Файл: Понятие и структура правовой основы оперативно-розыскной деятельности.pdf

В науке неполно исследован вопрос о проведении ОРМ для подготовки следственных действий. Главная проблема заключается опять-таки не столько в регламентации конкретных ситуаций, сколько в формулировании общих правил и критериев. В частности, в практической деятельности неоднозначно решается вопрос о возможности проведения отождествления личности (оперативной идентификации) в целях последующего предъявления для опознания. Существует две точки зрения. Первая заключается в том, что ОРМ, в ходе которого произошло узнавание потенциальным опознающим потенциального опознаваемого, однозначно исключает возможность производства следственного действия «предъявление для опознания». Вторая точка зрения основывается на том, что предъявление для опознания всегда предполагает наличие конкретного лица, так или иначе связанного подлежащими установлению событиями. Иными словами, следственное действие «предъявление для опознания» направлено не на выборку лиц, а на узнавание конкретного лица. Роль же выборки как раз и выполняет ОРМ «отождествление личности». Решение проблемы возможно путем нормативного закрепления общих правил, регламентирующих «предшествующее» проведение ОРМ перед следственными действиями. Очевидно, что самым общим критерием, подлежащим законодательному оформлению, должно стать то, что ОРМ не исключает последующее производство следственного действия. Более подробные правила необходимо установить для конкретных ОРМ, исходя из их содержания. В частности, для отождествления личности таким правилом может стать требование о предъявлении лица среди других, но не изолированно (например, показ не одной фотографии, а их массива, содержащегося в альбоме или видеотеке).

Серьезной проблемой для эффективного использования результатов ОРД в процессе доказывания по уголовным делам является полное отсутствие «собственного» набора средств фиксации хода и результатов ОРМ. Имеет место достаточно парадоксальная ситуация, при которой Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» вообще не содержит упоминаний о том, как фиксируются сведения, полученные в ходе проведения ОРМ. Соответственно, правоприменительная практика вынуждена использовать правила аналогии и применять средства доказывания, предусмотренные нормативными правовыми актами других отраслей права. Во-первых, активно заимствуется административно-правовой инструментарий. При проведении ОРМ нередко составляются документы, предусмотренные КоАП РФ. Это прежде всего протоколы личного досмотра, досмотра вещей и транспортных средств, осмотра территории юридического лица, изъятия вещей и документов. В настоящее время каких-либо серьезных нареканий в связи с этим правоприменительная практика не предъявляет. Вместе с тем указанный порядок, по сути, не опирается на закон, поскольку все действия, предусмотренные КоАП РФ, могут производиться только в связи с административным правонарушением. ОРМ изначально предназначены для выявления преступлений, а не административных правонарушений, и назначаются при наличии сведений о совершенном или готовящемся преступлении. Соответственно, и использовать для фиксации ОРМ административно-правовые средства недопустимо. Не спасает положения и то обстоятельство, что в ряде случаев в бланках протоколов в качестве нормативного обоснования их составления, наряду со статьей КоАП РФ или, напротив, вместо нее, указывается норма Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» либо Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции». Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности», называя перечень ОРМ, не содержит даже упоминания о конкретных средствах их фиксации, поэтому ссылка на нормы данного законодательного акта, по сути, выглядит формальной. Федеральный закон «О полиции», регламентируя права полиции, ссылается на отраслевые нормативные правовые акты в соответствующих областях деятельности (уголовно-процессуальной, административной и др.).

Во-вторых, при проведении ОРМ во многих случаях используются средства, предусмотренные УПК РФ. Например, для фиксации сведений, получаемых от граждан в ходе практически всех ОРМ, отбираются объяснения. Широко практикуется производство такого следственного действия, как осмотр места происшествия, который в соответствии с ч. 1 ст. 144 и ч. 2 ст. 176 УПК РФ может проводиться до возбуждения уголовного дела. Следует учитывать, что уголовно-процессуальная деятельность начинается с момента получения сигнала о преступлении, хотя бы даже не облеченного в форму официального повода. Например, после получения телефонного сообщения о преступлении, даже до того, как будут официально оформлены соответствующие заявление или рапорт, допускается проведение вызываемых необходимостью проверочных и следственных действий. При этом если все следственные действия предусмотрены УПК РФ (хотя в нем отсутствует отдельная норма с их перечнем), в том числе прямо указано, какие из них можно производить до возбуждения уголовного дела, то из проверочных действий, проводимых в стадии возбуждения дела, в УПК РФ названы только важнейшие (получение объяснений, истребование и изъятие документов и предметов, проведение документальных проверок и ревизий, а также исследований предметов, документов и трупов). Вместе с тем уголовно-процессуальный закон не запрещает проводить и иные действия проверочного характера. В частности, в практической деятельности до возбуждения уголовного дела активно проводятся судебно-медицинское освидетельствование (по сути, исследование живого лица), инвентаризации (т. е. не документальная, а фактическая проверка).

Проведение в ходе ОРМ следственных действий (прежде всего следственного осмотра) обоснованно, поскольку направленность оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности одинакова – они преследуют цель выявления преступлений, а также фиксации оставленных ими следов так, чтобы впоследствии соответствующие сведения можно было использовать в доказывании по уголовному делу. В связи с этим в правоприменительной практике никогда не возникает проблем с признанием допустимыми следственных действий, произведенных на завершающем этапе ОРД.

Вместе с тем подобные вопросы появляются, когда следственные действия осуществляются задолго до реализации оперативной информации. Например, в ходе оперативного эксперимента производится негласное проникновение в квартиру разрабатываемого лица и в ней проводится оперативный осмотр, результаты которого оформляются протоколом осмотра места происшествия. Вместе с тем непосредственно после завершения осмотра оснований для возбуждения уголовного дела установить не удается, в связи с чем ОРМ продолжаются.

Возникает вопрос: будет ли иметь доказательственное значение составленный протокол осмотра места происшествия, если реализация оперативной информации произойдет значительно позже? Основными проблемами в данной ситуации являются: а) неясность с процессуальными сроками, которыми жестко ограничена уголовно-процессуальная деятельность, в том числе и до возбуждения уголовного дела; б) неопределенность юридических оснований производства следственного действия. В данной ситуации следственное действие проводится как бы само по себе, вне рамок проверки сообщения о преступлении, т. е., по сути, вообще за пределами уголовно-процессуальной деятельности, что является недопустимым.

Указанные обстоятельства приводят к однозначному выводу: На очевидность невозможности использования результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств указывают нынешние условия, в которых уголовно-процессуальная и оперативно- розыскная деятельность дифференцированы, при этом имеют место серьезные нарушения как при осуществлении ОРМ, так и формировании на основе результатов ОРМ доказательств.

Возможность использования результатов ОРД в качестве доказательств лишь усугубит отрицательные моменты данной проблемы. Необходимо отметить, что вопросы, возникающие в ходе использования результатов ОРД должны решаться не только устранением законодательных недочетов, но и решением практических проблем, в большей мере связанных с профессиональной, юридической подготовкой сотрудников оперативных подразделений, а также необходимости грамотного подхода государства в вопросе реформы правоохранительной системы, которая на наш взгляд ей так необходима.

При этом видится, что в законодательстве об ОРД необходимо закрепить средства фиксации ее хода и результатов, поскольку административно-правовые и уголовно-процессуальные процедуры применяются для этого лишь в силу отсутствия «собственных», оперативно-розыскных, основания их использования не вполне однозначны, предусмотренный ими порядок не в полной мере соответствует реальной природе совершаемых действий. При этом необходимо учитывать, что некоторые ОРМ не поддаются детальной процедурной регламентации, в то время как ход ряда других ОРМ можно регулировать достаточно подробно, практически как следственные действия.

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

- эффективность оперативно-розыскного противодействия криминальным проявлениям во многом сдерживается существенными недостатками нормативно-правового, и, прежде всего законодательного, регулирования ОРД.

- Слабыми сторонами Федерального Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» являются отсутствие четких определений оперативно-розыскных мероприятий. Весьма слабо в нем выражены также правила о совершении оперативно-розыскных действий, взаимодействии специальных служб и правоохранительных органов в оперативно-розыскной работе и разграничении между ними предмета так называемого оперативно-розыскного ведения, нормативно-правовой защиты субъектов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, и др .

- в вопросах взаимодействия органов ОРД и лиц, выразивших желание сотрудничать, требует дальнейшей проработки нормы их социального и пенсионного обеспечения; правовой природы контракта о конфиденциальном сотрудничестве.

- Возможным вариантом разрешения правовых пробелов в законодательстве об ОРД является разработка так называемого Уголовно-розыскного кодекса Российской Федерации, а не коррекция действующего ФЗ. Именно в такой форме законодатель сможет полноценно раскрыть однозначно толкование все взаимосвязи и взаимообусловленности норм оперативно-розыскного, трудового, уголовного, уголовно-процессуального права.

Заключение

Согласно ч. 1 ст. 4 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» правовую основу оперативно-розыскной деятельности составляют Конституция Российской Федерации, Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности», другие федеральные законы и принятые в соответствии с ними иные нормативные правовые акты федеральных органов государственной власти.

Законодательные акты Российской Федерации предоставляют органам, осуществляющим ОРД, полномочия производить действия и принимать решения, ограничивающие конституционные права и свободы человека и гражданина. Такую возможность предусматривает ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, обуславливая ее необходимостью защиты конституционного строя государства, нравственности, здоровья, прав и законных интересов граждан, обеспечения обороны и безопасности страны. Поскольку-ку ОРД является самостоятельным специфическим социально-полезным видом государственной деятельности, постольку проведение оперативно-розыскных мероприятий, с точки зрения Конституции Российской Федерации (ч. 3 ст. 55) является допустимым ограничением прав и свобод граждан, так как оно осуществляется согласно Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности».

Законный характер возможных ограничений конституционных прав граждан при осуществлении ОРД подтвержден позицией Конституционного Суда Российской Федерации. В частности, в определении Конституционного Суда Российской Федерации «По жалобе граждан М. Б. Никольской и М. И. Сапронова на нарушение их конституционных прав отдельными положениями Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности”» от 4 февраля 1999 г. № 18-О утверждается, что оперативно-розыскные мероприятия «направлены на борьбу с преступностью, осуществляются именно в целях защиты личности, общества и государства от преступных посягательств и, следовательно, не могут рассматриваться как нарушение Конституции Российской Федерации», а в определении Конституционного Суда Российской Федерации «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности” по жалобе гражданки И. Г. Черновой» от 14 июля 1998 г. № 86-О прямо сказано: «Осуществление негласных оперативно-розыскных мероприятий с соблюдением требований конспирации и засекречивание сведений в области оперативно-розыскной деятельности само по себе не нарушает прав человека и гражданина». Конституционный Суд Российской Федерации подчеркивает, что преступное деяние не является сферой частной жизни лица, сведения о которой не допускается собирать, хранить, использовать и распространять без его согласия, а потому проведение оперативно-розыскных мероприятий не может рассматриваться как нарушение конституционных прав, предусмотренных статьей 24 Конституции Российской Федерации.

Резюмируя проведенный анализ практики применения оперативно-розыскных мероприятий органами внутренних дел, можно сделать вывод, что применение ФЗ об ОРД в настоящее время сталкивается с рядом проблем.

Слабыми сторонами Федерального Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» являются отсутствие четких определений оперативно-розыскных мероприятий. Весьма слабо в нем выражены также правила о совершении оперативно-розыскных действий, взаимодействии специальных служб и правоохранительных органов в оперативно-розыскной работе и разграничении между ними предмета так называемого оперативно-розыскного ведения, нормативно-правовой защиты субъектов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, и др.

В вопросах взаимодействия органов ОРД и лиц, выразивших желание сотрудничать, требует дальнейшей проработки нормы их социального и пенсионного обеспечения; правовой природы контракта о конфиденциальном сотрудничестве.