Файл: Бирюков, Б. В. Кибернетика и методология науки.pdf

лей сообщений, реализующаяся я процессах образования и' преобразования сигналов, знаков и т. д. Функция эта не в состоянии охватить совокупность взаимосвязей между ин­ формацией, источником информации и ее приемником; здесь могут сказать свое слово лишь семантическая и праг­ матическая теории информации. Что касается «классиче­ ской» теории, то она может учитывать семантический и прагматический аспекты информации лишь в ограничен­ ной мере и лишь постольку, поскольку последние могут

то семантика — это сфера отношений знаков к тому, что они обозначают, или (в терминах, более близких теории информации) отношений сообщений к устройствам, гене­ рирующим информацию. Наконец, прагматика — это сфе­ ра отношений знака к его приемнику; это — область взаи­ модействия сообщения и его получателя. В прагматике исследуют влияние информации на поведение приемника. Если семантический аспект информации предполагает исследование смысла (значения) информации, то прагма­ тический аспект — исследование значимости информации для получается, ее ценности. Эта связь проблематики тео­ рии информации с тремя уровнями рассмотрения знако­ вых систем была отчетливо осознана уже на достаточно ранних этапах развития теории. Так, в ряде работ У. Уиве­ ра (см. статью: W. Weaver, 1949 и его книгу, 1967), раз­ вивается мысль о различении в исследованиях по теории коммуникации трех уровней абстракции: уровня «техники связи» — уровня сигналов (то, что в семиотике иначе назы­ вают синтаксическим уровнем), уровня семантики и уров­ ня прагматики — использования сообщений получателем, обсуждается проблема смысла (интерпретации) языковых выражений — проблема, явившаяся одним из основных им­ пульсов к появлению теорий семантической информации

(ср. К. Черри, 1972, гл. VI).

В философской литературе в последние годы все более «общим местом» становится описание познания в «инфор­ мационных» терминах. У отечественных философских пи­ сателей нередко можно прочитать, что расширение знаний о реальном мире — это процесс получения, передачи и пе­ реработки информации, совершающийся в преобразующей действительность практической деятельности; человека

311

рассматривают как универсальную по своим возмож­ ностям естественно возникшую материальную систему «динамического информационного моделирования» мира. Понятие информации при этом либо не уточняется вовсе, либо имеется в виду, фактически, шенноновское понятие. У некоторых западных акторов дело доходит до своего ро­ да курьезов. В докладе на VI Международном конгрессе по кибернетике, состоявшемся в Намюре в 1970 г., С. Клачко (S. Klaczko) (ФРГ) сделал попытку представить на­ следство И. Канта (опубликованное через 100 лет после смерти немецкого философа) как находящееся в противо­ речии с основным трудом Канта зрелого периода — «Кри­ тикой чистого разума» (идеи, заключенные в наследстве Канта, по мнению С. Клачко, соответствуют материали­ стической теории познания и отчасти совпадают с идеями 3. Фрейда). Отраженный в наследстве Канта понятийный аппарат, относящийся к процессу познания (вплоть до кантовского а priori), Клачко представил в виде блок-схем (на этих схемах «блоки», соответствующие различным понятиям кантовской гносеологии, связываются «информа­ ционными каналами»), (Аналогичная «блок-схема» строи­ лась и для теории Фрейда.) На основании всего этого Клачко сделал вывод, что Кант... открыл принципы теории информации (Л. С. Алеев с соавт., 1971).

Такой «грубо информационный» подход к гносеологии (и к явлениям истории философии) представляет собой передержку. В процессе познания — человеческого позна­ ния — используются формы и процедуры, хорошо изучен­ ные в гносеологии и логике: понятие, суждение (высказы­ вание), умозаключение, доказательство, опровержение, правдоподобные рассуждения, логические формы, связан­ ные с экспериментальным исследованием, и т. д. Игнори­ ровать их (или «механически» переводить на «информа­ ционный язык») нельзя. «Информационное» истолкование процесса познания требует установления обоснованной связи теоретико-информационных понятий с упомянуты­

ческое з н а к и е.

Естественно исходить из представления, что такая связь может быть установлена и обоснована. Убедитель­ ным, в частности, представляется взгляд, что информация как характеристика знания относится к высказываниям

312

(суждениям, текстам) (Ю. А. Шрейдер, 1963). Об инфор­ мации в каком же смысле можно здесь говорить? В при­ менении к определенным познавательным ситуациям мож­ но говорить об информации в классическом (шеннонов­ ском) смысле. Это можно, например, тогда, когда имеется одно-однозначное соответствие между комбинациями зна­ ков сообщений и состояниями объектов, составляющими содержание сообщений; ибо тогда содержащаяся в сужде­ нии информация о з н а к о в о й ф о р м е с о о б щ е и и я вместе с тем представляет собой информацию, содержа­ щуюся в с а м о м с о о б щ е н и и (Е. К. Вошивилло, 1966,

стр. 292).

Что можно сделать для анализа процедур научного познания средствами «классической» теории информа­ ции— это досконально исследовано Л. Бриллюэном (1960, 1966) и рядом других авторов (см. обзор И. И. Гришкина, 1969, 1973), рассмотревшими в этом плане такие познава­ тельные формы, как наблюдение, эксперимент, естественно­ научный закоп и теория. Тем авторитетнее звучит «обеску­ раживающий» тезис Л. Бриллюэна: информация есть неч­ то отличное от знания — «мы не в состоянии исследовать

н и я — его отношение к реальному миру, выражающееся в свойстве суждений, составляющих знание, быть истин­ ными (доказанными, подтвержденными) и ложными (в случае ложного «знания»). Но отношение содержания суж­ дений к действительности (играющее решающую ролъ, скажем, для человеческой оценки информации, заключен­ ной в выражаемой с их помощью естественнонаучной ги­ потезе или законе) не имеет никакого значения для пере­ дачи их по линии связи и поэтому в теории связи, како­ вой является классическая теория информации, не учиты­ вается. Если же мы хотим трактовать содержание сообщений с семантической точки зрения, т. е. в их отно­ шении к подразумеваемым в них событиям, выражаемому

29 Не удивительно, поэтому, что Н. И. Кобозев (1971) кладет в ос­ нову своей парадоксальной концепции решительное разграни­ чение информации и мышления.

313

в них содержанию, мы должны, рано или поздно, стать на позицию л о г и к и . Ибо именно отношение сообщения (суждения, высказывания, текста) к (внеязыковой) дей­ ствительности порождает его оценку с точки зрения истин­ ности и ложности (и родственных логических характери­ стик — доказуемости, опровержимости, правдоподобности, подтверждаемости, возможности и т. н.). А это отношение изучается в логике, использующей для этого метод построе­ ния (логических) и с ч и с л е и и іі.

Сказанное означает, что интерпретация знания (и про­ цесса его приращения) в терминах информации не может служить а л ь т е р н а т и в о й логического исследования познания, а может служить лишь его дополнением и раз­ витием. Это дополнение и развитие, начинающееся уже на уровне «структурно-статистических» теорий информа­ ции, принимает четкие формы в теориях семантической информации—‘теориях, возникающих из синтеза инфор­ мационной и логической точек зрения.

Далее. Хотя семантические свойства сообщений возни­ кают из сопоставления последних с внеязыковой (или «внеинформациошюй», т. е. находящейся вне данной си­ стемы связи и ее элементов) реальностью, и с п о л ь з у ­ ют с я эти свойства в более широких системах — социаль­ ных структурах, человеческих коллективах, в науке и сред­ ствах массовой коммуникации. Это позволяет говорить о социальной, научной и т. п. информации — видах инфор­ мации, для которых «качественные» аспекты, связанные с их оценкой людьми, научными коллективами, обществом, приобретают огромное значение.

10. Синтез информации и логики

(О теориях осмысленной информации)

Распространенный недостаток ряда отечественных философских работ по теоретико-информационным вопро­ сам заключается в недостаточном анализе (или даже пол­ ном отсутствии анализа) семантических и прагматических конценпций информации, их исходных принципов и основ­ ных понятий. Главный акцент делается на синтаксиче­ ском аспекте информации в шенноновском и родственных вариантах; логико-гносеологическая и логико-методологи­ ческая стороны информации, применение соответствующих логических и логико-семантических средств исследования

314

остаются в значительной мере вне философского обобще­ ния (примером может служить книга Н. И. Жукова, 1971). Как справедливо отмечает И. И. Гришкин (1969), это де­ лает философский анализ понятия информации недоста­ точно репрезентативным, ведет к неправомерному выпя­ чиванию отдельных его сторон, обедняет картину его роли

вописании процесса познания.

Всамом деле, «семантические» теории информации призваны выполнить весьма важные «научные функции».

Их возникновение связано со стремлением ввести измере­ ние смысла сообщений, трактуемых как суждения. В отли­ чие от «классической» теории информации — теории пере­ дачи сообщений по каналам связи, занимающейся измере­ нием знаковых разнообразий, «семантические» теории ставят задачу отобразить содержательные, смысловые ха рактеристики информации, нащупать пути изучения че­ ловеческих, связанных с логикой мышления, свойств сооб­ щений. Решение этой задачи очень важно для исследова­ ния таких общественных явлений, как социальная комму­ никация, научное познание и др. Ибо очевидно, что в по­ вседневной практике, в производственной деятельности, в общении людей важен прежде всего с мыс л информа­ ции — то, что иначе называют и н ф о р м а т и в н о с т ь ю , а не ее количество в смысле техники связи; каково бы ни было «количество информации», оно окажется совершенно бесполезным, если оно не осмыслено, не понято.

Общенаучное значение теорий семантической инфор­ мации (или семантических теорий информации — мы бу­ дем употреблять эти выражения как синонимы) рассмот­ рено в работах А. Д. Урсула. Здесь мы отметим только некоторые пункты. Усилия по созданию теорий семанти­ ческой информации тесно связаны с работами по постро­ ению знаковых систем науки и семиотическим, «документалистским» аспектом информации. Как удачно заметил Г. Г. Воробьев (1973), переход от точки зрения теорети­ ческой семиотики к точке зрения документалистики мож­ но образно передать как переход от «атомного» к «моле­ кулярному» уровню анализа сообщений. В последней се­ мантическая (т. е. осмысленная) информация трактуется с точки зрения ее воплощения в документе — носителе со­ общения, которая подвергается записи и передаче, прини­ мается и преобразовывается, хранится, считывается, слу­ жит предметом поиска и т. д. в информационных системах.

315