Файл: Учебник по дисциплине Философия часть первая История философии.doc

⁴ Подробнее о деконструкции см. с. 572.

580

Постмодернисты и, в частности, Деррида утверждали возможность бесконечного количества интерпретаций любого текста, одинаково правильных или, что то же самое, одинаково неправильных. При этом они отталкивались от соответствующей идеи Ницше. Но если у Ницше каждый субъект объявлялся «перспективным центром», из которого возможно свое видение любой проблемы, свои оценки ее, то в постмодернизме проводится дальнейшая децентрализация: и сам субъект, доселе представлявший собой некоторое единство, теперь распадается на множество не связанных друг с другом воззрений, ассоциаций, точек зрения, позиций и т.д. в различных вопросах.

Бунт против языка. Одна из интереснейших проблем в постмодернизме — это «бунт» против власти языка и дискурса. Как отмечал Барт¹, язык предлагает собственную классификацию мира, задает границы того, что может и не может быть сказано, а для того, что может быть сказано, язык детерминирует то, как это может быть сказано (например, благодаря грамматическим и стилистическим нормам). В качестве способа спасения от диктатуры языка Барт предлагал введение «языковой анархии», т.е. использование в обществе множества различных естественных (национальных) языков, отказа от твердых значений слов и широкое использование многоименности вещей (т.е. называть одну и ту же вещь совершенно различными именами) и т.д. Наука о знаках, по мнению Барта, должна стать наукой об игре со знаками.

Подхватив эту идею «игры со знаками», в постмодернистских произведениях искусства ведется заведомое смешение стилей и жанров, намеренное забвение имен и дат, в литературных произведениях отсутствуют герои, последовательность изложения постоянно нарушается за счет бесконечных отступлений и т.д. Целью становится жизнь при забвении традиций, жизнь не по правилам, ироническое отношение ко всему, ранее созданному, и пародирование его. Высшей ценностью объявляется новизна, способная принести наслаждение². Постмодернизм становится апологией случайного, а философия «поверхности», утратив всякую глубину, превращается в литературу, причем литературу для развлечения. Однако при этом постмодернисты забыли, что всякое новое быстро приедается, в том числе и бесконечная погоня за новизной.

¹ В основе этого утверждения Барта лежит предложенная еще в 1930-е гг. гипотеза «лингвистической относительности», носящая также в честь ее авторов название «гипотеза Сепир — Уорфа».

² Этот тезис опирается на соответствующее высказывание Фрейда.

581

Судьба учения. Постмодернизм, вызывавший огромный интерес в 1980—1990-е гг., к настоящему времени, по-видимому, себя в основном исчерпал. В частности, стало очевидным, что разрушение и деконструкция хороши только тогда, когда расчищают место для строительства нового, а не когда ведутся ради самих себя. Утонченные интеллектуальные игры, которые вели постмодернисты в своих книгах и статьях, оказались доступны в сущности небольшому кругу таких же интеллектуалов, и потому не могли оказать серьезного влияния на более широкие круги интеллегенции.

Литература

Первоисточники

Антология мировой философии. В 4 т. М., 1969—1972. Т. 4.

Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958.

Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988.

Гуссерль Э. Логические исследования. Т. 1. СПб., 1909. Т. 2. М., 2002.

Джемс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1993.

Жильсон Э. Разум и откровение в Средние века / / Богословие в культуре средневековья. Киев, 1992.

Камю А. Бунтующий человек. М., 1970.

Кассирер Э. Избранное, Опыт о человеке. М., 1998.

Кун Т.С. Структура научных революций. М., 1975.

Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993.

Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1985.

Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб., 1998.

Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии.

Маркс К. К критике политической экономии.

Ницше Ф. Сочинения. В 2 т. М., 1990.

Сартр Ж.-П. Избранные произведения. М., 1992.

Сартр Ж.-П. Экзистенциализм — это гуманизм. Тошнота. Избранные произведения. М., 1994.

Фрейд 3. «Я и Оно». Т. 1—2. Тбилиси, 1991.

Фромм Э. Душа человека. М., 1992.

Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999.

Хайдеггер М. Бытие и время. Статьи и выступления. М., 1993.

Шопенгауэр А. Сочинения. В 2 т. М., 1992.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. В 50 т. 1955—1981. T. 20.

Юнг Г. «О психологии восточных религий и философий». М., 1994.

Учебники

Зотов А.Ф. Современная западная философия. М., 2001.

Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. СПб., 1994—1997. Т. 4.

Новая философская энциклопедия: В 4 т. М., 2000—2001.

582

Справочники

Новая философская энциклопедия. В 4 т. М., 2000—2001. Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001.

Монографии

Джонс Э. Жизнь и творения Зигмунда Фрейда. М., 1997.

Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.

Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993. Мельвиль Ю.К. Чарльс Пирс и прагматизм. М., 1968. Франк Ф. Философия науки. М., 1961.

Часть V. РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Раздел 11 РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ X-XIX вв.

Хронологические и географическо-этнические рамки.

Исследование истории русской философии прежде всего связано с решением целого комплекса проблем, важнейшими из которых являются, во-первых, проблема хронологических рамок, а точнее, времени возникновения русской философии; а во-вторых, проблема географическо-этнических рамок русской и российской философии.

Общие хронологические рамки.

По вопросу о времени возникновения русской философии имеются различные точки зрения, основными из которых являются следующие:

• русская философия возникла в XI в. — с приходом на Русь христианства, и в ее развитии можно выделить два важнейших периода: средневековая русская философия — XI—XVII вв. и русская философия Нового времени XVIII—XXI вв.;

• можно говорить о зарождении русской философии только в период становления в России культуры Нового времени, т.е. в XVIII в. — в эпоху Просвещения, причем расцвет ее приходится на XIX—XX вв.

Схема 192. Русская философия: хронологические рамки

Сопоставив эти точки зрения, мы видим, что проблема «начала» русской философии сводится к тому, можно ли многочисленные религиозно-философские произведения XI—XVII вв. относить собственно к философии или же они являются, строго говоря, теологическими с эле-

586

ментами философствования. Сторонники и той и другой точек зрения приводят весомые аргументы в защиту своей позиции. В данном учебнике приводится только общая характеристика философских взглядов средневековых мыслителей, отмечаются важнейшие авторы, их идеи и сочинения, которые, собственно, и являются предметом спора (см. с. 590—591).

Географическо-этнические рамки.

Еще одна серьёзная проблема, связанная с историей русской и российской философской мысли, состоит во взаимоотношении между народами, входившими в состав Российской империи, а затем — СССР. Очевидно, что не только к русским, но и к российским философам нельзя причислять мыслителей, которые жили и работали в то время, когда их народы не входили в состав России (например, таджика Ибн-Сину (980—1037) или армянских и грузинских средневековых философов), а также тех, кто

некоторое время был российским подданным, но явно относился к иной культуре, как, например, И. Кант. Но в то же время не только к российским по гражданству, но и к русским философам по духу можно и нужно отнести родившихся и работавших в России поляка Г.Г. Шпета, Г.И. Гурджиева с его греко-армянским происхождением, В.Ф. Эрна, отец которого был полушведом, полунемцем, а мать — полурусской, полуполькой, или евреев по происхождению Л. Шестова (Л.И. Шварцмана) и СЛ. Франка. Все они не только сформировались как личности и как философы в рамках русской культуры, но и внесли значительный вклад в ее развитие.

Особенно сложно решать вопрос о принадлежности к русской философии различных мыслителей, рассматривая взаимоотношения между тремя славянскими народами: русскими, украинцами и белорусами. Эти народы сформировались на базе племен восточных славян, в основном входивших в IX—XIII вв. в состав государства Киевская Русь. Их обособление и становление как самостоятельных этносов произошло после монгольского нашествия в XIII—XIV вв.; в XVII— XVIII вв. произошло их соединение на территории единого государства (Россия — СССР), а в конце XX в. произошло их новое обособление в самостоятельные государства (Россия, Украина, Белоруссия). Отсюда возникает два основных вопроса:

— правомочно ли зачислять мыслителей времен Киевской Руси в число русских философов или хотя бы в число «предтеч» русской философии;

— правомочно ли зачислять украинских и белорусских мыслителей эпохи государственного единства в ряд русских или хотя бы российских философов?

587

Например, в советский период первым российским философом Нового времени было принято считать украинского мыслителя Григория Саввича Сковороду (1722—1794), создавшего оригинальный вариант неоплатонизма. В настоящее же время эта точка зрения оспаривается как украинскими, так и русскими историками философии.

Однако несомненно, что «золотой век русской философии» приходится на Новое время и, в частности, на XIX — начало XX вв. А для данного периода все эти вопросы оказываются не особенно существенными, поскольку подавляющее большинство крупных российских мыслителей этого периода можно считать русскими по национальности¹.