ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.02.2024
Просмотров: 75
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
позиция «критика», предназначенная для коррекции мысли автора. В позиции критика открывается возможность как совершенствования мысли автора, так и её оттеснения иной мыслью, что подготавливает два типа проблематизации (см. сх..7):
Схема 7
При реализации указанных мыслекоммуникативных функций в указанных позициях возможности языка используются на первичном уровне, для которого характерна опора на «смыслы», а не на «значения». В этом типе оперирования языковыми средствами носитель языка не фокусирует внимание на парадигматику языка, исходный набор знаковых и семантических единиц (см. о парадигматике и синтагматике языка в современном языкознании, а также: Анисимов 1994, 2001; Щедровицкий 1995).
Внимание обращено на индивидуальный смысл, возникающий в ситуативной динамике мыслекоммуникативных взаимодействий, зависящей как от внешних обстоятельств, так и от внутренней субъективной динамики, прежде всего – динамики потребностных состояний. Даже в случае внешне ответственных взаимодействий мыслекоммуникантов, как представителей соответствующих типов деятельностных позиций, ведущую роль играет индивидуальная субъективная динамика. Абсолютное большинство описаний и версий принятия решений остаются в пределах данного уровня развития мыслекоммуникации. Этот уровень не может предполагать деперсонифицированный ответ на вопрос: «кто более прав?», или вопрос: «кто ближе к истине?».
Новый уровень, включающий специфические свойства языкового механизма, предполагает введение позиции «арбитра», функция которого и состоит в деперсонификации мнений, во введении надперсональных абстрактных средств оценки мнений – «значений». В генетическом плане, который легко воспроизводим и в живой мыслекоммуникации, значения строятся за счёт обобщающей, абстрагирующей процедуры, построения надиндивидуального заместителя мнений, с которым были бы согласны, потенциально или актуально, сами носители мнений – автор и критик. Путём применения заместителя, абстракции к каждой версии, мнению опознаётся мера «правильности» каждого мнения, при согласии с которой «спор» завершается. На этой основе создаётся и эффект опознания вклада критика в совершенствование версии автора (см. сх. 8):
Схема 8
Появление абстракций характерно для процессов в позиции арбитра. Именно в рамках повышения эффективности его работы продукты мыслительного конструирования проходят путь «парадигматизации» (см. также: Анисимов 2001). Он состоит в разложении первичных абстракций на те семантические единицы, «универсалии», применение которых удобно при воссоздании неограниченного числа синтетических конструкций – «абстракций». Иначе говоря, эти единицы становятся средствами конструирования абстракций. Они обладают содержательностью
более высокого уровня абстрактности, и совершенствование парадигмы ведёт к появлению «предельных абстракций» (см. сх. 9):
Схема 9
Следствием парадигматизации в семантическом слое языка выступает проблема соотнесения и совмещения типов абстракций, а также необходимость организации совмещения многих абстракций в рассуждении и совмещения «абстрактного» и «конкретного», фиксированного в смыслах. В рамках решения этих проблем появляется логика. Совмещение же мнений и их противопоставления с использованием арбитражных средств порождает ещё одну мыслекоммуникативную позицию – «организатора». Именно он согласует все типы мыслекоммуникативных позиций и создаёт эффект единого межпозиционного движения мысли, теряющего персональный характер. В мыслекоммуникации организованное привлечение арбитра ведёт к изменению акцента с «содержания» мысли на её «форму», к перераспределению значимости от смысла к значению, от «конкретного» к «абстрактному». Ответственность за вносимое мнение и сам тип ответственности меняется от индивидуальной к «надиндивидуальной», в пределе – культурной ответственности. Только то мнение приобретает культурную значимость, которое опирается на соответствующие абстракции, а подбор и корректное применение абстракций составляет начало всего культурного преобразования индивидуального и коллективного мышления (см. дискуссию о роли абстракций в мышлении, принципиально осуществлённую в немецкой классической философии, а затем, с учётом логических разработок ХХ в. в Московском методологическом кружке, а также: Анисимов 2000).
Тем самым, внесение коммуникативного механизма в рефлексивный процесс ведёт к качественному совершенствованию рефлексии и, в частности, к качественному совершенствованию процесса принятия решений. Применение арбитражных средств в полемике и в динамике мысли вообще превращает мыслительный процесс в многоуровневый процесс, и каждый уровень абстрактности существенно меняет течение и результаты, формы организации мыслительных процедур (см. сх. 10):
Схема 10
Если в мыслекоммуникативном механизме речь идёт о мыслительном процессе, в любой возможной функции, то в рефлектирующем мышлении и при сохранении ранее введённых условий мыслительный процесс приобретает форму процесса принятия решения. Этот процесс усложняется, в пределах нового уровня развитости рефлексии и мышления, введением арбитражных средств как «
критериальных средств» процесса принятия решений. В рефлексивном механизме критериальные средства не только вносят необходимость многих уровней мышления и последующую необходимость иерархизации уровней, но и предопределяют иную качественную форму критики и использования критики для перенормирования. Появляются процедуры проблематизации и депроблематизации, сведение проблем в нормы – планы, проекты, технологии, тактики, стратегии. При этом сам новый качественный переход предполагает осознанность, рефлексивную контролированность мышления и сознаваемую корректируемость в ходе проблематизации, депроблематизации, всех рефлексивных процедур (см. сх. 11):
Схема 11
Если любое использование языка стимулирует выделение механизма сознания и самосознания, самокорректирования в интеллектуальных процедурах, то введение парадигматических средств, фиксированных, строго определённых абстракций, придаёт этому явлению характер неизбежного сопровождения базового процесса. Иначе нельзя эти средства использовать, так как они в себе содержат строго определённые и надиндивидуальные требования к оперированию.
Так же как в языковом мышлении применение языковых средств сопровождается выделением двух направленностей оперирования средствами мысли – подтверждение вводимых абстракций и их опровержение, суждений и умозаключений, так и в рефлексии применение критериальных средств (концепций, понятий, категорий и т.п.) сопровождается складыванием двух ведущих форм мысли – проблематизация и депроблематизация, постановка «задач» и постановка «проблем» и т.п. В процессе принятия решения подтверждение прежней нормы, при наличии затруднения или внешнего «призыва», предстаёт как исключение из общей линии хода принятия решения. Более типичным становится процесс оформления фиксированного затруднения в средствах критериального набора, благодаря чему в более абстрактном выражении, вплоть до высших абстракций, находится черта между подтверждаемой частью прежнего опыта, прежней нормы и той частью, которая подвергается, предварительно или принципиально
, сомнению. В этом и состоит подготовка к постановке проблемы. При возникновении сомнения в необходимости сохранения части прошлой или возможной, в рамках версии, нормы, появляется типовой вопрос: нужна ли эта версия части содержания или может быть иная, более «совершенная»? Наличие подобного вопроса предполагает наличие более абстрактного выражения этого содержания, которое реализует функцию «места» для различных наполнений, версий. Вопрос о том, каково должно быть наполнение этого места и является формулировкой проблемы. Но вне возможности сформулировать в абстрактных средствах содержание данного «места» или «неизвестного», в терминах теории решения задач и проблем, формулировка проблемы становится невозможной.
Иначе говоря, постановка проблемы или её попытка является обязательным условием бытия более развитого механизма принятия решения (см. сх. 12):
Схема 12
Глубина проблематизации зависит не столько от объёма подвергаемого сомнению «участка» содержания с «подсказки» образа причины и динамики затруднения, сколько от иных культурно-мыслительных факторов (см. Анисимов 1994, 1997, 2001).
Прежде всего, следует отметить, как исходную культурно-мыслительную предпосылку, осознание самого механизма мышления, наиболее отчётливо выражаемого и обнаруживаемого в речемышлении. Вместо докультурного «сознавания» динамики, переходимости от одного объектного содержания к другому, возникает рефлексивное осознавание цикла бытия средства мысли, его содержательной стороны – значения, в соотнесении с тем образом, который возникает в созерцании, непосредственном познании или понимании. Если функционально-логически разделить то, «о чём» ведётся речь, назвав его субъектом мысли (S) и то, «что» утверждается в мысли, назвав его предикатом мысли (Р), то цикл бытия мышления включает изъятие предиката, семантически – «значения», из парадигмы, словаря языка, помещение предиката в функциональное место средства мысли или «предиката как предиката», перемещение в функциональное место содержания мысли, или «предиката как субъекта», возвращение предиката в функциональное место средства мысли и возвращение в парадигму
Схема 7
При реализации указанных мыслекоммуникативных функций в указанных позициях возможности языка используются на первичном уровне, для которого характерна опора на «смыслы», а не на «значения». В этом типе оперирования языковыми средствами носитель языка не фокусирует внимание на парадигматику языка, исходный набор знаковых и семантических единиц (см. о парадигматике и синтагматике языка в современном языкознании, а также: Анисимов 1994, 2001; Щедровицкий 1995).
Внимание обращено на индивидуальный смысл, возникающий в ситуативной динамике мыслекоммуникативных взаимодействий, зависящей как от внешних обстоятельств, так и от внутренней субъективной динамики, прежде всего – динамики потребностных состояний. Даже в случае внешне ответственных взаимодействий мыслекоммуникантов, как представителей соответствующих типов деятельностных позиций, ведущую роль играет индивидуальная субъективная динамика. Абсолютное большинство описаний и версий принятия решений остаются в пределах данного уровня развития мыслекоммуникации. Этот уровень не может предполагать деперсонифицированный ответ на вопрос: «кто более прав?», или вопрос: «кто ближе к истине?».
Новый уровень, включающий специфические свойства языкового механизма, предполагает введение позиции «арбитра», функция которого и состоит в деперсонификации мнений, во введении надперсональных абстрактных средств оценки мнений – «значений». В генетическом плане, который легко воспроизводим и в живой мыслекоммуникации, значения строятся за счёт обобщающей, абстрагирующей процедуры, построения надиндивидуального заместителя мнений, с которым были бы согласны, потенциально или актуально, сами носители мнений – автор и критик. Путём применения заместителя, абстракции к каждой версии, мнению опознаётся мера «правильности» каждого мнения, при согласии с которой «спор» завершается. На этой основе создаётся и эффект опознания вклада критика в совершенствование версии автора (см. сх. 8):
Схема 8
Появление абстракций характерно для процессов в позиции арбитра. Именно в рамках повышения эффективности его работы продукты мыслительного конструирования проходят путь «парадигматизации» (см. также: Анисимов 2001). Он состоит в разложении первичных абстракций на те семантические единицы, «универсалии», применение которых удобно при воссоздании неограниченного числа синтетических конструкций – «абстракций». Иначе говоря, эти единицы становятся средствами конструирования абстракций. Они обладают содержательностью
более высокого уровня абстрактности, и совершенствование парадигмы ведёт к появлению «предельных абстракций» (см. сх. 9):
Схема 9
Следствием парадигматизации в семантическом слое языка выступает проблема соотнесения и совмещения типов абстракций, а также необходимость организации совмещения многих абстракций в рассуждении и совмещения «абстрактного» и «конкретного», фиксированного в смыслах. В рамках решения этих проблем появляется логика. Совмещение же мнений и их противопоставления с использованием арбитражных средств порождает ещё одну мыслекоммуникативную позицию – «организатора». Именно он согласует все типы мыслекоммуникативных позиций и создаёт эффект единого межпозиционного движения мысли, теряющего персональный характер. В мыслекоммуникации организованное привлечение арбитра ведёт к изменению акцента с «содержания» мысли на её «форму», к перераспределению значимости от смысла к значению, от «конкретного» к «абстрактному». Ответственность за вносимое мнение и сам тип ответственности меняется от индивидуальной к «надиндивидуальной», в пределе – культурной ответственности. Только то мнение приобретает культурную значимость, которое опирается на соответствующие абстракции, а подбор и корректное применение абстракций составляет начало всего культурного преобразования индивидуального и коллективного мышления (см. дискуссию о роли абстракций в мышлении, принципиально осуществлённую в немецкой классической философии, а затем, с учётом логических разработок ХХ в. в Московском методологическом кружке, а также: Анисимов 2000).
Тем самым, внесение коммуникативного механизма в рефлексивный процесс ведёт к качественному совершенствованию рефлексии и, в частности, к качественному совершенствованию процесса принятия решений. Применение арбитражных средств в полемике и в динамике мысли вообще превращает мыслительный процесс в многоуровневый процесс, и каждый уровень абстрактности существенно меняет течение и результаты, формы организации мыслительных процедур (см. сх. 10):
Схема 10
Если в мыслекоммуникативном механизме речь идёт о мыслительном процессе, в любой возможной функции, то в рефлектирующем мышлении и при сохранении ранее введённых условий мыслительный процесс приобретает форму процесса принятия решения. Этот процесс усложняется, в пределах нового уровня развитости рефлексии и мышления, введением арбитражных средств как «
критериальных средств» процесса принятия решений. В рефлексивном механизме критериальные средства не только вносят необходимость многих уровней мышления и последующую необходимость иерархизации уровней, но и предопределяют иную качественную форму критики и использования критики для перенормирования. Появляются процедуры проблематизации и депроблематизации, сведение проблем в нормы – планы, проекты, технологии, тактики, стратегии. При этом сам новый качественный переход предполагает осознанность, рефлексивную контролированность мышления и сознаваемую корректируемость в ходе проблематизации, депроблематизации, всех рефлексивных процедур (см. сх. 11):
Схема 11
Если любое использование языка стимулирует выделение механизма сознания и самосознания, самокорректирования в интеллектуальных процедурах, то введение парадигматических средств, фиксированных, строго определённых абстракций, придаёт этому явлению характер неизбежного сопровождения базового процесса. Иначе нельзя эти средства использовать, так как они в себе содержат строго определённые и надиндивидуальные требования к оперированию.
Так же как в языковом мышлении применение языковых средств сопровождается выделением двух направленностей оперирования средствами мысли – подтверждение вводимых абстракций и их опровержение, суждений и умозаключений, так и в рефлексии применение критериальных средств (концепций, понятий, категорий и т.п.) сопровождается складыванием двух ведущих форм мысли – проблематизация и депроблематизация, постановка «задач» и постановка «проблем» и т.п. В процессе принятия решения подтверждение прежней нормы, при наличии затруднения или внешнего «призыва», предстаёт как исключение из общей линии хода принятия решения. Более типичным становится процесс оформления фиксированного затруднения в средствах критериального набора, благодаря чему в более абстрактном выражении, вплоть до высших абстракций, находится черта между подтверждаемой частью прежнего опыта, прежней нормы и той частью, которая подвергается, предварительно или принципиально
, сомнению. В этом и состоит подготовка к постановке проблемы. При возникновении сомнения в необходимости сохранения части прошлой или возможной, в рамках версии, нормы, появляется типовой вопрос: нужна ли эта версия части содержания или может быть иная, более «совершенная»? Наличие подобного вопроса предполагает наличие более абстрактного выражения этого содержания, которое реализует функцию «места» для различных наполнений, версий. Вопрос о том, каково должно быть наполнение этого места и является формулировкой проблемы. Но вне возможности сформулировать в абстрактных средствах содержание данного «места» или «неизвестного», в терминах теории решения задач и проблем, формулировка проблемы становится невозможной.
Иначе говоря, постановка проблемы или её попытка является обязательным условием бытия более развитого механизма принятия решения (см. сх. 12):
Схема 12
Глубина проблематизации зависит не столько от объёма подвергаемого сомнению «участка» содержания с «подсказки» образа причины и динамики затруднения, сколько от иных культурно-мыслительных факторов (см. Анисимов 1994, 1997, 2001).
Прежде всего, следует отметить, как исходную культурно-мыслительную предпосылку, осознание самого механизма мышления, наиболее отчётливо выражаемого и обнаруживаемого в речемышлении. Вместо докультурного «сознавания» динамики, переходимости от одного объектного содержания к другому, возникает рефлексивное осознавание цикла бытия средства мысли, его содержательной стороны – значения, в соотнесении с тем образом, который возникает в созерцании, непосредственном познании или понимании. Если функционально-логически разделить то, «о чём» ведётся речь, назвав его субъектом мысли (S) и то, «что» утверждается в мысли, назвав его предикатом мысли (Р), то цикл бытия мышления включает изъятие предиката, семантически – «значения», из парадигмы, словаря языка, помещение предиката в функциональное место средства мысли или «предиката как предиката», перемещение в функциональное место содержания мысли, или «предиката как субъекта», возвращение предиката в функциональное место средства мысли и возвращение в парадигму