тил свойственную ему настойчивость в труде и энергию. И хотя он продолжал работать с прежним воодушевле­ нием, ему все реже удавалось доводить до конца начатые исследования. Он но опубликовал ни одного исследова­ ния в течение пяти лет — с 1917 по 1921 г.

В 1922 г. вышла, однако, в свет его замечательная работа «Развернутые головоногие и закон необратимости эволюции». Долло как будто вернулся к работе, но, к со­ жалению, ненадолго. За небольшой серией исследований по ископаемым черепахам и мозазаврам, изданной в 1924 и 1925 гг., последовал длительный перерыв в его публи­ кациях, завершившийся в 1929 г. выходом в свет его последней работы — сравнительно-анатомического очерка

«Carpus und Tarsus».

По словам Верагена, в последние годы жизни Долло занимался исследованием ископаемых остатков крокоди­ лов из брюссельских отложений (средний эоцен) Бель­ гии, но это исследование осталось незавершенным. Анг­ лийский палеонтолог У. Суинтон, изучавший позже этот материал, выделил брюссельского крокодила в особый но­ вый род — Dollosuchus.

В 20-х годах здоровье Долло заметно пошатнулось. Ему трудно стало работать. В одном из писем, отправ­ ленных им в 1922 г. венгерскому зоологу Феервари, он впервые открыто жалуется на состояние своего здоровья. Он отказывается от сотрудничества в каком-то научном журнале уже из-за болезни.

И все же Долло не унывает. К этому периоду отно­ сится его решение пригласить в Брюссель талантливого молодого французского палеонтолога П. Тейара-де-Шарде-

46

йа для исследования фауны палеоценовых млекопйтаю-' щих Бельгии. Он очень подружился с Тейаром и так же активно помогал в работе французскому ученому, как некогда Абелю. Долло опубликовал вместе с Тейаром статью о местонахождениях раннепалеогеновых млекопи­ тающих в Бельгии (1924).

В20-х годах его, по-видимому, посещали и многие другие молодые палеонтологи. Из записей, сохранивших­ ся в архиве Долло, видно, что в этот период известный американский палеонтолог В. Грегори направил к нему для работы молодого А. Ш. Ромера, ныне здравствующе­ го, выдающегося специалиста по палеонтологии позво­ ночных.

В1925 г. в связи с преклонным возрастом Долло был уволен в отставку со званием почетного хранителя музея. Король Альбер подписал приказ о его увольнении 17 сен­ тября 1925 г., и министр наук и искусств Бельгийского

королевства обратился к дирекции музея с просьбой вы­ разить г-ну Долло от имени правительства благодарность за услуги, оказанные им науке и стране на протяжении его научной деятельности.

«Но ничего не изменится вследствие этого в моей

буду продолжать там работать каждый день, как я рабо­ тал в течение уже 43 лет. Только мое содержание будет уменьшено на одну треть, что не имеет значения, так как я сделался палеонтологом не для того, чтобы наживать деньги».

Действительно, эта отставка ничего не изменила в жизни Долло. Он с прежней увлеченностью трудился в музее, принимал и наставлял молодых специалистов, про­ водил занятия по палеонтологии.

В 1926 г. к нему из Германии впервые приехала Тил­ ли Эдингер, прославившаяся впоследствии своими труда­ ми по палеоневрологии. Долло, видимо, сразу же обратил внимание на выдающееся дарование молодой женщины. «Наша первая беседа,— вспоминает Т. Эдингер,— продол­ жалась с 9.45 до 5.15, но так и не завершилась. Долло предложил узаконить сначала мои два трехдневных визи­ та к нему в год, а позже еженедельные встречи с ним. Это решение пунктуально выполнялось до декабря 1929 г., когда с ним случился первый удар». Отмечая его пора­

47

тьівал при посещении Ваших блестящих лекций по па­

Государственного университета Грузии. Вот уже две не­ дели, как я занимаю также ответственную должность в Тифлисском музее естественной истории. Таким образом, в настоящее время у меня нет недостатка в работе.

...Ваши наставления, столь искренние н драгоценные для тех, кому хочется чему-то научиться, глубоко запе­ чатлелись в моем сердце, и я счастлив и горд тем, что имею возможность заявить во всеуслышание, что я уче­ ник профессора Долло.

С чувством глубокого уважения, Кодрате Татаришвили».

Татаришвили ясно выразил ту искреннюю признатель­ ность и любовь, с какими относились к Долло его уче­ ники. Из его письма можно сделать вывод о заинтере­ сованности Долло в судьбе своих учеников, в чем нас, впрочем, убедил уже приведенный ранее рассказ Вриена. Не будучи уверен в этом, Татаришвили не стал бы ему писать о том, как он устроился на работу и чем он за­ нят в настоящее время.

О выдающемся даровании учителя-лектора Долло взволнованно говорит в своем очерке Бриен:

«Он приходил задолго до начала лекции. Мы видели его тяжело шагающего, задумчивого, в сопровождении не­ разлучного с ним препаратора г-на Стюрбуа. Он стара­ тельно выводил на черной доске силуэты животных, о ко­ торых собирался рассказывать и писал цветными мелка­ ми краткое содержание предстоящей лекции. Подготовив все, раскрыв книги, на которые он намеревался ссылать­ ся, и разложив всегда богато представленный материал Для документации, Долло ожидал нас в своем докторском облачении — в черном камзоле. Его строгое лицо, расчер­ ченное большими свисающими усами, придававшими ему еще большую значительность, озарялось тем временем лу­ каво искрящимся чудесным взором, то сверкающим стра­ стной убежденностью, то затуманенным печалью, в зави­ симости от того, какой оборот принимала беседа. И лек­ ция начиналась. Луи Долло был несравненным профес­ сором, обладавшим ясным и звонким голосом. Речь его,

49