Файл: Копелевич, Ю. Х. Возникновение научных академий. Середина XVII - середина XVIII в.pdf

НАУЧНОЕ ОБЩЕСТВО В БЕРЛИНЕ. БЕРЛИНСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

Научное движение второй половины XVII в., в кото­ ром возникли Лондонское королевское общество и Па­ рижская академия наук, захватило и Германию. После длительного застоя, в котором находилась экономика не­ мецких княжеств после Тридцатилетней войны, к концу века начинается некоторый подъем мануфактурного произ­ водства, вводятся технические новшества, в особенности в горном деле, ткачестве, стекольном производстве. Более всего выделяется Бранденбург, получивший выход к Бал­ тийскому морю. Борьба за господство над балтийской торговлей, за основные речные пути, ведущие к морю, вынуждала Бранденбург содержать большую армию и ин­ тенсивно искать путей повышения государственных дохо­ дов. Все это способствовало значительному подъему интереса к науке. Оживились захиревшие в годы Тридцати­ летней войны университеты в Кенигсберге и Фракфурте- на-Одере, возник новый университет в Галле (Заале) и медицинская коллегия в Берлине. Курфюрст бранденбург­ ский Фридрих III строил планы создания университета в Берлине, мечтал о превращении Берлина в прибежище для ученых, преследуемых и гонимых другими странами. Правда, дальше обсуждения проектов дело не продвину­ лось, но в ходе этого обсуждения все отчетливее выделя­ лась идея создания в Германии научного общества по типу обществ в Лондоне и Париже.

Сама идея, однако, родилась не в Бранденбурге. Уже несколько десятилетий ее вынашивал и разрабатывал ве­ ликий Лейбниц, один из титанов научной революции XVII в., который, как говорили о нем современники, сам представлял собою целую академию. Желание служить своей стране, заботы о развитии родного немецкого языка сочетались в Лейбнице с мечтами о сотрудничестве уче-

9* 131

пых всех стран, о распространении пауки и просвещения во все уголки обитаемой Земли [153, т. I, с. 17]. Лейбниц был энтузиастом организации научных обществ. Свои первые записки по этому вопросу он написал еще в 1668 г., будучи молодым юристом, только что поступив­ шим на службу ко двору курфюрстов Майнца, а послед­ ние его шаги в этом деле датируются 28 октября 1716 г., за 17 дней до его смерти. Одна из первых записок обра­ щена к курфюрсту Майнца архиепископу Иоганну Фи­ липпу Шенборну. В 33 пунктах этой записки развертыва­ ется обширная программа реформы ученого дела. Вот некоторые из них: собрать универсальную библиотеку, объединить немецких ученых в общество, которое будет поддерживать регулярные связи с королевскими общест­ вами Англии и Франции, искать пути совершенствования медицины, обмениваться опытами и идеями с учеными других стран. Общество не должно вмешиваться в дела религии. На его содержание можно, например, ввести на­ лог на бумагу, который мало обременит государство, так как почти не затронет крестьян и ремесленников, а кос­ нется лишь ученых, купцов и разных «досужих людей», а их тяготы — ничто в сравнении с трудом бедного на­ рода. Если от этого поубавится «писучесть» многих лиц, то государству будет только польза. Общество будет вести надзор за ремеслами и торговлей, за книжной цензурой, которую можно возложить на университеты.

Идеи Лейбница не нашли отклика у курфюрстов Майнца, но он не оставил своих надежд. Через несколько лет он составил новую обширную записку «Набросок плана учреждения в Германии общества искусств и наук» [153, т. II, с. 8—18]. Лейбниц захвачен идеей Академии наук, которая послужит людям образцом сообщества, по­ кажет им путь к блаженству через сотрудничество. «Го­ род Солнца» Кампанеллы и «Атлантида» Бэкона — это не химеры, а идеал, достижимый с помощью науки. Лейбниц верит, что ученые, объединившись в академию, откроют чудеса природы и направят их на лечение болезней, облегчение труда, улучшение жизни и питания бедняков, отвращение людей от пороков и безделья, помогут предот­ вратить бедствия, эпидемии, войны. Соединив в счастли­ вом супружестве теорию и опыт, они будут восполнять недостатки того и другого. Они разбудят умы немцев, за­ ставят их защищать свои выгоды в делах коммерции пе­

132

ред другими пародами и не отставать от них в распрост­ ранении наук [с. 14]. Они заведут мастерские, музеи, анатомические кабинеты, аптеки, зоологические и ботани­ ческие сады, будут развивать в пароде любознательность.

Примерно в то же время (1669—1670 гг.) написана другая, более обширная записка Лейбница, оставшаяся незаконченной [153, т. II, с. 19—26].' В ней, в сравнении с первым «Наброском плана», усилен момент националь­ ный. Лейбниц напоминает, что немцы были первыми в изобретении многих искусств и паук, но оказались по­ следними в их распространении. Изобретения, сделанные немцами, другие страны успели подхватить, распростра­ нить, усовершенствовать, использовать, и немцы получают их обратно как чужие, подобно хозяину, который поку­ пает у вора своего же коня, но только с обрезанным хво­ стом. Немецкие университеты полны способных людей. Страна богата ископаемыми. Достаточно мастеров, меха­ ников и лаборантов, но они прозябают, с трудом добывая себе пропитание. Их считают алхимиками и даже шар­ латанами. Многие покидают родину. А ведь вывоз ге­ ниев — это более преступная контрабанда, чем вывоз зо­ лота, железа и оружия, который во многих частях Герма­ нии запрещен.

1672—1676 гг. Лейбниц провел в Париже и Лондоне, близко познакомился с крупнейшими учеными Европы, с академической жизнью. Членом Парижской академии наук он был уже с 1669 г., а в 1673 г. был избран и в Лондонское королевское общество. Возвратившись на родину, он вновь принимается убеждать своих соотечест­ венников в необходимости организации научного обще­ ства, но, как и прежде, дело свелось к очередной записке. Записка 1676 г. [153, т. II, т. 26—34] озаглавлена: «Совет о развитии естествознания для жизненной пользы и об утверждении для этой цели немецкого общества, которое будет описывать на немецком языке12 полезные науки и

1 Интересно, что эти документы написаны на престранной для современного читателя смесп немецкого и латинского языка. Лейбниц говорит по этому поводу: «Да не упрекнет меня немец­ кий ученый, что я употребляю здесь без выбора, как попало, немецкие, латинские и другие варварские или изящные слова. Я беру то, что первое приходит на ум, заботясь лишь о том, чтобы быть понятым» [153, т. II, с. 21].

2 По поводу языка Лейбниц говорит: «Ибо иногда наши люди, жаждущие знаний, допускаются к изучению вещей лишь после

133

искусства и прославит отечество». Многое здесь — из за­ писок прежних лет. Но в изложении задач общества за­ метны следы общения Лейбница с другими пионерами организации академий, в первую очередь Бойлем и Гюй­ генсом. Однако идея создания всенемецкой академии ока­ залась неосуществимой в условиях раздробленной Герма­ нии. Не удались и попытки Лейбница получить средства на финансирование научного общества за счет подъема горных промыслов в Гарце, организации по всей Герма­ нии единой сети магнитных наблюдений, создания всеиемецкого общества для написания общего труда по гер­ манской истории.

В Ганновере планы Лейбница находили сочувствие у курфюрстины Софьи, одной из самых образованных женщин своего времени. В 1684 г. ее дочь Софья Шар­ лотта, не уступавшая матери в одаренности и познаниях, к тому же воспитанная под влиянием Лейбница, стала женой бранденбургского курфюрста Фридриха III и пере­ ехала в Берлин. Теперь надежды Лейбница все более об­ ращаются в сторону Берлина, ему кажется, что Бран­ денбург может оказаться более подходящим центром для объединения ученых сил Германии.3 К тому же в Берлине возникает частный ученый кружок. В доме у дипломата Э. Шпангейма собираются регулярные собрания, которые, вместе с другими, посещает придворный проповедник Д. Э. Яблонский.

В 90-е годы Лейбниц продолжает создавать свои про­ екты, теперь уже обращенные к правителям Бранден­ бурга, призывая их следовать примеру Англии и Франции. Однако, по мнению Лейбница, академии этих стран укло­ нились от истинной цели, для которой они были созданы. «Королевское общество в Англии имело виды самые гран­ диозные и прекрасные, и мы бесконечно обязаны ему. Но скоро приверженность к мелочному экспериментирова-

того, как проделают гераклов труд одоления языков, от которого часто уже притупляется острота ума, а те, которые исключаются из-за недостатка терпения или неспособности к латыни, как бы

осуждены на невежество, и этим наносится ущерб общественному благу» [153, т. II, с. 31].

3 Харнак считает, что внимание Лейбница к Берлину при­ влекали также дружественные отношения Фридриха с Петром I, открывавшие Лейбницу путь к давно интересовавшей его России и через нее к Китаю [153, т. I, с. 39].

134

нию повредила ему в глазах простого народа, который не мог постичь его значение, и это привело к тому, что плоды его были гораздо меньшие, чем могли быть. Все это еще более справделиво в отношении Академии дель Чименто во Флоренции. Королевская академия в Па­ риже — это корпус, основанный и содержимый королем. Она внесла некоторые очень полезные вклады. Но войны заставили ее ограничить себя, не говоря о других обстоя­ тельствах и переменах» [153, т. II, с. 34].

В эти годы рядом с Лейбницем выступает другой энтузиаст создания научного общества в Германии Э. В. Чирнгауз, математик и философ, известный своими

чались в Париже), был членом Парижской академии наук. В своем имении Чирнгауз построил химическую лабараторию и организовал небольшое частное научное общество. Исследования Чирнгауза послужили научной основой для создания фарфоровой мануфактуры

вМейссене.

Впереписке Чирнгауза с Лейбницем в 1693—1694 гг. обсуждаются планы создания саксонского научного об­ щества в Дрездене. Основная проблема — денежные сред­ ства. Лейбниц не одобряет опыт Лондонского королев­ ского общества и «Леопольдины» — вольных объединений

ученых без надежного бюджета. Но его не привлекает положение и парижских академиков, «работающих за деньги». Он мечтает о научном обществе, которое имело бы собственные фонды. Чирнгауз предлагает со­ здать такие фонды за счет доходов от практических при­ ложений результатов научной работы: «Что касается меня, то я решил пойти по пути разработки оптики и, если добрые друзья меня поддержат, я мог бы получить такой доход, который обеспечил бы мне и другим возмож­ ность заниматься философией, и пусть другие ученые сделают то же самое» 4 [210, с. 101, 102].

За организацию научного общества в Саксонии рато­

ствовать — philosophiren.

135

фессор Йенского университета Э. Вейгель.5 Он предлагал направить работу такого общества главным образом на улучшение календарного дела. Осуществлению этих за­ мыслов помешали события Северной войны, в которую Саксония вступила в союзе с Россией, Польшей и Данией. Более благоприятными оказались условия в Бранден­ бурге, оставшемся нейтральным.

В 1697 г. Лейбниц с радостью узнал, что в Берлине решили строить обсерваторию. «Я уверен, — писал он Софье Шарлотте, — что Вы распространите свою любез­ ность и па другие объекты, не менее важные и не менее прекрасные, чем астрономия, которые смогут, так же как и эта наука, стать предметом курфюрстской академии наук, способной со временем соперничать с академиями в Париже и Лондоне, сделать честь не только курфюрсту, ее основателю, но и всей Германии» [153, т. II, с. 45]. Лейбниц нашел союзника в лице придворного проповед­ ника Д. Э. Яблонского. В одном из писем Лейбницу он сообщил о своей беседе с курфюрстиной, которая выска­ зала удивление тем, что в Берлине, городе наук, пет обсерватории, что Берлин не имеет даже собственного ка­ лендаря, а вынужден пользоваться чужим [153, т. II, с. 49]. Б ответном письме Лейбниц спешит поделиться своими соображениями об устройстве обсерватории, сове­ тует связаться с Лондоном и Парижем, познакомиться с результатами работы и использовать опыт их обсервато­ рий [153, т. II, с. 51—52].

Но надежды Лейбница и здесь не оправдались. Ослож­ нение отношений между Бранденбургом и Ганновером не позволило Лейбницу активно воздействовать на ход дела. В 1698 г. в Ганновер для переговоров приехал Яблонский. Здесь он впервые встретился с Лейбницем и по возвра­ щении вместе с Софьей Шарлоттой склонил курфюрста пригласить Лейбница в Берлин. Но теперь курфюрст Ган­ новера Георг Людвиг не дал на это разрешения. Между тем Лейбниц обсуждает со своими корреспондентами во­ прос о централизации календарного дела в Германии, о создании для этой цели общенемецкой «коллегии кон­ сультантов», которая впоследствии превратится в акаде-

Первые астрономы Научного общества в Берлине Г. Кирх, И. Гофман и В. Вагнер были учениками Вейгеля [210, с. 280], взгляды которого оказали большое влияние па Лейбница.

136

мию. Однако пока еще местные интересы оказывались сильнее. В Саксонии, по предложению Э. Вейгеля, было создано астрономическое учреждение для издания кален­ дарей. Это заставило и Бранденбург поторопиться, чтобы не опоздать с подготовкой календаря на первый год на­ ступающего столетия. К 1700 г. относится интенсивный обмен письмами между Лейбницем и Яблонским, причем Лейбниц опасается, что дело сведется к одной только

фюрста. .., которое будет развивать не только астроно­ мию, но и всю область математики и физики как главный объект, а также думать об общеполезных приложениях. Сюда будут относиться астрономия, механика, архитек­ тура, химия, ботаника и анатомия, поэтому, кроме обсер­ ватории, понадобится также лаборатория с различными приспособлениями, не говоря о других физических аппа­ ратах».

В результате обсуждений появились два проекта, крат­ кий и более детальный, которые Яблонский представил курфюрсту [153, т. II, с. 58—68]. Для создания академии нужно использовать уставы Парижской академии и Лондонского общества. «Можно выбрать основу из обоих и внести изменения сообразно с здешними обстоя­ тельствами» [153, т. II, с. 66]. Президентом, по образцу Франции, должен быть ученый с мировой известностью. Так как в Бранденбурге сейчас такого нет, нужно назна­ чить президентом Лейбница из Ганновера, «чья огромная эрудиция во всех областях знания, поразительные откры­ тия в математике известны не менее, чем его выдающиеся сочинения» [153, т. II, с. 60]. Ему в виде исключения с учетом необходимости поездок из Ганновера в Берлин назначить годовое жалованье, которое, однако, не будет переходить к его преемникам.

Жалованье должен получать, кроме президента (т. е. Лейбница), астроном Готфрид Кирх, «лучший, пожалуй единственный настоящий астроном в Германии, который своими двенадцатилетними наблюдениями приобрел из­ вестность и в других странах» [153, т. II, с. 66]. Ему надо дать приличное содержание и предложить подгото­ вить молодых помощников (им также нужно небольшое жалованье). Для остальных отраслей наук — физики, ма-

137