ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.02.2024
Просмотров: 76
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
, словарь. Все перемещения в функциональном «квадрате» обусловлены либо учётом субъекта мысли, либо гипотезой о возможности нахождения соответствующего субъекта мысли. При перемещении в функциональное место содержания мысли предполагается соотнесение с субъектом мысли в стиле подтверждения, а при возврате в функциональное место средства мысли предполагается соотнесение с субъектом мысли в стиле опровержения (см. сх. 13):
Схема 13
Мыслитель, не имеющий функционально-логического сознавания и знания мышления, в данном случае – на уровне исходной единицы, «суждения», не может адекватно участвовать в процедурах проблематизации и депроблематизации, в культурно значимых процессах принятия решений.
В рассуждении и умозаключениях совмещаются многие единицы, происходит предикативный синтез или переходы от одного предиката к другому, более «адекватному». Эти переходы и синтезы имеют функционально-процессуальные формы или логические формы. Чем больше уровней абстрактности, чем сложнее функционально-процессуальная иерархия, тем большую роль играет логическая форма систематической конкретизации исходной абстракции, дедукции, нисхождения от абстрактного к конкретному. Операциональные переходы в этой форме являются очень сложными (см. Анисимов 1994, 2000, 2001).
Особую роль играют соотнесения субъекта и предиката. Они оформляются в два типа, часто выражаемые как «задачная» и «проблемная» форма отношений. В первом случае при фиксированном предикате несовмещённость с субъектом мысли ведёт к коррекции субъекта мысли («подведение под понятие»), а во втором случае при фиксированном субъекте мысли несовмещённость с предикатом ведёт к коррекции предиката (см. сх. 14):
Схема 14
Первый тип коррекции наиболее легко осуществим и доступен на докультурном уровне мышления, так как оба типа содержания уравниваются в значимости, а то, о чём ведётся речь, доступно непосредственному сознанию и вне применения мыслительных средств. Предикативное содержание сводится к «эталонному» статусу и не осознаётся именно как языковое средство. В рамках второго типа коррекции попытка его осуществления на докультурном уровне стирает определённость предиката как языкового средства и вносит произвол в само движение
предикативных содержаний и в замену одного предиката другим. Стихийность в этих процедурах является одной из наиболее часто встречаемых в мыслительной работе аналитиков даже при владении применяемыми языковыми средствами. Такая «организация» проблематизации порождает, как правило, псевдопроблемы. Корректное осуществление и первого, и, в особенности, второго типа коррекции мысли невозможно вне сформированности логико-семиотического сознания и самосознания (см.: Анисимов 1997, 1998, 2001, 2002).
Однако указанные условия культуры мышления являются именно формно-процессуальными, вытекающими из кардинального различия между смыслом и значением, материала и средства мысли и т.п. Глубина и культурная организация процессов проблематизации, опираясь на данную предпосылку, необходимое условие, предполагает обращение к «онтологическим» основаниям организации мысли и организации процессов проблематизации и депроблематизации. Наиболее серьёзные затруднения в аналитической деятельности, в процессах ответственного принятия решений, особенно – макроуправленческих, государственных решений, проистекают из игнорирования онтологического фактора в мышлении (см.: Анисимов 1998, 2002). Введение же этого фактора переводит мышление на новый уровень уже окультуренного мышления. В истории философии и логики различие доонтологической и онтологической организации мысли осознавалось как различие между рассудочным и разумным мышлением (см. также: Анисимов 2002).
Онтология понимается как учение о бытии, выраженное в понятиях. Основным вопросом является следующий: «как устроен мир». Поэтому наряду с появлением абстрактных заместителей в непосредственной динамике мыслекоммуникации и в научно-предметной форме обобщения, в отдельных науках, создаются предельно конфигурирующие, охватывающие замещения всех возможных представлений о мире. Это и есть философские абстрактные «мировоззрения», в отличие от мироотношений. Локализацией исходного вопроса выступает следующий вопрос: «как устроено что-либо?».
Учитывая опыт рефлексии и конструирования онтологических систем (см.: Анисимов 2002), можно ввести исходные категориальные средства системно-онтологического анализа (см. также: Анисимов 1997; Щедровицкий 1995). Как писал Аристотель, всё существующее «состоит из формы и материи». В современных терминах это означает, что любое нечто имеет свою функциональную форму и морфологию. При рассогласовании этой формы и морфологии нечто как организованность «исчезает» (см. сх. 15):
Схема 15
Содержанием «исчезновения» организованности или нечто и выступает результат разотождествления формы и морфологии. Если морфология и форма могут существовать раздельно, как это легко заметить при анализе отдельного бытия культуры и докультурного человека, то это означает лишь то, что «морфология» суть иная, но организованность, также как «форма» суть ещё более иная, но организованность. Процесс разотождествления предопределяется устроенностью нечто, существованием механизма, могущего осуществлять разотождествление. Этот механизм может быть внутренним, например, умирание человека как его разъединение тела с душой, или внешним, например, насилие над человеком, приводящее к смерти. Но разотождествление может быть «частичным», что используется для совершенствования и совмещения морфологии с более высокой формой. Могут быть иные, различные варианты совмещений и разотождествлений. Наиболее легко замечаемыми и анализируемыми выступают формы и морфологии в мире деятельности, особенно производительной. В мире деятельности формы суть нормы. Они обладают мыслительной и знаково выраженной фиксируемостью, что их отличает от «природных» форм.
Тем самым, изначальными онтологическими вопросами выступают следующие: «какую форму имеет организованность?», «какую морфологию имеет организованность?», «какова динамика сохранения их отождествлённости?», «в чём особенность их разотождествления?», «при каких условиях они разотождествляются?» и т.п. Но такого типа анализ и совпадает с «системным» анализом, если его не усложнять противопоставлениями «часть-целое», «часть-часть». Подобные формы анализа предполагали Пифагор, Платон, Прокл, Лейбниц и т. п. В начале ХХ века оригинальную версию системы подобных различений дал А.А. Богданов в своей «Тектологии» (1979).
Если же обратиться к анализу функционарного бытия нечто, в отличие от разрушительного, становящегося или развивающегося бытия, то можно ввести несколько типов проявленности такого бытия. В силу определённой устроенности нечто, оно либо проявляет нечувствительность к внешнему воздействию, которая может принять форму активного внутреннего действия по недопущению внутреннего реагирования
, либо проявлять внутреннюю реагируемость без внешних проявлений, либо порождает внутреннюю активность без внешнего проявления, либо эта активность сопровождается внешним проявлением (см. сх. 16):
Схема 16
Анализ нечто с точки зрения его устройства, зависимости реагирования, поведения от устройства, включая реагирование трансформационного и даже развивающего типа, в контексте целостности той «схемы» бытия, в которую включено нечто, составляет
основу онтологического анализа. В онтологическом анализе предполагается опознавание или конструктивное введение типов бытия и особенностей отношений между типами бытия и единицами каждого типа бытия.
Для того, чтобы нормативно подготовить воздействие и этим организованно принять решение, следует учесть все значимые типы бытия и специфику бытия того персонажа, который будет осуществлять воздействие, а также персонажа, осуществляющего управленческое воздействие на него и предопределяющего построение им, «исполнителем», указанное воздействие в социокультурной, природной или деятельностной средах. Но тем самым, воздействующий персонаж вовлекается в отношения формно-морфолого-организованностного типа.
Следует подчеркнуть, что введение онтологического слоя анализа и организации рефлексивных процессов переводит их на качественно новый уровень. Источником дополнительной определённости и организованности рефлексии, а затем и процесса принятия решения, выступает как раз возможность строго отслеживать зависимость внешних проявлений нечто от внутренней устроенности, зависимость бытия, становления, развития, разрушения нечто от типа бытия того, во что входит это нечто, зависимость одного типа бытия от другого и от совмещённости различных типов бытия через гармонизацию механизмов каждого типа бытия. Так человек, общество и т.п. не представляют из себя однотипное бытие, так как совмещают несколько типов бытия. Они существуют в многобытийном единстве, что и даёт нужную охватывающую целостность единой онтологии. Принимающий решение должен различать типы миров, переходимости от одного мира к другому в «функционарном» и «генетическом» вариантах. Именно эти требования, как правило, не соблюдаются в практике теоретического, консультационного, управленческого мышления, что порождает огромное количество недоразумений и ошибок. В культуре соблюдение подобных требований предполагало более высокий уровень мышления, основу которого и составляло соблюдение критерия объектно-каузальной реконструкции и конструирования. В философии выдающимися образцами подобного анализа выступали размышления Пифагора, Платона, Прокла, Плотина, Лейбница, Гегеля и др. Наиболее строго в псевдогенетической форме мысли образец универсумально-объектно-каузального анализа, мышления, дал Гегель (см. также: Анисимов 2000, 2002). Неслучайно, что в области экономики, как «частной» научно-предметной области, нечто подобное показал К.Маркс в своём «Капитале» (см. также: Анисимов 2002), так как он следовал, хотя и далеко не точно понятому, методу Гегеля.
Схема 13
Мыслитель, не имеющий функционально-логического сознавания и знания мышления, в данном случае – на уровне исходной единицы, «суждения», не может адекватно участвовать в процедурах проблематизации и депроблематизации, в культурно значимых процессах принятия решений.
В рассуждении и умозаключениях совмещаются многие единицы, происходит предикативный синтез или переходы от одного предиката к другому, более «адекватному». Эти переходы и синтезы имеют функционально-процессуальные формы или логические формы. Чем больше уровней абстрактности, чем сложнее функционально-процессуальная иерархия, тем большую роль играет логическая форма систематической конкретизации исходной абстракции, дедукции, нисхождения от абстрактного к конкретному. Операциональные переходы в этой форме являются очень сложными (см. Анисимов 1994, 2000, 2001).
Особую роль играют соотнесения субъекта и предиката. Они оформляются в два типа, часто выражаемые как «задачная» и «проблемная» форма отношений. В первом случае при фиксированном предикате несовмещённость с субъектом мысли ведёт к коррекции субъекта мысли («подведение под понятие»), а во втором случае при фиксированном субъекте мысли несовмещённость с предикатом ведёт к коррекции предиката (см. сх. 14):
Схема 14
Первый тип коррекции наиболее легко осуществим и доступен на докультурном уровне мышления, так как оба типа содержания уравниваются в значимости, а то, о чём ведётся речь, доступно непосредственному сознанию и вне применения мыслительных средств. Предикативное содержание сводится к «эталонному» статусу и не осознаётся именно как языковое средство. В рамках второго типа коррекции попытка его осуществления на докультурном уровне стирает определённость предиката как языкового средства и вносит произвол в само движение
предикативных содержаний и в замену одного предиката другим. Стихийность в этих процедурах является одной из наиболее часто встречаемых в мыслительной работе аналитиков даже при владении применяемыми языковыми средствами. Такая «организация» проблематизации порождает, как правило, псевдопроблемы. Корректное осуществление и первого, и, в особенности, второго типа коррекции мысли невозможно вне сформированности логико-семиотического сознания и самосознания (см.: Анисимов 1997, 1998, 2001, 2002).
Однако указанные условия культуры мышления являются именно формно-процессуальными, вытекающими из кардинального различия между смыслом и значением, материала и средства мысли и т.п. Глубина и культурная организация процессов проблематизации, опираясь на данную предпосылку, необходимое условие, предполагает обращение к «онтологическим» основаниям организации мысли и организации процессов проблематизации и депроблематизации. Наиболее серьёзные затруднения в аналитической деятельности, в процессах ответственного принятия решений, особенно – макроуправленческих, государственных решений, проистекают из игнорирования онтологического фактора в мышлении (см.: Анисимов 1998, 2002). Введение же этого фактора переводит мышление на новый уровень уже окультуренного мышления. В истории философии и логики различие доонтологической и онтологической организации мысли осознавалось как различие между рассудочным и разумным мышлением (см. также: Анисимов 2002).
Онтология понимается как учение о бытии, выраженное в понятиях. Основным вопросом является следующий: «как устроен мир». Поэтому наряду с появлением абстрактных заместителей в непосредственной динамике мыслекоммуникации и в научно-предметной форме обобщения, в отдельных науках, создаются предельно конфигурирующие, охватывающие замещения всех возможных представлений о мире. Это и есть философские абстрактные «мировоззрения», в отличие от мироотношений. Локализацией исходного вопроса выступает следующий вопрос: «как устроено что-либо?».
Учитывая опыт рефлексии и конструирования онтологических систем (см.: Анисимов 2002), можно ввести исходные категориальные средства системно-онтологического анализа (см. также: Анисимов 1997; Щедровицкий 1995). Как писал Аристотель, всё существующее «состоит из формы и материи». В современных терминах это означает, что любое нечто имеет свою функциональную форму и морфологию. При рассогласовании этой формы и морфологии нечто как организованность «исчезает» (см. сх. 15):
Схема 15
Содержанием «исчезновения» организованности или нечто и выступает результат разотождествления формы и морфологии. Если морфология и форма могут существовать раздельно, как это легко заметить при анализе отдельного бытия культуры и докультурного человека, то это означает лишь то, что «морфология» суть иная, но организованность, также как «форма» суть ещё более иная, но организованность. Процесс разотождествления предопределяется устроенностью нечто, существованием механизма, могущего осуществлять разотождествление. Этот механизм может быть внутренним, например, умирание человека как его разъединение тела с душой, или внешним, например, насилие над человеком, приводящее к смерти. Но разотождествление может быть «частичным», что используется для совершенствования и совмещения морфологии с более высокой формой. Могут быть иные, различные варианты совмещений и разотождествлений. Наиболее легко замечаемыми и анализируемыми выступают формы и морфологии в мире деятельности, особенно производительной. В мире деятельности формы суть нормы. Они обладают мыслительной и знаково выраженной фиксируемостью, что их отличает от «природных» форм.
Тем самым, изначальными онтологическими вопросами выступают следующие: «какую форму имеет организованность?», «какую морфологию имеет организованность?», «какова динамика сохранения их отождествлённости?», «в чём особенность их разотождествления?», «при каких условиях они разотождествляются?» и т.п. Но такого типа анализ и совпадает с «системным» анализом, если его не усложнять противопоставлениями «часть-целое», «часть-часть». Подобные формы анализа предполагали Пифагор, Платон, Прокл, Лейбниц и т. п. В начале ХХ века оригинальную версию системы подобных различений дал А.А. Богданов в своей «Тектологии» (1979).
Если же обратиться к анализу функционарного бытия нечто, в отличие от разрушительного, становящегося или развивающегося бытия, то можно ввести несколько типов проявленности такого бытия. В силу определённой устроенности нечто, оно либо проявляет нечувствительность к внешнему воздействию, которая может принять форму активного внутреннего действия по недопущению внутреннего реагирования
, либо проявлять внутреннюю реагируемость без внешних проявлений, либо порождает внутреннюю активность без внешнего проявления, либо эта активность сопровождается внешним проявлением (см. сх. 16):
Схема 16
Анализ нечто с точки зрения его устройства, зависимости реагирования, поведения от устройства, включая реагирование трансформационного и даже развивающего типа, в контексте целостности той «схемы» бытия, в которую включено нечто, составляет
основу онтологического анализа. В онтологическом анализе предполагается опознавание или конструктивное введение типов бытия и особенностей отношений между типами бытия и единицами каждого типа бытия.
Для того, чтобы нормативно подготовить воздействие и этим организованно принять решение, следует учесть все значимые типы бытия и специфику бытия того персонажа, который будет осуществлять воздействие, а также персонажа, осуществляющего управленческое воздействие на него и предопределяющего построение им, «исполнителем», указанное воздействие в социокультурной, природной или деятельностной средах. Но тем самым, воздействующий персонаж вовлекается в отношения формно-морфолого-организованностного типа.
Следует подчеркнуть, что введение онтологического слоя анализа и организации рефлексивных процессов переводит их на качественно новый уровень. Источником дополнительной определённости и организованности рефлексии, а затем и процесса принятия решения, выступает как раз возможность строго отслеживать зависимость внешних проявлений нечто от внутренней устроенности, зависимость бытия, становления, развития, разрушения нечто от типа бытия того, во что входит это нечто, зависимость одного типа бытия от другого и от совмещённости различных типов бытия через гармонизацию механизмов каждого типа бытия. Так человек, общество и т.п. не представляют из себя однотипное бытие, так как совмещают несколько типов бытия. Они существуют в многобытийном единстве, что и даёт нужную охватывающую целостность единой онтологии. Принимающий решение должен различать типы миров, переходимости от одного мира к другому в «функционарном» и «генетическом» вариантах. Именно эти требования, как правило, не соблюдаются в практике теоретического, консультационного, управленческого мышления, что порождает огромное количество недоразумений и ошибок. В культуре соблюдение подобных требований предполагало более высокий уровень мышления, основу которого и составляло соблюдение критерия объектно-каузальной реконструкции и конструирования. В философии выдающимися образцами подобного анализа выступали размышления Пифагора, Платона, Прокла, Плотина, Лейбница, Гегеля и др. Наиболее строго в псевдогенетической форме мысли образец универсумально-объектно-каузального анализа, мышления, дал Гегель (см. также: Анисимов 2000, 2002). Неслучайно, что в области экономики, как «частной» научно-предметной области, нечто подобное показал К.Маркс в своём «Капитале» (см. также: Анисимов 2002), так как он следовал, хотя и далеко не точно понятому, методу Гегеля.