Файл: Кузнецов, Б. Г. Этюды об Эйнштейне.pdf

следует, что скорость атома в течение сравнительно большого интервала времени (т. е. на усередненной траектории) может иметь любое значение, в том числе нулевое, но всегда меньшее, чем скорость на микроскопическом прямом отрезке между двумя со­ ударениями и на составленной из таких отрезков пройденной атомом ломаной линии.

Движение атома на микроскопическом отрезке между соударениями или спонтанными отклонения­ ми недоступно чувственному восприятию. Чувствен­ ным образом в принципе можно воспринять лишь ре­ зультирующее смещение на сравнительно значитель­ ное, макроскопическое расстояние. Когда Эпикур говорил о фундаментальной скорости — постоянной скорости элементарных сдвигов (они были названы «кинемами»), как о скорости, равной скорости мыс­ ли, то речь шла не только и даже не столько о пред­ полагаемой колоссальной скорости мыслительного процесса. Речь шла о предельной скорости, пости­ гаемой мыслью и непостигаемой по своей величине непосредственным наблюдением.

Нам сейчас нетрудно понять, что результирующая макроскопическая скорость атома зависит от симмет­ рии отдельных кинем. Если число кинем в одном нап­ равлении будет равно числу кинем в противополож­ ном направлении, результирующая скорость окажет­ ся равной нулю. Если диссимметрия будет весьма значительной, результирующая скорость приблизится к максимальной скорости — скорости движения на микроскопических отрезках.

Поскольку отдельные кинемы, связанные со спон­ танными отклонениями, носят случайный характер, речь должна идти о вероятностях тех или иных на­ правлений. Если вероятности кинем противоположно­

86

го направления мало отличаются одна от другой, результирующий макроскопический сдвиг и результи­ рующая макроскопическая скорость окажутся незна­ чительными и, вообще говоря, они пропорциональны диссимметрии вероятностей. Подобного статистиче­ ского представления о наблюдаемых движениях у Эпикура, насколько нам известно, не было. Оно, быть может, сыграет некоторую роль в современных концепциях движения элементарных частиц. Но что важно для рассматриваемой здесь проблемы — это то, что Лукреций через два с лишним столетия пос­ ле Эпикура, излагая идеи греческого мыслителя, сде­ лал шаг в сторону подобной концепции.

Об этом будет сказано немного позже, в связи с поэмой Лукреция. Возвращаясь к Эпикуру, следует подчеркнуть связь понятия кинем и постоянной мак­ симальной скорости (исотахии) с концепцией диск­ ретного пространства и времени.

Эпикур говорит о непрерывном времени, состоя­ щем из недоступных восприятию интервалов, в тече­ ние которых происходят прямолинейные сдвиги ато­ мов. Расстояния, проходимые атомами, соответствен­ но делятся на дискретные элементы — расстояния, проходимые в течение минимальных интервалов вре­ мени. Но наблюдаемое время, так же как наблюдае­ мое пространство, непрерывно. Такая непрерыв­ ность зависит не только от того, что мы рассматри­ ваем движение в течение сравнительно большого срока. Она возникает также в силу больших прост­ ранственных размеров наблюдаемых тел. В макро­ скопическом, наблюдаемом мире мы видим тела, ко­ торые движутся в одном направлении, несмотря на беспорядочные движения составляющих эти тела атомов. «Даже в самый малый период непрерывного

87

времени атомы в сложных телах несутся к одному месту». Иначе говоря, пока речь идет о чувственнопостигаемых пространственно-временных областях, случайные блуждания отдельных атомов остаются несущественными для наблюдаемой картины.

Какой своей стороной, благодаря каким особенно­ стям концепция Эпикура кажется направленной в бу­ дущее?

Эпикур отнюдь не противопоставляет объективную картину дискретного движения субъективному впе­ чатлению непрерывного движения тел с различными скоростями. Нет, обе эти картины имеют объектив­ ный характер, соответствуют объективной истине. «...Истинно только все то, что мы наблюдаем чувст­ вами или воспринимаем умом путем постижения»,

Из этой идеи, существенно опередившей механиче­

и дискретного движения, а также существование объективной связи между теми и другими. Скорость

средних значений и вероятностей последних. Мы это знаем после Максвелла, Гиббса, Больцмана, после появления статистической физики и статистических теорий вообще. Было бы неправильно модернизиро­ вать взгляды Эпикура и приписывать ему статисти­ ко-вероятностную концепцию движения. Речь идет не о близости ответов Эпикура, т. е. его позитивных идей, к позитивным идеям современной науки. Речь

88

Именно эта обращенная в будущее, «вопрошаю­ щая» сторона науки чаще и больше всего служит ка­ тализатором художественного творчества. Особенно в такие моменты, когда художественное творчество защищает свободу и разум человека от авторитарно­ го принуждения.

Вподобный исторический момент Лукреций изло­ жил систему Эпикура в поэме «О природе вещей».

ВI в. до н. э. римское общество переживало тя­ желую полосу своей жизни. Жестокая диктатура Суллы, кровавое подавление восстания Спартака, граж­ данская война, небывалое до того усиление прави­ тельственного произвола и с другой стороны, мистицизм, направленный против претензий разума. Религия и система мелочной религиозной регламен­ тации воплощали обе эти тенденции. Общественная оппозиция тянулась к образцам свободной греческой

адресованной не только уму, но и чувству.

И как всегда (или почти всегда), отражение кол­ лизий сегодняшнего дня приводило к созданию бес­ смертных произведений, остающихся близкими лю­ дям всех последующих исторических эпох. Художест­ венная литература отвечает на вопросы современни­ ков с такой широтой обобщения, что ее ответы сохраняют свое значение и тогда, когда о первона­ чальных вопросах давно забудут. А так как широта обобщения в какой-то мере пропорциональна общест­ венному темпераменту художника (коэффициентом пропорциональности является его талант), то полу­ чается на первый взгляд противоречивое соотноше­ ние: злободневные интересы служат катализаторами подвигов гения, создающего вечные ценности. Для

89

Лукреция, как И дЛя Многих других, характерна не­ явная связь запросов времени с содержанием творче­ ства. В поэме «О природе вещей» нет прямых упоми­ наний об идейной атмосфере в Риме в I в. до н. э. Но нельзя сомневаться в том, что пропаганда эпикурей­ ской натурфилософии была существенным элементом борьбы против авторитарного государства и мистиче­ ских веяний. Только связи проходили очень глубоко: лишь в глубокой и по большей части неявной форме они вели к созданию вечных ценностей.

В начале своей поэмы Лукреций говорит об Эпикуре:

Трудно представить себе, чтобы картина религиоз­ ного гнета, как наихудшего несчастья человечества, была лишена в I в. до н. э. актуального подтекста. Но он остается подтекстом и, как полагается катализа­ тору, не входит в результат процесса. Главное в этих начальных строках поэмы — пафос бесконечной при­ роды. Для Лукреция границы мироздания («ограда

' Л у к р е ц и й . О природе вещей, т. I, стр. 11.

90

огненная мира») играют роль границ науки. Их-то и сломал Эпикур. Природа бесконечна в пространстве

иво времени. Пространство однородно, так же как

иматерия. Гомогенные, лишенные качественных раз­ личий атомы движутся в пустоте, не имеющей ни центра, ни границ. Время, в отличие от пространства, не имеет самостоятельного существования, одно мгновение отличается от другого новой пространст­

венной конфигурацией тел. Кроме изменения этой конфигурации, в природе нет других процессов. По­ этому нет физического эквивалента времени самого по себе, физического процесса, протекающего только во времени. Иными словами, в природе нет процес­ сов чисто качественных, происходящих в простран­ ственной точке, не состоящих в пространственных смещениях.

Подобная чисто кинетическая картина движений изгоняет из природы мистические силы. Но Лукре­ цию, как и Эпикуру, мало такого освобождения человеческой мысли. Им нужно, чтобы сама картина мира не претендовала на догматическую закончен­ ность, не ограничивала функции разума простым восприятием и изложением окончательной истины. Именно эта антидогматическая сторона учения Эпи­ кура вызывает у Лукреция особенный интерес и осо­ бенное сочувствие. Лукреций отказывается от абсо­ лютной однозначности картины мира во всех ее де­ талях. Приводимые им объяснения явлений демон­ стрируют принципиальную возможность причинного истолкования природы, но последовательно разви­ вающееся познание не может сразу отыскать одно­ значный механизм во всех случаях. В различных ми­ рах бесконечной Вселенной могут действовать раз­ личные причины явлений.

91

Но неоднозначности причинных объяснений мало, чтобы спасти человека от власти догмата. Нужно, чтобы в самой природе сохранялась некоторая неза­ висимость явлений от чисто кинетической схемы толчков и космического падения атомов. Здесь на сцену и выходят сНпашеп — спонтанные отклонения атомов. Лукреция очень интересует связь концепции сНпашеп с отказом от фатализма. Ограничение ме­ ханической обусловленности в природе введено, что­ бы человек

((...вы нуж ден н е бы л Только сносить и терпеть и п ред ней побеж денны й

склонят ься,

Л егк о е служит к тому п ерви ч н ы х начал отклоненье,

Но не в полож енны й срок и совсем не н а месте извест ном » *1.

Но сНпашеп вовсе не прагматическая идея. Она вытекает из несомненного объективного существова­ ния соударений атомов:

В 1841 г. в своей диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпи­ кура» Маркс связал эпикуровы сНпашеп с проблемой бытия. По мнению Маркса, прямолинейное падение атома сделало бы его геометрической точкой и уже нельзя было бы говорить о его самостоятельном бы­

1 Л у к р е ц и й . О природе вещей, т. I, стр. 89. 1 Там же, стр. 85.

92