Файл: Бирюков, Б. В. Кибернетика и методология науки.pdf

скпп, специально исследовавший этот вопрос, к о н к р е т ­ ное преодоление первой проблемы связано с выяснением нейродипамического кода субъективных явлений. Весь невольный «софизм» развернутых в примере фон Неймана логических переходов состоит в невозможности для сов­ ременной науки указать материальные явления, принад­ лежащие к этому коду, и тем самым разграничить то, что

предварительной наметки путей определения которого и предпринял Д. И. Дубровский) явится фундаментальным для нейрофизиологии, психологии, кибернетики — н тем более философии — результатом.

Вторая проблема — проблема управляющих функций идеального — не менее «кибернетическая»; ведь «управле­ ние» здесь понимается по существу в кибернетическом смысле. На это ясно указывает н Л. А. Николаев, пишущий о том, что «кодирование кодов» на уровне высшей нервное, деятельности становится основой управления множеством параметрических процессов (Л. А. Николаев, 1971, стр. 103), и Д. И. Дубровский, выдвигающий гипотезу о том, что способность личности оперировать информацией «в чистом виде» связана с необходимостью в целях управ­ ления использовать свойство инвариантности информации по отношению к форме сигнала. Эта способность, считает Д. И. Дубровский, II составляет основу того типа саморегу­

стр. 264).

Формулировкой этих двух великих проблем, относя­ щихся к изучению человека,— проблем, имеющих важную

IIЛ О Г II к п.

9.Смысл и ценность информации — необходимость логического подхода

Тезис об о б ъ е к т и в н о с т и и н ф о р м а ц и и, прово­ дившийся нами на протяжении этой главы, является толь­ ко исходным пунктом научно-философского анализа фено­ мена информации II информационных процессов. В самом

305

деле, говоря об объективности феномена информации, МЫ под информационными характеристиками понимаем те свойства физического мира, которые, как удачно заметил 10. А. Шрейдер, в некотором смысле противопоставляются физическим характеристикам в терминах энергии и массы (Ю. А. Шрейдер, 1967, стр. 15). Но «информация» имеет и другой важнейший аспект — г н о с е о л о г и ч е с к и й , состоящий в том, что информация «живет» в процессах сво­ ей передачи, приема, переработки и использования — про­ цессах, необходимо входящих в человеческую познаватель­ ную деятельность. Именно в х о д я щ и х — входящих, так сказать, как «правильная часть», но отнюдь ее не и с ч е р ­ п ы в а ющи х . Во всяком случае, это бесспорно, коль скоро речь идет об информации в шенноновском (и родственном ему) смысле.

Классическая теория информации, трактуется ли она статистически, комбинаторно или топологически, проли­ вает определенный свет на информационные процессы, на сообщения и процессы их передачи. Однако эта теория ни в коей мере не претендует быть источником полного уточ­ нения содержательного понятия информации. Смысл, в котором фактически употребляется «информация» в этой теории, не совпадает с «обычным» представлением об ин­ формации как о сообщениях, сведениях, имеющих опреде­ ленное содержание, говорящих нам о чем-то и могущих в силу этого быть основанием для принятия решений. Это обстоятельство подчеркивалось уже на заре теории инфор­ мации, в частности, К. Шенноном. Последний в 1956 г. опубликовал свою известную заметку «Бандвагон» (рус­ ский перевод: К. Шеннон, 1963, стр. 667—668) специаль­ но для того, чтобы предостеречь от «моды на информа­ цию» и подчеркнуть, что основные положения теории ин­ формации касаются «очень специфического направления исследования» и совершенно не обязательно должны ока­ заться плодотворными в психологии и других гуманитар­ ных науках (К. Шеннон, 1963, стр. 668). Еще до того, как были написаны эти слова, У. Уивер, американский мате­ матик, близкий по духу Шеннону, опубликовал статью, популяризировавшую шенноновскую теорию — причем эта статья была опубликована в совместной с К. Шенно­ ном книге (см. W. Weaver, 1949),— в которой подчеркивал специфичность понятия информации в этой теории (см.

также книгу: W. Weaver, 1967).

30 6

Специфичность эта связана, как мы уже не раз говори­ ли, с неявно присущими этой теории отвлечениями (аб­ стракциями) . В теории информации Шеннона отвлекают­

информации получателем (от прагматической стороны ин­ формации). Указанные отвлечения и определяют возмож­ ности статистической теории информации и равносиль­ ных ей теорий в описании информационных процессов.

Своеобразие «классического» понятия информации (количества информации) А. Моль (1966) удачно выра­ зил понятием о р и г и н а л ь н о с т и с о о б щ е н и я (т. е. его непредсказуемости). На стр. 93—94 своей книги этот автор приводит пример, принадлежащий Э. Борелю. Шим­ панзе вываливает содержание типографской наборной кассы в мешок, перемешивает литеры и вынимает их од­ ну за другой, выкладывая в строку; в результате получа­ ется сообщение, обладающее оригинальностью, или коли­ чеством информации, существенно большим, чем обычные сообщения на том же языке: обезьяна, ввиду отсутствия интеллекта, не читает того, что набирает, и набранный от­ резок текста не оказывает никакого влияния на выбор очередной буквы. Читателю книги А. Моля приходится постоянно иметь в виду этот смысл «информации». Лишь при этом условии ему не покажется странным, например, что в тексте, в котором соблюдаются преимущественно лишь грамматические связи, больше информации, чем в обычном осмысленном тексте, а максимальная информа­ ция в словах будет в том случае, если выбор слов случай­ ный; что в картине, написанной в абстрактной манере, больше информации, чем в реалистическом полотне; что количество информации возрастает при переходе от нор­ мальной прозы к сюрреалистическому тексту и т. п.

Эти «парадоксальные» выводы — закономерный ре­ зультат применения «классического» теоретико-информа­ ционного подхода к таким сугубо «человеческим» явле­ ниям, как восприятие и язык. Как со всей ясностью под­ черкивает Л. Бриллюэн, исключение этой теорией «чело­ веческого элемента», выражающееся в игнорировании смысла и ценности передаваемой и обрабатываемой

307

информации, является очень серьезным ограничением, но это есть «та цепа, которую мы должны уплатить за воз­

ченность восходящих к Шеннону теоретико-информацион­ ных построений. Например, А. А. Марков отмечает не­ естественность «классического» понятая (количества) информации — в смысле колмогоровского определения как некоторого оператора, изменяющего распределение вероятностей в рассматриваемой системе событий — в при­ менении к вычислительной машине, так как в этом слу­ чае пришлось бы вкладывать смысл в предложения вроде следующего: «Данная вычислительная машина восприня­ ла данный оператор, изменяющий распределение вероят­ ностей ее состояний, и сохранила этот оператор в своем магнитном барабане» (А. А. Марков, 1964, стр. 41) гз (о затруднительности применения шенноновских понятий в ситуациях, относящихся к вычислительной математике, говорит также Ю. А. Шрейдер, 1967). С другой стороны, у А. Н. Колмогорова мы читаем, что, например, вопрос об «энтропии» потока поздравительных телеграмм хотя и можно считать корректно поставленным в его вероятност­ ной трактовке и при обычной замене вероятностей эмпи­ рическими частотами, но вот разговор о «количестве ин­ формации», содержащейся в тексте «Войны и мира», не имеет реального смысла. «Можно ли включить разумным образом этот роман в совокупность «возможных романов», да еще постулировать в этой совокупности некоторое рас­ пределение вероятностей? Или следует считать отдельные сцены «Война и мира» образующими случайную последо­ вательность с достаточно быстро затухающими на рас­ стоянии нескольких страниц «стохастическими связями»» (А, Н. Колмогоров, 1965, стр. 37).

Конечно, можно сказать, что подобные ситуации лишь к а ж у т с я парадоксальными: парадоксальность исчезает, как только мы учтем исходные отвлечения шенноновской теории и тот смысл, в котором в этой теории употребляет-82

28 В докладах «Что такое кибернетика?», читавшихся А. А. Марко­ вым в начале 60-х годов, он нередко шутил, что следуя А. Н. Колмогорову, вместо «Я получил сегодня телеграмму» на­ до говорить «Я получил сегодня оператор, изменивший распре­ деление вероятностей ожидавшихся мною событий»,

308

ся понятие «(количество) информации». Ведь «классичес­ кий» теоретико-информационный подход характеризует лишь определенные стороны сообщений (явлений, собы­ тий) . Он не может служить для экспликации содержатель­ ного понятия информации как сообщения, наделенного оп­

информации полностью расходится с интуицией. Напри­ мер, можно считать, что интуиции соответствует следую­ щее положение, вытекающее из теории Шеннона: если приемник обладает знанием всего того, что несет сообще­ ние,— т. е. когда он знает сообщение а priori,— получен­ ная информация равна нулю, и избыточность сообщения равна 100% (ср. нисходящую часть кривой на рис. 1 статьи Ю. А. Шрейдера, 1967, и ее анализ на стр. 21—22 этой статьи). Впрочем, соответствие это покупается за счет «рассогласования» «(количества) информации» и «осмысленности». Как отмечает А. Моль, в шенноновской теории количество, информации («оригинальность») и осмысленность — это существенно различные вещи; «по­ нятность» текста существенно меняется обратно его ори­ гинальности; измерение информации основывается на оригинальности, а не на смысле сообщения. «Единствен­ ный метод измерения априорной оригинальности неко­ торой ситуации, вытекающий из логических рассуждений, состоит в учете степени вероятности этой ситуации»

(А. Моль, 1966, стр. 57).

Итак, «классическое» понятие количества информации не передает всех свойств информации, с которыми при­ ходится иметь дело в процессах ее передачи, приема, пере­ работки и использования. Подробное рассмотрение ситуа­ ций, в которых шенноновское понятие оказывается непри­ менимым, дается в статье Ю. А. Шрейдера (1967). В ней отмечается, в частности, что в «классической» теории не учитывается вариабельность способности приемника пони­ мать принимаемую информацию — а именно, то, что при последовательном приеме новой информации приемник может увеличивать свою способность к восприятию теку­ щей информации. «Это обстоятельство не отражается в шенноновской модели информации, где увеличение априор­ ных знаний приемника приводит к тому, что количество

309

информации в данном сообщении уменьшается»

(Ю. А. Шрейдер, 1967, стр. 22—23).

Выше мы сформулировали «обычную» точку зрения, согласно которой шенноновская теория полностью игнори­ рует смысл и ценность информации. Можно, однако, стать на другую позицию (ср. А. Д. Урсул, 1968в, стр. 5) и счи­ тать, что информация в этой теории з а р а н е е считается осмысленной, ценной и «истинной» в определенном смыс­ ле, а цель теории состоит в развитии количественного ас­ пекта (так понимаемой) информации.

Эту позицию можно прокомментировать следующим образом. Современные математические подходы в теории информации, среди которых наиболее развитыми и исполь­ зуемыми в приложениях являются статистический и ком­ бинаторный, с семиотической точки зрения отображают

«сообщительным» (познавательным) ее аспектом, в частности, потому, что с получением информации связано устранение неопределенности в знаниях получателя. Оба этих аспекта информации — «организационный» и «сооб­ щительный» — допускают количественное измерение ин­ формации, что и осуществляется в шенноновской теории.

Но почему же количество информации, приписываемое сообщениям, не зависит от их смысла? Суть дела в том, что эти количественные оценки относятся к знаковым структурам сообщений. Конечно, вместо сообщений можно

сами сообщения. «Таким образом, информация, содержа­ щаяся в этих суждениях... не есть информация, содержа­

мена информации». На этом этапе предметом теории ока­ зывается синтаксическая функция материальных носите­

310