ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.02.2024
Просмотров: 74
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Обращение к онтологическому анализу, но в его совмещении с логической формой псевдогенетической реконструкции как ведущей логической формой теоретического изложения, позволило не только порождать указанные образцы анализа, но и выводит сам онтологический анализ на новый качественный уровень. Характерно, что основным проблемным звеном, основным узлом полемики в немецкой классической философии выступило обсуждение именно этого вопроса – каким образом организованно, неслучайно, содержательно повторить в мышлении путь становления и развития, полного исчерпания самодвижения «сущности», что и трактовалось как раскрытие «понятием самого себя». Гегель показал порождение каждого из миров в целостности универсума на основе единого механизма порождения – механизма развития как основного двигающего начала сущности, как внутренний механизм универсумальной реальности – «духа» (см. раскрытие пути: Анисимов 2000).
Тем самым, мы ввели несколько фундаментальных уровней рефлектирующего мышления, выступающего основой уровней принятия решений: допонятийный, понятийный, «задачно-проблемный», системно-онтологический, «нечто-универсумально-онтологический» и «универсумально-псевдогенетический». Переход от допонятийного к понятийному опосредствуется введением позиции арбитра, а затем и организатора коммуникации. В дальнейшем организационно-коммуникативная позиция обеспечивается нарастанием логико-онтологических требований.
Перейдём к учёту кооперативно-деятельностного характера вовлечённости процессов принятия решений в деятельностном, а не только социокультурном мире. Это позволяет осуществить конкретизацию обсуждения процессов принятия решений в обсуждении принятия управленческих решений (ПУР), особенно в организационно-управленческих иерархиях.
В отличие от принятия решения в социокультурных средах любым участником социокультурных отношений, в том числе и «лидером», в деятельностных пространствах существует кооперативно-деятельностная ответственность в зависимости от принадлежности управленческому звену кооперации, в отличие от принадлежности к иным звеньям кооперации (см. сх. 17):
Схема 17
В управленческом звене реализуются функции построения норм исполнительской деятельности, исполнительской подсистемы, обеспечения всем необходимым ресурсом для осуществления исполнительской деятельности, контролем и коррекцией этой деятельности в рамках фиксированной нормы, коррекцией содержания норм при невозможности получения конечного продукта в рамках прежней нормы. Началом всему этому циклу выступает целеполагание, а целеполагание осуществляется в ходе согласования с заказчиком (см.: Анисимов 1991, 1994).
В позиции управленца, ответственного за построение деятельности, в которой создаётся продукт, имеющий потребительскую значимость, принятие решения открывается целеполаганием как допустимым заказчиком оформлением его представлений о будущем результате. Оформление является мыслительной процедурой, вносящей определённость в смыслы заказчика. Вне максимальной определённости нет возможности приобретать ответственность за будущий продукт. Однако не сама лишь определённость представлений о цели, но и гарантированность её достижения является условием успешности процесса целеполагания. Поэтому первоначальная версия об определённом результате деятельности дополняется определённостью пути преобразования исходного материала в продукт. Сведение преобразования к присвоению, извлечению одного из образцов продуктов, полученных в прошлой деятельности, к присвоению имеющегося предмета, отвечающего пожеланиям заказчика и т.п., не рассматривается как неспецифичный тип целедостижения в деятельностных пространствах, как частный и крайний случай, упрощающий управленческое бытие.
Тем самым, целеполагание предполагает процессуально-деятельностное обоснование, которое входит в процесс принятия управленческого решения. В связи с этим появляется мыслительное проектирование вовлечения первичных и вторичных ресурсов, без которых невозможно представить целедостижение исходя из «стартового» состояния. Само стартовое состояние зависит от того, что может выступить в функции исходного материала. Процессуально-мыслительное проектирование зависит как от исходного материала, так и от специфики наличных, возможных средств
и допустимых способов их применения.
Следовательно, в процессе принятия решений осуществляется переход от фиксированных, хотя и конечных, состояний к восстановлению всей цепи переходов от них к исходному состоянию преобразуемого и, наоборот, от начального к конечному со всеми «внешними» для преобразуемого «факторами», предопределяющими получение конечного состояния. Управленец, в простейшем случае, следует объектно-каузальной логике мышления интуитивно или с факультативным вовлечением сознания. Поскольку управленец обладает профессиональным образованием, систематической ориентированностью, то у него вовлекаются в процесс мышления и привнесённые типовые и обобщённые представления о различных сторонах деятельности. Однако это первоначально осуществляется вне рефлексивного контроля, не систематично, без внесения строгой определённости, с привлечением образцов прошлого своего опыта или опыта других управленцев. Когда у него возникает затруднение, то мобилизуются возможности «авторефлексии» или рефлексивной самоорганизации, в которой могут участвовать, в различной степени систематичности, осознанности, определённости, все функциональные «места» рефлексивного пространства. Иначе говоря, первичная устремлённость на построение деятельностной нормы с факультативным привлечением ситуационного и «проблемно-ситуационного» анализа, что и характерно для базового слоя принятия решения, дополняется рефлексивной самоорганизацией как дополнительного слоя процесса принятия решения непосредственно в управленческой позиции (см. сх. 18):
Схема 18
В базовом слое, а тем более – в дополнительном слое, наряду с нормативным конструированием производится и прогнозирование, ситуационная и ситуационно-проблемная реконструкции. Они могут носить допонятийный характер даже тогда, когда учитывается кооперативно-деятельностная основа содержания и условий принятия управленческого решения. Указанная основа связана со структурной организацией исполнительской подсистемы. С одной стороны, каждая единица деятельности имеет свою конкретизацию и морфологизацию функциональных мест – «исходного материала», «средства», «способов использования», «деятеля», «нормы» и т.п. С другой стороны, отдельные единицы соединяются в технологические кооперативные цепи и то, что выступает в начальной единице продуктом становится либо исходным материалом, либо средством, либо деятелем и т.п. Поэтому управленец в ходе нормирования
строит кооперативно-деятельностные структуры с их процессуальной «архитектурой» как основой технологического оформления нормы. Естественно, что допонятийная форма принятия управленческих решений основана на смысловой сборке и конструировании процессуальной «сети» и всех типов компонентов единиц деятельности. В силу смыслового конструирования и прямого, стихийного учёта практического опыта, создаваемое нормативно-деятельностное пространство не имеет своей сущностной формы, не обладает критериями бытия «нечто» деятельностного типа. Именно с такими представлениями управленец и входит в управленческую коммуникацию и, в частности, в процесс взаимодействия с исполнителями и их обслуживающими «сервировщиками» для предписывания действий в рамках принятого решения.
Так как понимание и принятие решений теми, кто должен их реализовывать, включает процесс самоопределения, то все выходы управляемых за рамки требований и форм адекватного участия в передаче решений могут вызывать вторичные процессы управленческого общения. Благодаря этому достигается профессионально-деятельностное согласование условий принятия и понимания требований управленца. Усиление надёжности согласования в пользу общих требований, предъявляемых бытием системы деятельности и деятельностно-профессиональным миром, третично могут привлекаться те формы взаимодействия, которые предназначены для сплочения, консолидации, прохождения пути командообразования и т.п. Все эти усложнения, характерные для взаимодействий не в собственных позиционных, типодеятельностных «местах», а в рамках кооперативных отношений, могут входить в процесс принятия решений, если они в своём осуществлении, в той или иной форме, приемлемы процессом построения нормы деятельности, если они не обесценивают саму реализацию нормативно-рефлексивной функции в управлении.
При переходе от допонятийного к понятийному уровню принятия управленческих решений в механизм принятия решений включаются средства языка теории деятельности (ЯТД). Их применение начинается тогда, когда в управленческую коммуникацию как условие передачи решения, но и как условие выработки решения во взаимодействии с теми, кто может помочь в разработке решений, кто выступает в качестве
консультационного сервиса в принятии управленческих решений. Но это необходимое условие, вынуждающее выйти за пределы субъективной уверенности управленца, дополняется неудачами в допонятийном консультационном согласовании (см. сх. 19):
Схема 19
Затруднения в консультационном мыслекоммуникативном взаимодействии стимулируют обращение к ЯТД, если этот язык, специфичный именно для управленческого типа деятельности и мышления, уже создан. В настоящее время всё более интенсивно разрабатываются деятельностные ориентиры для управления. Однако собственно понятийное оформление этих усилий имеет свою предысторию. Ещё К. Маркс создал учение о «труде», структура которого использовала и была подобной тому, что про сущность деятельности писали Аристотель, Плотин, Гегель и др. Заслуга Маркса состояла в том, что он развернул представление о роли производства средств деятельности и дал механизм системообразовательного процесса в деятельности (см. также: Анисимов 2002). Ему удалось показать взаимозависимость развёртывания подлинного мира деятельности с движением и «развитием» капитала, его организационно-деятельностное оформление и механизм появления сфер деятельности в экономическом пространстве. В Московском методологическом кружке, хотя в нём и обращалось внимание на ряд теоретических положений К. Маркса, например, в работах Б. Грушина, М. Мамардашвили и т.п., не было понятийной реконструкции взглядов на мир деятельности по К. Марксу. В то же время именно содержания и способ развёртывания содержания у К. Маркса стали непосредственной базой создания онтологии деятельности в ММК, а многие положения теории деятельности мало отличимы от сказанного К. Марксом. Необходимо было усилить специфический акцент не только на деятельности и управленческом звене систем деятельности, но и сделать принципиальным переход в организационно-рефлексивную позицию к деятельности и, особенно, к управленческому звену в кооперативных системах деятельности.
Если А.А. Богданов ввёл само организационное отношение и сам подход к организации любых деятельностных и додеятельностных единиц и этим сделал ещё один шаг к специфике методологического подхода, то А.А. Богданову не удалось внести в эту организационную позицию все выгоды от рефлексивности и механизма рефлексии. Он не привлёк, как и К. Маркс, все выгоды результатов немецкой классической философии и, прежде всего, Гегеля, которые раскрыли рефлексивный механизм и насытили его генетическими переходами к высшим формам мышления. Фактически, при всей устремлённости к механизмам мышления, а затем – деятельности, при всей устремлённости к рефлексивной практике и механизмам рефлексии, в ММК оставили без использования большинство результатов гегелевского анализа рефлексии. Это же касалось и результатов анализа природы понятий, условий для высших форм организации мышления и прохождения пути к высшим абстракциям.