Файл: Губарев, В. С. От Коперника до Коперника.pdf

...Пресс-конференция состоялась вечером. Руководители координационных органов по космосу, созданных в социалистических стра­ нах, рассказывали журналистам о будущих экспериментах. Академик Пиотровский ска­ зал:

— Пройдет несколько лет, а может быть, даже месяцев, и аппаратура, созданная в Польше, будет в космосе!

Он имел в виду не радиоспектрограф, хотя один из его будущих создателей — Ян Хапані сидел рядом, за столом. Академик говорил о памечавтпемся старте ракеты «Вертикаль», для которой ученые Вроцлава уже сделали прибор. Пиотровский еще не знал, что через несколько часов Ян Ханаш примет решение...

— Сомнения исчезли, как только я побы­ вал на старте,— говорил Ханаш,— Это зрели­ ще потрясло меня. Я был просто зрителем, но волновался ужасно. Да, ради таких мгнове­ ний стоит жить... Мне повезло: я родился в космический век. Разве можно стоять в сто­ роне, если представляется возможность рабо­ тать для космоса?

Если бы сын в семье купца Коперника родился на сто лет раньше, он, вероятнее все­ го, так бы и не стал тем Николаем Коперни­ ком, который «остановил Солнце п двинул Землю».

Гениев создает эпоха.

Совсем недавно изобретено книгопечата­ ние. В Кракове, куда собирается на учебу Ко­ перник, открывается первая типография.

Будущий астроном готовится к поступле­ нию в университет. А за тысячи километров от Торунп снаряжает в далекое плавание свои каравеллы Христофор Колумб.

Скоро Васко де Гама обогнет Африку и доберется до сказочной Индии. Уже родился Фернанд Магеллан, которому первым сужде­ но доказать, что Земля действительно круг­ лая...

Мир стоит на грани великих открытий. «Это был величайший прогрессивный пе­

реворот из всех пережитых до того времени человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторон­ ности и учености,— писал Ф. Энгельс,—

34

...Тогда не было почти ни одного крупного человека, который не совершил бы далеких путешествий, не говорил бы на четырех или пяти языках, не блистал бы в нескольких об­ ластях TBQpnecTBa» *.

В роду Коперников сыновей часто называ­ ли Николаями, мужчины занимались торгов­ лей и преуспевали в ней. Вышли они из села Коперники, где жители обрабатывали медь и вывозили ее в города. Правда, некото­ рые ученые считают, что название села про­ исходит от слова «укроп». Пока неясно, на чьей стороне истина, но один из жителей села — предок великого астронома — именно благодаря торговле медью смог завоевать при­ вилегированное положение в краковском об­ ществе.

Крупные торговые операции, которые наиболее успешно шли в Торуни, и привели отца астронома в город на Висле.

Судьба сестер Коперника была определе­ на. Барбара ушла в монастырь, Катажина вы­ шла замуж за купца, У нее было пятеро де­ тей, но о их судьбе нам ничего не известно.

Но самому Николаю была уготована иная доля.

Для Анджея и Николая дядя-епископ вы­ брал духовную карьеру. А она требовала глу­ боких знаний.

Братья в совершенстве овладели латынью, грамматикой, научились составлять офици­ альные документы. Школа дала основы ариф­ метики и географии, знание трех языков.

* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 346.

35

стретиться с Коперником можно вечером.

Краков затихает, погружает­ ся в сон. В нем нет яр­ ких, самодовольных витрин; назойливая реклама еще не превратила город в напыщен­ ного щеголя.

Улицы задумчивы и тпхп, они бережно хранят прошлое.

И чем больше бродишь по городу, тем лучше понимаешь величне и трагедию одного пз старейших городов Европы.

Горят факелы в руках прохожих. Тех, кто идет без них, городская стража немедленно забирает. Значит, это бродяги или студенты, которым надлежало спать, а не буйствовать по ночам. Но студенты не боялись ни гнева ректора, ни суровых наказаний, ни холодного карцера, что находился рядом с большой уни­ верситетской аудиторией,— она носит теперь имя Коперника.

Днем Краков поражал красками и своей архитектурой. Его застройка напоминала шахматную доску: четкие прямоугольники. Среди них рынок был самым большим. И се­ годня нужно добрых полчаса, чтобы обойти его.

Красные черепичные крыши и яркие сте­ ны, выложенные из глазурованных зеленых, коричневых, красных и черных кирпичей, создавали атмосферу никогда не прекращаю­ щегося праздппка.

37

Этот город, богатый и красивый, нельзя было не любпть, и Николай Коперник сохра­ нил о нем самые нежные воспоминания на всю жизнь. Здесь прошла его молодость.

В реестре студентов Краковской академии хранится запись: «Николай сын Николая из Торуни»... Рядом другой рукой, иным почер­ ком дописано «Коперникус». 69 студентов было принято на факультет свободных ис­ кусств осенью 1491 года, и среди них — Ни­ колай Коперник.

Кроме этой строки, история не оставила нам ничего о годах учебы великого астроно­ ма. Никто не знает, где он жил, с кем дру­ жил, как проводил свободное время.

Нет документальных данных о Коперни­ ке, но есть книги, рассказывающие о той эпо­ хе. И конечно жил Коперник, как все осталь­ ные студенты.

Прежде всего надо было пройти церемо­ нию «обтесывания». Кандидат в студенты рассматривался как неотесанный чудак, на­ чиналась его «обработка». Его купали в гряз­ ной воде, заставляли доказывать, что он умеет читать и писать, «брили» огромной деревянной секирой,— фантазия «приемной комиссии» не знала границ.

20 тысяч жителей было в Кракове, каж­ дый десятый из них — студент. В конце кон­ цов, дебоши и скандалы изрядно надоели го­ рожанам, и по их требованию для школяров был введен своего рода «комендантскийчас». Колокол возвещал о том, что ворота скоро бу­ дут закрыты, и студенты обязаны явиться в свои жилиша.

38

Это «обуздание» краковского студен­ чества началось как раз в тот год, когда Копернир поступил в академию.

Бесспорно, сту­ денты не хотели под­ чиняться монастыр­ скому уставу; и еще долгие годы ночной Краков был в полном их распоряжении.

Извест н е й ш и е

ский университет славился высоким уровнем математических и астрономических наук. Но Коперник интересовался и медициной — вто­ рой своей будущей профессией.

Некоторые лекции проходили весьма своеобразно.

Как только на краковском рынке вырас­ тал деревянный помост, занятия переноси­ лись на площадь. Студенты-медики во главе с деканом и профессорами являлись на место

проходили на бойне.

Книг было мало, и стоили они дорого. Но уже в то время библиотека университета славилась уникальным собранием печатных книг.

39

Все-таки астрономия больше всего при­ влекала Николая Коперника. Профессора учили студентов пользоваться астрономиче­ скими приборами. Наблюдения за небесными телами проводились с крыши дома, где чита­ лись лекции и жили ученые.

«Николай Коперник, каноник вармийский,— свидетельствует один из современни­ ков ученого,— в нашем университете черпал основы для своих достойных восхищения ма­ тематических трудов и многих других, кото­ рые он намеревается огласить в будущем. Он не только не отрицает это (в согласии с Пли­ нием полагая, что подлинная и исполненная благородства скромность велит открыто при­ знавать, кому мы обязаны своей образован­ ностью), но, напротив, признается, что всем обязан нашей академии».

Да и как могло быть иначе: ведь именно в Кракове возникли у Коперника первые со­ мнения...

Биографы по-разному трактуют этот пе­ риод жизни Николая Коперника. Но всем он представляется скромным, углубленным в за­ нятия молодым человеком, которого ничто не интересовало, кроме науки. Все свободное время он проводил за астрономическими на­ блюдениями, в беседах с профессорами.

...Брат его, Анджей, ведет иной образ жизни. Он участник всех студепческпх пиру­ шек, наука его интересует меньше. Более то­ го, Анджей пытается «привлечь на свою сто­ рону» брата. Однажды разъяренная толпа

40

расправляется с алхимиком. Его лаборатория разгромлена, сам алхимик растерзан толпой. Поздно ночью Анджей приводит брата к это­ му дому и показывает, что люди делают с те­ ми, кто «против бога». Николай находит в лаборатории обгоревшую книгу и уносит с собой. Теперь эта книга будет ему напоми­ нать всю жизнь о трагедии, разыгравшейся на одной из улиц Кракова...

Это фрагмент из художественного филь­ ма «Коперник», созданного в Польше к юби­ лею ученого.

Что же, вымысел, вероятно, не так уж да­ лек от реальности. Ведь были в то время и алхимики, и еретики, с которыми расправля­ лась обезумевшая толпа, было и страстное увлечение наукой у студентов Кракова. Но, случалось ли подобное на глазах Николая Ко­ перника, сказать трудно.

Как можно проникнуть сквозь толщу ве­ ков? Кто может высветить одну жизнь из жизни тысяч студентов того времени?

Я брожу по ночному Кракову, захожу во дворик университета: все здесь так же, как 500 лет назад, все... но нет того единственного человека, который мог бы рассказать о себе. /Каль, когда великие не оставляют после се­ бя своих жизнеописаний.

Трагедия с алхимиком... Что же это были за люди, которые рвали с него одежды? О чем они думали? Я пытаюсь представить выраже­ ния их лиц, выделить характеры, но ничего не получается. Толпа сливается в бесформен-

41

иуто массу, действия которой можно опреде­ лить одним словом — зло...

Все-таки очень трудно «погрузиться» в далекое прошлое. ...Неожиданно я начинаю понимать, почему это происходит. Эти сред­ невековые стены, оказывается, упорно воз­ вращают память не в XVI век, а всего на три десятилетия назад...

Величие Коперника и города, в котором он учился, я ощутил не только тогда, когда смотрел на рукопись трактата «Об обраще­ ниях небесных сфер», ио и в те минуты, ког­ да слушал рассказы поляков о недавнем про­ шлом.

Город словно вымер. Лишь изредка чер­ ноту опустевших улиц разрезают вспышки фонарей. Это патрули.

Но жители не спят. Они затаились в сво­ их квартирах и, не зажигая света, сидят у окон, прислушиваются к звукам на улице.

У рынка слышны голоса пьяных солдат. Два человека крадутся вдоль домов, они ныряют в подъезды и долго стоят в каждом из них — не появится ли патруль. Убедив­ шись, что патрулей поблизости нет, они про­ бираются дальше. Куда? Что несет один из

них? И что противостоит им в эти часы?

...Ганс Франк спал во дворце, в той са­ мой спальне, которая несколько столетий принадлежала польским королям. Вечером он долго позировал кинематографистам, и те сняли неплохой, по их мнению, сюжет для очередного выпуска кинохроники. Ведь Ганс

42

Франк — фигура известная. Он генерал-гу­ бернатор оккупированных польских областей, назначенный декретом Гитлера от 12 октяб­ ря 1939 года.

И все же я не могу представить этого псевдокороля во дворце, я отчетливо вижу его лицо там, в Нюрнберге. Он на скамье подсудимых. Тот же Ганс Франк. Не чело­ век — зверь. Он загнан в ловушку и пытает­ ся спасти шкуру, но его натура видна, ее не­ возможно скрыть: она как пятно проказы на лице.

Эта проказа — фашизм.

Тогда, в 39-м, поляки повторяли про себя: великий Краков, что же будет с тобой?

Приказ германского министра просвеще­ ния был лаконичен:

«Все ценное имущество научных учреж­ дений конфисковать, с научными кадрами не проявлять мягкости».

Фашисты искали знаменитую астроля­ бию— прибор, которым ученые до XVIII ве­ ка пользовались для определения положения звезд,— ту самую астролябию, которой, по преданию, пользовался во время учебы Ни­ колай Коперник.

Астролябия исчезла.

...Наконец, двое добрались до полуразру­ шенного здания.

— Здесь,— сказал тот, что постарше. Второй отодвинул в сторону камень. По­

тайная лестница уходила вниз.

Через несколько минут они оказались

вподвале. Зажгли свечу. Вокруг —бутылки

ибочки с вином,

43